легче. Но я не думаю, что смогу дойти до Кроумера, тем более если четверо наших друзей уже впереди.
Он сделал еще несколько неверных шагов. Имоджин наклонилась, чтобы приложить к его ноге горсть снега. Теперь беглецы были еще и ранены — перспективу их спасения скосил винтовочный выстрел из темноты.
— И что нам делать, как ты думаешь? — спросила Имоджин, в ужасе от мысли, что Орландо может истечь кровью здесь, в лесу, и ей придется тащить его труп обратно в дом на бесславные похороны.
— Я знаю, что это трудно, любимая, — сказал Орландо, морщась от боли. — Но, боюсь, нам придется вернуться. Если, конечно, я смогу.
Кое-как, хромая, спотыкаясь и время от времени падая, Орландо и Имоджин пустились в обратный путь к Декурси-Холлу.
Пауэрскорт с Фицджеральдом остановились у каменной ограды усадьбы. Снегопад почти прекратился. Благодаря белому ковру вокруг видимость на открытом месте значительно улучшилась. Они сразу заметили четверых охранников, которые правильной цепью двигались вперед на фоне этой призрачной белизны. Они подождали минуть пять. Со стороны поля не доносилось ни звука — только свист ветра.
— Ну как, Джонни? Стоит идти за ними? — спросил Пауэрскорт.
— А почему бы и нет? — отозвался Джонни, большой любитель всяческих погонь.
— Есть одно соображение. Если бы художник и его подружка вышли в поле, мы бы их увидели. Или услышали бы крики, если б их поймали.
— Думаешь, они мертвы, Фрэнсис? По пуле на каждого? — осведомился Фицджеральд.
— Нет, не думаю. При таком освещении это была бы фантастическая меткость. Слушай, почему бы нам не сделать вот как: ты продолжаешь следовать за нашими четырьмя друзьями. А я возвращаюсь к дому за лошадьми. Если найду художника — что ж, тем лучше.
— Отлично, — согласился Фицджеральд.
Пауэрскорт проводил взглядом товарища, который перепрыгнул через низкую стену и устремился вперед, на открытое пространство. Затем сам он повернулся и зашагал по лесу обратно. Выйдя из чащи, он обнаружил, что забрал слишком далеко вправо, поскольку очутился на берегу озера. Тогда он во весь дух побежал к главному входу. Ибо в снегу были следы — две цепочки следов на невероятно близком расстоянии друг от дружки. Зигзагами, точно оставленные бредущими домой пьяными, они вели через весь сад к парадной двери. А рядом с этими следами Пауэрскорт увидел темные пятна.
Пятна крови.
22
Орландо Блейн лежал на диване в Большой галерее. Имоджин стояла около него на коленях и смывала с его ноги кровь, держа наготове чистый кусок материи для перевязки. На мольберте рядом с ними в абсолютной неподвижности покоился эскиз картины Джованни Беллини. В комнату проникал слабый свет, отраженный от снежного покрова снаружи.
— Мне так жаль, Имоджин, — сказал Орландо. — Если бы меня не подстрелили, мы могли бы добраться до Кроумера.
— Ничего, не переживай. — Имоджин на мгновение перестала обрабатывать ногу Орландо и вытерла пот с его лба. Обратный путь через лес совсем измотал раненого художника. Лицо у него было совершенно белое.
— Самое плохое вот что, — сказал он. — Тебе разрешили приехать сюда только потому, что мною были довольны. Теперь у них появились причины быть недовольными. С утра тебя первым делом заставят уехать отсюда. — И по его бледным щекам медленно покатились слезы.
— Не плачь, любимый. Пожалуйста, не плачь. — Имоджин погладила его по руке, со страхом думая, что с ним станет, если его в ближайшие же часы не покажут врачу.
— Интересно, что со мной сделают, — тихонько сказал Орландо, взяв руку Имоджин в свою. — Каким будет наказание за побег? Наверное, запрут здесь на долгие годы. Наверное, я больше никогда тебя не увижу.
Это было больше, чем Имоджин могла вынести. Она принялась возиться с повязкой на колене Орландо, а ее слезы неслышно капали на деревянные половицы. Наверху раздался шорох: крысы вышли на вечернюю разминку и бегали туда-сюда по верхнему этажу.
И тут в коридоре послышались шаги. Они приближались.
— Наверное, нам пора проститься, — сказал Орландо. Он наклонился с гримасой боли и поцеловал Имоджин в губы. Тот, кто к ним направлялся, уже миновал половину коридора.
— Я всегда буду любить тебя, Имоджин, — сказал Орландо.
Дверь распахнулась. На пороге стоял высокий человек с курчавыми русыми волосами и ясными синими глазами. Прежде они никогда его не видели.
— Доброе утро, леди и джентльмены. Вы, — человек приблизился, чтобы осмотреть рану Орландо, — должно быть, Орландо Блейн. А вы, — он улыбнулся Имоджин, — должно быть, его подруга. Нам нужно немедленно выбираться отсюда. Там, возле конюшен, у меня привязана пара лошадей. А зовут меня Пауэрскорт.
Джонни Фицджеральд смотрел, как четверо мужчин исчезают за гребнем холма. Он несколько лет прослужил с Пауэрскортом в разведке Ее Величества. В бою они не раз спасали друг другу жизнь. Одна из главных задач разведчика, часто повторял Пауэрскорт, — это пытаться предвидеть не только следующий шаг противника, но и то, что он сделает после. Джонни мог вернуться в Декурси-Холл и помочь Пауэрскорту. Или двигаться дальше за старшиной и тремя его товарищами, чтобы выяснить, какие действия они предпримут в Кроумере. Как минимум одного, подозревал Джонни, отправят на железнодорожную станцию. А чем займутся другие? Ветер по-прежнему завывал в кронах деревьях за спиной Джонни. Поразмыслив, он принял решение и рысцой побежал по заснеженным полям. Было двадцать минут первого.
Пауэрскорт заметил и мольберт, и прислоненные к стене картины, и стоящие на полках книги по искусству. Сейчас не время задавать вопросы, сказал он себе. Позже.
— Вы можете идти? — спросил он у Орландо Блейна. — Обопритесь на меня — так вам будет легче.
Орландо кое-как поднялся на ноги и обнял Пауэрскорта за плечи.
— Вроде бы получается, — сказал он, — но я не знаю, сколько смогу продержаться. Имоджин! Помнишь, там в вестибюле, у столика, была трость?
Имоджин бросилась в коридор, мимо оленьих голов с запыленными рогами, и вернулась с крепкой удобной тростью. Путь к конюшням оказался очень тяжелым. Дважды Орландо падал в снег, увлекая за собой Пауэрскорта. Из его раны опять стала сочиться кровь; Имоджин промокала ее обрывками простыни. Слева, в лесу, до сих пор гулял ветер, и его порывами до беглецов иногда доносило листья и маленькие веточки. Добравшись до садовой ограды, Пауэрскорт оставил Орландо у калитки и побежал искать лошадей. Сможет ли Орландо ехать верхом? Или им придется перекинуть его через круп, как раненого, которого везут с поля боя?
У Имоджин нашелся ответ на этот вопрос.
— Я неплохая наездница, — сказала она Пауэрскорту. — Положите его поперек седла, а я сяду сзади. Мне уже приходилось возить людей.
Пауэрскорт хотел было спросить, где она приобрела этот опыт, оказавшийся поистине бесценным в эту бурную ночь в норфолкской глуши, но она опередила его.
— Как-то раз моя сестра упала с коня за несколько миль от населенных мест и повредила спину. Я доставила ее домой.
— Хорошо бы опять пошел снег, — сказал Пауэрскорт, глядя вверх, во мглу, за которой почти не видно было неба. — Тогда наши следы заметет. А если этого не случится, нашим друзьям будет нетрудно определить, в какой стороне нас искать.
