Александр поднял глаза и перехватил внимательный, изучающий взгляд Синицына. Селиванов улыбнулся «есаулу», отлично проявил себя этот странноватый дядька. А затем обернулся к Джулиане.
– Мисс Хаттерфорд, – спокойно и серьезно сказал он, – нам нужно о многом поговорить. Я собираюсь спускаться к Новому Афону, к морю. Вы составите мне компанию?
– Да, – не раздумывая, ответила англичанка. – Я не хотела бы сейчас расставаться с вами.
Пол павильончика вдруг слегка качнуло, словно при подземном толчке. Из устья тоннеля донесся тяжелый грохочущий звук, перешедший в низкий гул пещерного эхо. Рвануло порывом ветра из подземелья, словно великан выдохнул. Селиванов застыл, словно несколько десятков секунд ожидал чего-то. Повторения толчка? Лица боевиков побледнели.
– Это... – Синицын, не договорив фразу, указал жестом руки вниз.
– Ага, – кивнул Александр. – Надо же, одну он все-таки обнаружил.
@int-20 = Мужская и женская фигуры, подчеркнутые яркими лучами послеполуденного солнца, на какую-то секунду контрастно вписались в рамку двери павильончика. Затем силуэты исчезли.
– Вот они и ушли, – с грустью сказал один из боевиков, глядя на Синицына. – Что же нам делать дальше, есаул? Подскажи...
Петр Фролович пожал плечами и направился к выходу, вслед за Александром и Джулианой. Затем обернулся:
– Он же сказал, что все свободны. У вас есть шанс начать новую жизнь. Теперь пусть каждый отвечает сам за себя. Я тоже ухожу. Удачи вам, парни!
Глава 41
Андрей Василевский не заметил того момента, когда последняя крыса сбежала с его тонущего корабля. Просто в очередной раз, подняв глаза от распотрошенного ящика с пластиковыми минами, он не увидел второго из оставшихся с ним бойцов и с холодной безнадежностью осознал: вот теперь действительно все кончено. Его предали все. Точное, обостренное чутье хищного зверя подсказывало Андрею: нет надобности проверять, остался ли кто-нибудь в большом зале. Никого там не осталось! Спасают свои шкуры...
А затем безнадежность переродилась в такую раскаленную ярость, что у Василевского потемнело в глазах, и он едва не потерял сознания.
И не на ком сорвать злость, которая, как удавкой, перехватила горло!
Василевский выхватил «штайр» и всадил по две пули в мертвые тела двух своих бывших соратников, убитых им чуть больше часа тому назад. Трупы дергались от ударов пистолетных пуль, и в глазах Андрея Василевского вспыхнула злобная радость. Вот с этого момента Андрея Федоровича смело можно было считать сумасшедшим в медицинском, клиническом смысле слова. Внешне он совершенно не походил на покойного Хайдарбека Усманова, но выражение лица у него сейчас стало точь-в-точь как у Мюрида, когда тот, намертво вцепившись в руль, гнал джип – «Чероки» по извилистому горному проселку под Адлером.
Андрею Василевскому повезло! Оставалось еще около половины беспорядочно сваленных на берегу ящиков, а он уже обнаружил мину с таймером, подброшенную Селивановым. Обращаться с подобного рода игрушками он умел. Взгляд на дисплейчик.... Так, 846. Если Селиванов устанавливал одно и то же время, то у него чуть меньше пятнадцати минут, чтобы найти другую мину, ту, что в большом зале. Или для того, чтобы немедленно уходить. Решать нужно сейчас. Или – или.
Василевский нажатием двух кнопок обнулил цифры на дисплейчике и отбросил безопасную теперь мину в сторону. Путь к поверхности, в любом случае, лежал через подземный зал со штабелем ящиков, где Александр оставил еще один подарок. Василевский бросился к скальному коридору и через пять минут был на месте. Никогда раньше он не передвигался с такой быстротой, да еще под землей, в кромешном мраке.
Никого, как он и предполагал. Трусы. Предатели. Гнусные шакалы.
Василевский, крепко сжимая в одной руке «штайр», а в другой – переносной фонарь, метнулся к штабелю, который вырисовывался усеченной пирамидой на фоне белой доломитовой стены. Дыхание с хрипом вырывалось из груди Андрея, глаза горели лихорадочным блеском, и, казалось, светились, как у ночного хищника. Он решился!
Он не станет удирать, он поставит на кон собственную жизнь. Если он проиграет сейчас, то и жизнь становится лишней, ненужной обузой. Пусть его отряда больше не существует, это поправимо. Он наберет новых людей. Он начнет все сначала, но сделать это сможет лишь в том случае, если сохранит самоуважение, не испугается посмотреть смерти прямо в лицо. Стоит ему отступить сейчас, и его мечта никогда не сбудется.
«Я выиграю, – лихорадочно думал Василевский, ворочая и расшвыривая тяжелые ящики, – я не могу не выиграть. Ах, сволочи, ведь осталось всего десять ящиков! Что ж они удрали, ведь вчетвером за десять минут управились бы! А теперь, если Селиванов выставлял таймеры одновременно и на один срок, десять минут у меня. Даже меньше. Но я найду! Я верю в свою счастливую судьбу! Я еще повоюю!»
Вот ведь ирония той самой, помянутой Василевским, судьбы! Точно такие же слова орал за несколько секунд до своей гибели смертельный враг Андрея – Хайдарбек Усманов.
Может, Василевский и нашел бы. Но Селиванов не стал подкладывать первую из своих мин в ящик, он оставил ее у стеночки штабеля, слегка замаскировав. Василевский буквально топтался по ней, а затем один из уже проверенных им ящиков свалился прямо на мину, надежно укрыв ее. Судьба отвернулась от Андрея Федоровича Василевского, несостоявшегося кавказского барона Унгерна.
Он уже полностью утратил связь с реальностью. Черная волна безумия накрыла Василевского. Рыча, как дикий зверь, он голыми руками крушил в щепки ящики, а перед его затуманенным внутренним взором вставали образы ненавистных ему людей. Удар! Это он ломает шею предателю Селиванову. Еще удар! Это трещат ребра надменной англичанки Хаттерфорд. Еще и еще, – как гнилой орех, раскалывается череп мерзкого клоуна, трепача и краснобая Синицына...
И все же профессиональная выучка взяла верх! Василевский услышал тихий щелчок срабатывающего взрывателя и успел осознать, что это такое.
– Ах, твою ма... – заорал Василевский. Это было последнее, что Андрей Федорович сделал на земле.
Взрыв мины, заложенной Селивановым, вызвал общую детонацию. Посреди пещеры словно бы возникло огнедышащее жерло вулкана, взрывная волна чудовищной силы ударила в потолок зала, дробя мягкий пещерный известняк. Громадные куски породы рухнули вниз, навеки похоронив то немногое, что осталось от базы отряда Андрея Василевского...
Глава 42
Солнце уже давно перевалило точку полудня, тени заметно удлинились. Близился вечер. Никаких принципиальных изменений на подходах к пещерам так и не произошло. Попытка флангового прорыва абхазам не удалась, они увязли в минных полях, как в зыбучем песке. Приходилось признать – наступление провалилось.
К Барецкому, нервно покусывающему фильтр сигареты, которую он вновь так и не зажег, подошли двое абхазских военных. Павел Николаевич слабо разбирался в особенностях формы и знаках различия «сил самообороны», но было понятно, что эти двое из высшего командного эшелона.
– Господин генерал, мы нуждаемся в вашей помощи, – без лишних предисловий сказал один из них. – Нам известно, что вами получено указание из Москвы, и при необходимости вы должны нам такую помощь оказать.
– А такая необходимость, на ваш взгляд, возникла? – мрачно поинтересовался генерал-майор.
– Да. И мы настаиваем на том, чтобы полученное вами указание было выполнено в полном объеме. Нам бы хотелось выслушать ваши предложения, чтобы скоординировать совместные действия.
«Вот так вот, – печально подумал Барецкий. – Как я перед собой ни хорохорился, а похоже, пора реализовывать собственный план атаки цитадели Василевского. Постараюсь обойтись малой кровью. Итак, сначала мы...»
Довести свою мысль до конца и ответить абхазам Павел Николаевич не успел. Землю под ногами ощутимо тряхнуло, разнесся глухой гул мощного подземного взрыва. По склону ближайшей горы запрыгали камни.
