объем и стоимость работ по починке крыш, конюшен и тому подобного оценили сами строители. Я попросил их заглянуть в усадьбу, но так, чтобы никто этого не заметил, поскольку мистер Джейсон по неизвестной юристам причине держит свои намерения в секрете.
— В одной конторе насчитали пятнадцать тысяч фунтов, в другой — двадцать, — сказал Пайпер. — Давай предположим, Эдмунд, что у тебя есть старый особняк, который нуждается в ремонте.
— Ты прекрасно знаешь, что у меня действительно есть такой особняк, — заметил Декурси.
— Так ты поверил бы этим расчетам? — быстро спросил Пайпер.
— Нет, не поверил бы, — кисло отозвался Декурси. — Недавно я проверял, как обстоят дела у нескольких семей из Восточной Англии, которые затеяли ремонт своих домов, скопив достаточно денег — по крайней мере, так им казалось. В среднем окончательный счет превышал предварительную оценку более чем на пятьдесят процентов. А в одном случае цифра почти удвоилась.
— Так я и думал. — В голосе Пайпера звучало удовлетворение. — Теперь давай предположим, что ты и есть тот самый мистер Хэммонд-Берк, с которым мы встретимся, — Пайпер посмотрел на часы, — минут этак через пятьдесят. Ты хочешь отремонтировать свой дом. Вежливый торговец из Лондона предлагает тебе за твоего Рафаэля, скажем, двадцать пять тысяч фунтов. Согласишься ты или нет?
— Мы не знаем, обращался ли Хэммонд-Берк к другим торговцам и просил ли их оценить картину. — Декурси поглядел на перевязанный бечевкой сверток.
— Да нет же, знаем, — возразил Пайпер. — За последние несколько дней я выплатил кучу денег младшему персоналу фирм-конкурентов. Никто не интересовался ценами на Рафаэля. Разве что хозяин ездил в Париж, в чем я сомневаюсь. Наверное, это тоже стоило проверить.
— Возвращаясь к твоему первому вопросу, Уильям, — сказал Декурси, — я думаю, Хэммонд-Берк должен вполне ясно представлять себе, во сколько ему обойдется ремонт.
— Но он не знает, что это известно и нам, так?
— Ну и что? — откликнулся Декурси. — На его месте я в любом случае крепко подумал бы, прежде чем соглашаться на двадцать пять тысяч. Он может истратить их все, а ремонта не кончить. Представляешь — крышу снимут, а на то, чтобы положить новую, денег уже не останется!
— Так сколько бы ты предложил?
Декурси посмотрел в окно. Зеленые поля Уорикшира сменились длинными рядами пригородных коттеджей.
— Я предложил бы тридцать или тридцать пять тысяч — а может быть, даже и больше, для верности. Вот если бы намекнуть ему, что недостающие деньги можно будет раздобыть за счет продажи других картин…
— А у него еще есть картины, которые чего-то стоят? — поинтересовался Пайпер.
— Нет. Все остальное по сравнению с Рафаэлем уже сущая мелочь.
Пайпер глубоко задумался.
— Послушай, Эдмунд. А что, если мы найдем где-нибудь у него в доме другую картину? Такую, за которую можно будет выручить десятки тысяч?
Декурси рассмеялся. Он похлопал по стоящему рядом подлиннику Рафаэля.
— Ты хочешь сказать, что этому Хэммонд-Берку можно присвоить, фигурально говоря, четвертую звездочку?
— Именно так, Эдмунд. Хотя… сначала поговорим с ним, а потом решим. Не надо торопить события. Гляди-ка, приехали! Ради всего святого, поосторожнее с Рафаэлем. Не хватало еще уронить его. Тем более сейчас, когда на горизонте забрезжила четвертая звездочка!
Пауэрскорт и леди Люси рука об руку шагали по Пэлл-Мэлл на званый обед, который устраивала у себя на Сент-Джеймс-сквер его сестра. Последняя сплетня, распространившаяся в их семейном кругу, привела леди Люси в большое возбуждение.
— Это правда, что Уильям и Мэри Берки только что купили виллу под Антибом? Огромную виллу?
Мэри Берк была второй из трех сестер Пауэрскорта, вышедшей замуж за преуспевающего финансиста по имени Уильям Берк.
— Думаю, что правда, Люси, хотя у меня нет точных сведений относительно размеров этого приобретения.
— Ах, Фрэнсис, ты мало интересуешься своей семьей! Как ты думаешь, мы сможем поехать туда погостить?
— Уверен, что да. Но сомневаюсь, что тамошнее общество придется мне по вкусу. Я не имею ничего против разбогатевших бакалейщиков и людей, сколотивших миллионы на биржевых спекуляциях, просто они вряд ли будут для меня приятной компанией.
Они повернули за угол, к Сент-Джеймс-сквер.
— Когда ты состаришься, Фрэнсис, из тебя выйдет ужасный сноб, — пошутила леди Люси. — Мне придется возить тебя в кресле-каталке по Променад-дез-Англэ[9] и следить, чтобы с твоих коленей не сползал плед, а ты будешь брюзжать, что на Ривьере полно выскочек, а в Канне — нуворишей.
Пауэрскорт рассмеялся и сжал локоть жены.
— Я жду этого с нетерпением, честное слово.
Дом леди Розалинды Пембридж стоял на правой стороне Сент-Джеймс-сквер. Их уже отделяло от него лишь несколько шагов, но вдруг Пауэрскорт остановился как вкопанный.
— Люси! Ты не обидишься, если я приду чуть позже? Я должен кое-что сделать.
В устремленном на мужа взгляде леди Люси читалось возмущение, смешанное с нежностью.
— Надеюсь, ты не задержишься надолго? — с беспокойством спросила она. В ее памяти были еще свежи рассказы о том, как несколько лет тому назад Фрэнсис сбежал через кухню с торжественного ужина в Министерстве иностранных дел. Она отлично помнила, как он исчез из Ламбетского дворца, где устраивал прием архиепископ Кентерберийский, — тогда ей пришлось вести светскую беседу с супругой архиепископа, покуда Пауэрскорт не появился снова спустя несколько часов, когда прием давно уже кончился. Дела, загадочно объяснил он. Она в отчаянии огляделась вокруг. Может, Фрэнсис заметил здесь, на Сент- Джеймс-сквер, какого-нибудь старого армейского приятеля? Вдруг его ближайший товарищ Джонни Фицджеральд, недавно уехавший на отдых в Испанию, вернулся и теперь прячется вон за теми деревьями?
Когда ее муж зашагал на противоположную сторону площади, ее осенило. Вон он, ответ, — на углу! Библиотека! Может быть, Фрэнсису пора возвращать какие-то книги? Но он ведь не взял их с собой. Потом она вспомнила, как он рассказывал ей о встрече с близким другом покойного Кристофера Монтегю, Томасом Дженкинсом. Тот передал ему слова Монтегю о том, что его излюбленный уголок в Лондоне — читальня библиотеки на Сент-Джеймс-сквер.
Леди Люси провели в просторную гостиную на втором этаже. Розалинда, леди Пембридж, приветствовала ее с бьющей через край энергией.
— Люси, дорогая, я страшно рада тебя видеть! Как ваши детки? — Не успела леди Люси открыть рот, чтобы ответить, как в разговор вмешались, почти одновременно, две другие сестры ее мужа.
— А где Фрэнсис? — спросили Мэри Берк и Элеонора, самая младшая из сестер, вышедшая замуж за капитана флота родом откуда-то с запада.
— Фрэнсис? Он обещал догнать меня буквально через минуту, — сказала леди Люси, которая прекрасно знала: сестер Пауэрскорта хлебом не корми, дай только на него пожаловаться.
— Он опять исчез. Нет, вы подумайте! — выпалила Розалинда.
— Мне казалось, он уже вышел из детского возраста, — заметила Мэри, глядя на леди Люси так, словно после семи лет жизни в браке та могла бы обучить мужа лучшим манерам.
— Какой эгоизм! Это вполне в духе Фрэнсиса — взять и расстроить замечательный семейный обед, — сказала Элеонора.
— У него, должно быть, новое дело, — сказал Уильям Берк, который гораздо лучше сестер понимал, насколько трудной бывает порой работа Пауэрскорта. — Правильно, Люси?
— Да, — ответила леди Люси, благодарно улыбаясь Уильяму. — У него действительно новое дело. И пока он блуждает в кромешной тьме.
