одеяние состояло из синих пышных штанов, которые обычно носят морниши, и красного расстегнутого камзола, в вырезе которого виднелась обнаженная гладкая грудь. Многочисленные шрамы покрывали обе его руки от запястий до плеч. Шрамы располагались параллельно друг другу, и Лирит предположила, что они имеют некое ритуальное значение. От морниша пахло потом и какими-то пряностями. Впрочем, запах не показался девушке неприятным.
Мужчина перестал смеяться. Его глаза сузились, словно он заметил, что Лирит не сводит с него пристального взгляда.
– Ну, где же они, Сарет? – донесся скрипучий голос из кибитки. – Мне пора пить чай.
Сарет снова улыбнулся:
– Сейчас вы встретитесь с моей аль-Мамой.
Он потянул за ручку, которая располагалась возле хвоста дракона, и дверь фургона отворилась. Внутри было дымно, наружу вырвался тусклый золотистый свет. Сарет откинул деревянные ступеньки и забрался в повозку. И только когда он сделал это, Лирит обратила внимание на его ногу.
Просторные штаны доходили морнишу чуть ниже колен. Правая икра и ступня имели идеально правильную форму. Однако левая нога ниже колена отсутствовала, а вместо нее крепилось витиевато вырезанное древко с бронзовым наконечником. Поднимаясь по ступенькам, мужчина громко топал деревянной ногой.
– Идите сюда, – бросил он стоящей внизу троице.
Приподняв подол платья, Лирит зашагала вверх по ступенькам. За ней последовали Эйрин и Дарж. Они и представить не могли, что внутри кибитки хватит места для всей компании. Однако места оказалось достаточно. Свет исходил от единственной масляной лампы, но Лирит не могла увидеть ни стен, ни потолка, поскольку повсюду висели стеклянные сосуды, горшки, всевозможные свертки и пучки сушеных трав. Сарет жестом предложил гостям присесть на три маленькие табуретки, а сам тем временем встал у двери, загораживая свет умирающего дня.
– Каждому из вас это обойдется по серебряной монете, – раздался все тот же скрипучий голос, который теперь прозвучал громче.
Только сейчас Лирит поняла: то, что она приняла за свернутый ковер у дальней стены, на самом деле – женщина.
Она была очень стара. Тело ее было плохо различимо среди беспорядочной кучи ковров и одеял, покрывавших лавку. Протянутая вперед рука своей тонкостью и сухостью походила на палку. Голова покачивалась на длинной искривленной шее. На макушке торчал лишь жалкий клок седых волос. Однако среди бесчисленных морщин, испещрявших лицо старухи, глаза сияли, словно две полные луны. На запястьях бренчали браслеты, а в ушах висели огромные кольца.
Прежде чем Лирит смогла ответить, Дарж протянул старухе три серебряные монеты. Аль-Мама выхватила деньги из его руки и надкусила каждую единственным зубом. Бормоча что-то невнятное, упрятала монеты среди кучи наваленных ковров и обратила на нежданных гостей огромные глаза.
– Ты отмечена большой силой, – проскрипела она, показывая на Эйрин длинным пальцем.
Эйрин вздрогнула:
– Что… что вы хотите сказать?
– Твоя рука, – ответила женщина.
Эйрин подняла левую руку и взялась ею за слабую правую, которая покоилась на льняной повязке, искусно спрятанной среди складок платья.
– Так всегда. Когда получаешь великий дар, приходится отдать что-то взамен, чтобы уравновесить чаши весов, – сказала старуха резким голосом. – Когда-то я тоже была красива, пока не открыла свой
Дарж нахмурил брови и поглядел на Сарета.
– Что такое
– Она имеет в виду магию.
Дарж мрачно взглянул на Эйрин, но ничего не сказал о том, что подумал.
– Мои карты, Сарет, – рявкнула женщина.
– Они около тебя, – последовал спокойный ответ.
– Ну конечно же, они здесь.
Старуха схватила с маленькой полки колоду карт. Затем откуда-то из-под ковров появилась вторая, похожая на птичью, рука, и гадалка искусными движениями перетасовала карты.
– Каждый должен вытянуть по одной карте из колоды
Она веером разложила перед собой карты. От долгого употребления они сильно потерлись и выцвели, но серебряные символы на картах все еще ярко блестели. Лирит переглянулась с Эйрин и Даржем и протянула руку. Слегка коснувшись одной из карт кончиками пальцев, она ощутила легкое покалывание и вытянула ее. Эйрин и Дарж последовали ее примеру.
– Ты. – Старуха кивнула в сторону Даржа. – Покажи мне, что ты вытащил.
Рыцарь перевернул карту. На ней был изображен человек с темными волосами и такими же темными глазами, стоявший возле небольшого водоема. В небе над его головой висела луна, отражаясь в глади воды.
Старуха взяла в руки карту и провела по ее поверхности пожелтевшим от времени ногтем.
– Рыцарь Лун. Ты – воин, надежный и сильный. Увы, тебя обуревают страсти. И переполняет грусть! Ты думаешь, что сражаешься в одиночку, хотя это не так. Видишь? Она всегда улыбается тебе, хотя ты об этом и не догадываешься.
Старуха указала на изображение луны. В ее окружность было вписано лицо женщины, чьи губы изогнулись в нежной улыбке.
– Но кто она? – пробормотала старая женщина. – Та, что покинула тебя, или та, что еще встретится тебе на пути? Этого моя магия сказать не в силах.
– Я не верю в магию, сударыня, – проворчал Дарж.
Старая гадалка подняла глаза.
– И все же магия сведет тебя в могилу, – решительно ответила она и засунула карту обратно в колоду.
– Аль-Мама! – упрекнул ее Сарет. Старуха пожала плечами.
– Я не решаю ничьи судьбы, Сарет. Я лишь предсказываю их. А теперь ты, – сказала она, указывая на Эйрин.
С легкой дрожью девушка протянула ей свою карту.
– Ага! – воскликнула старуха, словно подтвердилось то, о чем она догадывалась и раньше. – Восьмерка пик!
На карте была изображена красивая женщина в синем платье. Она ехала верхом на коне по залитому солнцем полю. Лицо ее было серьезно. В левой руке женщина держала меч. За ее спиной был виден замок с семью башнями, каждую из которых венчал меч.
От изумления Эйрин едва не задохнулась:
– Но я уже видела это раньше!
Лирит бросила на нее любопытный взгляд. Что она хочет этим сказать?
Взяв карту, старуха одобрительно кивнула:
– Как я уже говорила, ты наделена великой силой. Видишь, как гордо женщина восседает в седле? Все любят ее за красоту, но боятся ее меча. Однако за обладание великой силой нужно платить. Ты понимаешь? Она не замечает бедняка, затоптанного копытами коня.
Лирит оцепенела. Там, в высокой траве под конем, она увидела лицо. Глаза человека были прикрыты, словно он спал. Эйрин недоуменно покачала головой.
– Ничего не понимаю.
– Ты забыла о том, кто ради тебя терпел великую боль!
– Но кто же он?
Старуха засунула карту в колоду.
