– Этот бака-гайдзин что, рекорд решил поставить? – недоуменно покосился на часы старший из охранников. – Вместо пятнадцати минут уже сорок плещется…
– Гайдзин и есть гайдзин, – невозмутимо пожал плечами второй японец и улыбнулся. – Эти американцы вообще ребята с придурью, а этот еще и какой-то там режиссер. А они, ты же и сам прекрасно знаешь, личности творческие, а значит, со странностями. Вон хоть бы и нашего Такеши взять, что про якудзу снимает. А этот… Не тонет же и на помощь не зовет…
– Ладно, – нехотя согласился старший, – ждем еще пятнадцать минут. А тогда уж берем лодку и плывем к нему. Вдруг у этого старика с сердцем что…
Четверть часа спустя ровно ничего не изменилось – пловец все так же спокойно маячил метрах в двухстах от судна, напоминая зависшего на одном месте ватерполиста, ожидающего, когда же напарник перебросит ему мяч, чтобы затем он смог точным и сильным броском послать этот мяч в ворота противника…
Охранники торопливо сбросили за борт маленькую надувную лодку – следом с пластмассовым треском упали весла – и, одним махом перескочив с лесенки в ненадежную лодчонку, усиленно налегая на весла, устремились к своему клиенту, все так же безмолвно и безмятежно плескавшемуся в голубых волнах.
Когда до проклятого гайдзина оставалось уже не более десяти метров, старший охранник почувствовал, как внутри у него все сжимается, а затылок стягивает неприятным холодом. Подплыв к пловцу вплотную, младший бодигард в наивной надежде осторожно дотронулся до мокрого плеча американца.
– Простите, господин, с вами все в порядке?
– Идиот, ты что, совсем ослеп?! – взревел старший и, схватив то, что плавало в воде, за голову, с силой дернул вверх и на себя. – Да будь он проклят! Это еще что?!
В руках телохранителя оказались голова и обрезок торса пластмассового манекена. К нижнему краю торса был прикреплен тонкий шпагат с привязанной на конце железной гантелью… Японец, все еще отказываясь верить своим глазам, рассматривал нахлобученный на круглую голову парик – точь-в-точь повторяющий прическу их подопечного, – очки и гантель, успешно сыгравшую роль якоря.
– А где… Куда он мог… – Вконец растерявшийся старший охранник был готов одновременно и заорать от бессильной ярости, и пристрелить сам себя. Проклятый американец бесследно исчез, оставив вместо себя какую-то идиотскую куклу. Что это могло означать для гайдзина, японцы представляли себе смутно, а вот в том, что лично для них это непонятное происшествие станет жирным крестом на их карьерах, обманутые телохранители нисколько не сомневались. Бодигард, не уберегший клиента, по неписаному закону в любой стране мира автоматически становится безработным…
Глава 27
Через три часа после непонятного происшествия, случившегося на яхте, Стас Воронин связался со своим куратором в далекой Москве и подробно изложил все известные ему обстоятельства возможного исчезновения Ковалева. Учитывая то, что, наблюдая за событиями из окна гостиницы, довольно-таки трудно дать им по-настоящему толковое и объективное объяснение, доклад получился до смешного коротким и каким-то смутноватым, расплывчатым.
Учитывая шестичасовую разницу во времени между Японией и столичным регионом России, на встречу с боссом генерал Дымов отправился уже под вечер.
В Москве, по зимнему времени уже залитой огнями реклам и уличного освещения, призванного разогнать на улицах ранние сумерки, даже не очень далеко от центра, при желании, вполне можно отыскать спокойную и почти свободную от бесчисленных автомобильных табунов улицу или переулочек. Вот в одном из таких переулочков рядом с каким-то не то парком, не то большим сквером и припарковались два солидных автомобиля. Из светлого «Вольво» вышел очень прилично одетый, ухоженный господин и, не особенно заботясь о сохранении обычно присущей ему солидности, торопливо подошел к стоящему чуть впереди «Мерседесу», открыл заднюю дверцу и скрылся в темном салоне.
– Ну, и чем порадуешь, генерал? – не отвечая на приветствие Дымова, после недолгого молчания брюзгливо спросил прибывшего хозяин чуда немецкого автомобилестроения.
– Во время последнего сеанса связи командир группы доложил мне, что наблюдение они вели непрерывно, двадцать четыре часа в сутки. – Голос генерала звучал уверенно и по-деловому. – Объект все время находился на яхте и никаких видимых признаков беспокойства не проявлял… Владимир Иванович, как вы и приказали, они ни на метр к берегу не приближались!
– Да что ты все ерзаешь, как прыщавая девка на кастинге?! – зло ощерился Владимир Иванович. – Не приближались… А ты там был, что так уверенно рапортуешь?! Научились, понимаешь, лапшу на уши с умным видом вешать… Дальше что было?
– Дальше… – Генерал осекся, и теперь с каждым произнесенным словом голос звучал все менее уверенно, словно из щекастого веселого шарика все быстрее выходил воздух и он прямо на глазах превращался в нечто жалкое и сморщенное. – Дальше произошло что-то не очень понятное. Вроде бы объект полез, как обычно, купаться, и… похоже, он утонул. К пристани подъезжала полицейская машина, потом менты на катере отправились на яхту. Вроде бы с ментами и водолаз был. Они покрутились там около часа и уехали. И… это все.
В машине повисло тягостное молчание. Минуты через три Владимир Иванович неожиданно поинтересовался:
– Андреич, ты в своем военном училище полы когда-нибудь мыл?
– Ну, вообще-то… мыл, конечно, – не понимая, что может означать такой дурацкий, вроде бы и не имеющий никакого отношения к делу вопрос, настороженно ответил Дымов. – Правда, очень давно это было.
– Значит, умеешь. Это хорошо – из тебя получится отличный шнырь! Это, если ты не в курсе, которые на зоне полы моют и грязь метелочкой метут… Что кровью наливаешься? Ты знай, генерал, что у тебя в случае чего будет только два пути: или по-офицерски пулю в висок, или в тюрягу вонючую шнырем…
– А вы? – играя желваками, спросил Дымов, напряженно глядя прямо перед собой.
– Да ты никак намекаешь, что мы «одной веревочкой повязаны»? Ну, насмешил! Я… А я, брат, на повышение пойду, – безмятежно улыбнулся Владимир Иванович. – В самом худшем случае – на пенсию. С почетом, дачей и охраной. Я из другой колоды, Мишенька, и ты это отлично знаешь… В общем, так! – Голос босса мгновенно стал жестким и неприязненно-отчужденным. – Пусть твои уроды найдут кого-либо из обслуги той яхты и все выведают до мелочей. Если эта сволочь просто всех надула и сбежала – это полбеды, все равно найдем. А если он и в самом деле как последний… чудак утонул, то многим станет плохо. И тебе придется ведро и тряпку со шваброй покупать – вспоминать старые навыки… Ладно, в течение суток, думаю, все прояснится… Все, Михаил Андреевич, иди работай.
Почти в те же самые минуты, когда «Вольво» генерала Дымова медленно ползла в очередной пробке, подполковник Вашуков набирал заученный назубок номер телефона. Вращая наборный диск неизвестно сколько лет назад изготовленного аппарата, подполковник чуть заметно усмехнулся, вспомнив, что у себя в квартире поменял уже три современных кнопочных и «навороченных». Поменял не потому, что всеми силами пытался угнаться за модой и техническими новинками, а потому, что все эти чудо-агрегаты через месяц- другой решительно отказывались работать. «А чего еще можно ожидать от аппаратуры, в которой проводочки тоньше человеческого волоса? – не раз привычно негодовал Вашуков. – У тещи вон старый, еще польский телефон стоит. Работает как часы, а ему тридцать пять лет, между прочим… Так там проводка чуть не в миллиметр толщиной! А все эти «филипусы-хитачусы», слепленные вьетнамцами в каком-нибудь подвале из китайского хлама… тьфу!»
В трубке прозвучало не меньше пяти длинных гудков, прежде чем на другом конце защищенного от прослушивания провода раздалось короткое начальственное «Да!».
– Здравия желаю, – без каких-либо имен и званий поздоровался Вашуков и, неторопливо подбирая слова, начал докладывать: – Тут мои ребятки звонили. Сообщили, что нашелся наш мальчишка пропавший. Да, представляете, к морю, стервец, сбежал… Конечно, поймали! Ну, теперь, думаю, всыплют ему по первое число и к бабке вернут. А вот этого, ей-богу, не знаю. Может быть, на поезде, может, еще как… Да, они еще пожаловались, что связь там совсем дрянная, ну никак не дозвониться! Мобильники не берут, а по всяким Интернет-кафе им сейчас ходить – сами понимаете…
– Не берут, говоришь, – понимающе хмыкнул собеседник подполковника, помолчал и решительно заявил: – Да оно, пожалуй, и к лучшему! Нечего зря деньги на пустую болтовню жечь. Приедут – позвонят.
