подошел к Балбесу и радостно закричал:
– Петя, а ты уже здесь?! А я тебя по дворам искал.
– Валик! – поддержал дружелюбный тон конопатый крепыш и с неподдельной радостью бросился обниматься с «собутыльником». – Давай вмажем! У тебя бабло еще есть?
Милиционеры недоуменно переглядывались – им не часто приходилось быть свидетелями столь трогательной встречи в стенах родного участка.
Наконец капитан пришел в себя и повторил приказ – еще более сурово:
– Давай обоих в камеру.
Но сержант не спешил подчиняться – это против «деревенского» он выглядел колокольней, а вот по сравнению с Виталием был мелковат.
Пока длился этот непродолжительный диалог перед стеклом дежурки, у тускло освещенного парадного вовсю трудились спецназовцы, направляемые твердой рукой старшего офицера.
В двух припаркованных патрульных «Опелях» посапывали водители.
Академик в сопровождении сутулого спецназовца приблизился к дверям милицейского автомобиля и дернул на себя водительскую дверь.
Почти синхронно действовала вторая пара у другой машины, ведомая угрюмым и долговязым Чайником.
От щелчка открывшегося замка сидящий за баранкой водила с погонами старшины и пышными рыжими усами разлепил веки и вопросительно уставился на Академика. Усатый патрульный даже не успел испугаться – со свистом рассекая воздух, плотно сжатая ладонь незнакомца с бородавкой на носу врезалась в толстую шею милиционера.
Тот сперва конвульсивно дернулся, но тут же расслабленно сник, сползая по засаленным чехлам сиденья.
Схватив поверженного противника за плечи форменного кителя, Академик перевернул того на живот и в мгновение ока защелкнул на запястьях стальные браслеты; второй спецназовец проворно затолкал в рот жертве заранее приготовленный кляп.
Чайник так же быстро закончил свою миссию и присоединился к старшему.
Натянув на головы импровизированные маски, четверка двинулась к входным дверям.
Сержант все еще не решался приступать к решительным действиям в отношении подгулявших приятелей, когда на пороге показались странные личности в матерчатых масках с прорезями для глаз.
Недавний инквизитор попытался дернуться, но Балбес опередил его. Мощным ударом согнутого колена в живот противника спецназовец сложил его пополам.
Тем временем Громов уже ворвался в дежурку, где красномордый капитан неистово пытался выдернуть из жесткой кобуры табельное оружие.
Виталий нанес дежурному офицеру удар в область печени. В следующую секунду удар правой ноги Грома опрокинул обескураженного капитана на грязный пол. Действуя по инерции, спецназовец произвел молниеносную серию сокрушительных ударов по лицу и корпусу милиционера.
Поверженный дежурный не успел произнести ни слова – из горла вырвался булькающий звук, похожий на шипение водопроводного крана, в котором закончилась вода. Из расквашенного носа потекла тягучая струйка темной крови; рот мента перекосило от жуткого болевого шока.
Перевернув тяжелую тушу на объемный живот, Виталий надел на дежурного наручники и заклеил ему рот отрезком загодя приготовленного пластыря.
Подойдя к стоящим на столе телефонным аппаратам и огромному блоку стационарной радиостанции, Громов вырезал сантиметров по двадцать изолированного провода специальными кусачками.
Тем временем, пока Виталий возился с дежурным, Академик с товарищами проник в комнату отдыха, где мирно дремали четверо сотрудников отделения. Этих взяли тепленькими и без лишнего шума упаковали с помощью привычного набора, состоящего из пластырного кляпа и блестящих наручников.
Проворный Балбес успел обыскать карманы дежурного капитана и извлек на свет увесистую связку ключей.
Вскрыть оружейный сейф и затолкать покалеченных милиционеров в душную каморку зарешеченной комнаты, именуемой «обезьянником», было делом одной минуты.
Перед тем как сопроводить правоохранителей в камеру, спецназовцы здорово приложились к их обескураженным лицам, вкладывая в удары злобу и ненависть за поруганную честь офицера Лубянки. В результате профессиональных побоев лица ментов превратились в кровавую маску. У кого губа была разбита, кто лишился нескольких зубов, а у сержанта-инквизитора огромный мясистый нос съехал на сторону, раздувшись до невероятных размеров.
По иронии судьбы, сбылись пророческие угрозы Крокодила – красномордый капитан, получив удар от Виталия, при падении сломал руку.
Вся операция заняла не больше пяти минут. Разгоряченные бойцы спецназа, повинуясь приказу Академика, стали покидать пределы линейного отделения милиции, прихватив с собой весь имеющийся в наличии арсенал.
Неожиданно в ворота участка въехала патрульная машина, в которой сидели двое молоденьких сержантов. Увидев, как из дверей родного отделения вываливает вооруженная группа неизвестных личностей, сидящий рядом с водителем патрульный, выскочив из машины, открыл беглый огонь из пистолета Макарова.
Одна из тупорылых пуль врезалась в широкую грудь Громова и застряла в кевларовых складках легкого бронежилета. Конечно же, убойная сила заряда не причинила Виталию никакого вреда, а только опрокинула его на следующих сзади товарищей.
По инерции спецназовцы вскинули стволы захваченных автоматов, но вовремя остановились, вспомнив строгий приказ полковника.
В мгновение ока вскинулась рука Академика, и ночной воздух со свистом разорвался брошенным предметом – им оказался свинцовый шар сантиметров пяти в диаметре. Импровизированное оружие врезалось в переносицу молоденького сержанта. Он нелепо, как подстреленная птица, взмахнул руками и, роняя пистолет из ослабевших рук, рухнул наземь.
Его напарник оказался то ли не столь расторопным, то ли более сдержанным в проявлении агрессии, а может, просто трусоватым, однако он посчитал за благо демонстративно сложить трясущиеся руки на черной баранке служебного автомобиля и отдаться на милость превосходящим численно победителям, всем своим видом подчеркивая абсолютную покорность.
Подскочившие к нему Балбес и Чайник резким движением выволокли приунывшего мента на свежий воздух и одним точным ударом погрузили его в долговременный нокаут.
Еще минута ушла на то, чтобы поверженных запереть вместе с товарищами в камере.
Академик слегка нервозно взглянул на часы и вполголоса произнес:
– Выбиваемся из графика на сорок секунд.
Под покровом августовской ночи, скрываясь в тени спящих домов и призрачных силуэтах стройных тополей, шелестящих сочной листвой, маленький отряд достиг оставленных в соседнем дворе автомобилей.
Почти одновременно защелкали хриплые стартеры, зажглись галогеновые фары, и призрачный кортеж в строгой очередности выехал на пустынное шоссе.
Протекторы «Ауди» убаюкивающе зашелестели по асфальтовому покрытию дороги. Монотонный звук сливался с ровным гулом мощных моторов.
Позади оставались бегущие километры и напряженные секунды первой для новичков серьезной операции – пусть и проверочной.
Глава 4
Развалившись в глубоком кресле, Вика со скукой смотрела очередное «Евровидение». С самого раннего утра она была немного не в себе. Прошла долгая, бесконечная неделя со дня последней, столь бурно проведенной ночи с Виталием, а от него не было ни слуху ни духу.
Девушка упорно пыталась убедить себя в том, что ее друг действительно занят на ответственной службе, но в ее голове никак не укладывалось, что в пограничных войсках, тем более в подразделении, расположенном в Москве, как искренне считала Вика, нет телефонов. И уж тем более удивительным
