милицейские ладони рожки автоматные. Позвякивают на поясах наручники вороненой стали. А в это самое время матерый преступник Зарубин сидит где-то на Роза Люксембург и не знает…
Ох, не знает!
2
– Руслан, дорогой, и ты, Султан… Мынэ ваш помощ нужна. Хватыт в нарды играть, потом доыграэтэ. Когда домой прыэдым.
– Откуда приедем, Магомэд? – молодой джигит Руслан ему отвечает. – Куда мы еще ехать должны? Зачем? Что, тут разве плохо? Сейчас мне Султан проиграет, ты на его место садись!
Руслан – это свояк Магомедов. Молодой парнишка, двадцать два только-только исполнилось. Но то, что Руслан молодой, вовсе не означает, что он не джигит. Повоевать уже успел.
Ранение боевое имеет. Стреляет как профессиональный киллер.
Из любого оружия: хоть из «АК-74», хоть из «узи». А умный-то, умный какой! По-русски лучше всех на Климовке разговаривает. Не говоря уже о родном аварском. Книжки разные читает. Кроссворды в газетах разгадывает. Вон в нарды у самого Султана, еще одного Магомедова родственника, постоянно выигрывает.
– Да паслушай ты мэна! – Магомед горячится. – Помныш тот козол-русак, которы мэна на Дмытровском кладбыш избыл? Нашел эго алкаш Валык… Адрэс дал. Мэст дэлат надо. Поможетэ?
Побросали свояки Магомедовы нарды, повскакивали из-за столика.
– Конечно! – Свояк Руслан горячо. – Куда ехать? Где он живет?
А вот свояк Султан ничего не сказал. То ли стеснительный он слишком, то ли по-русски плохо понимает. Но готовность помочь «мэст дэлат» лицом демонстрирует.
– Руслан, оружый нэ забуд, – достал Магомед из кармана ключи от «БМВ», крутанул ими на пальце и – Султану: – У тэба ест что-ныбуд?
Ничего не ответил свояк, лишь пистолет Макарова из кармана демонстративно извлек да обратно сунул.
Вышли кавказцы во двор, в «БМВ» уселись.
– А что ты с ним делать собрался? – Это Руслан Магомеда о его обидчике спрашивает.
– Свяжэм, значит, того козла, в багажнык бросым, на Долгобродский кладбыщ завезем, в сэктор, где давно не хоронат… Кладбыщ на то и кладбыщ, чтобы там покойнык лэжал.
Взревел «БМВ» двигателем и, взвизгнув протекторами по асфальту двора, на большую дорогу вырвался. Жаль только, что нет на крыше машины милицейской мигалки. Хотел Магомед когда-то такую игрушку купить в комплекте с официальным разрешением, да денег пожалел. Впрочем, кавказские бандиты в нашем городе и без мигалки обходятся запросто.
Включил Магомед аварийную сигнализацию – мол, уступите дорогу, козлы! – и погнал машину на Дмитриев Посад.
3
Сидит Катя за столиком, на объедки, от алкашей оставшиеся, уныло смотрит, на разор да на грязь в комнате.
Смотрит и вздыхает: мало, мол, у нее дел, так еще и уборка генеральная на голову свалилась.
– Спасибо тебе, Ваня, – в который уже раз благодарит, но по всему видно: совсем другое она Зарубину сообщить хочет. Важное что-то.
– Да ладно тебе, не за что… Сашку-то своего накормила?
– Ага.
– Что тут у вас новенького произошло?
– Василия Захаровича из дому выгнали, а хату его под экскаватор пустили.
– Что, квартиру он новую получил?
– Да нет. Комнату в богадельне. Приют для инвалидов и престарелых называется.
– Да быть того не может! Это же его дом!
– У нас, Ваня, все может быть…
Подперла Катя Ефимова кулаком подбородок, пригорюнилась.
И, вздохнув тяжело, рассказ повела.
– Постой, постой, Катя. Менты, говоришь? Они что, сами от себя работали?
– Не знаю…
– На того они работали, кому надо было Василия Захаровича из дому выставить.
– Зачем его из дому выставлять?
– Затем, что мешал его дом кому-то.
– Кому мешал?
– Да неужто не ясно? Тому, кто на Залинии Диснейленд свой гребаный строит! Тому, кто поджог организовал, чтобы участок под строительство расчистить! Сама подумай, кому этот пожар выгоден был! Ну?!
Вскрикнула Катя и тут же рот ладошкой прикрыла испуганно.
– Ты чего это, Иван? Да неужели и впрямь…
Осерчал Зарубин немного от непонятливости такой. Только воздуха в легкие набрал, чтобы объяснить, как видит в двери приоткрытой: подъезжает к дому ментовский «уазик» в полной боевой раскраске. Аж передернуло Ивана – понятно, по чью душу пожаловали. Развернулся он резко назад, в сторону окна. А там уже черный «БМВ» стоит. Открывается дверь лимузина, и выходит из-за руля крючконосый кавказец – тот самый…
Взглянул Иван через щелочку меж дверью и косяком – выходят из «УАЗа» четверо милиционеров. К забору подходят поспешно, калитку открывают. С автоматами, в бронежилетах, в шлемах, как и положено на спецоперациях. Сейчас небось дом по периметру оцепят.
Обернулся назад и видит: следом за кавказцем крючконосым из «БМВ» еще двое вылезли. Тоже кавказцы. Хари наглые, в себе уверенные. Один молодой, в куртке кожаной, правую руку в кармане держит. Другой – постарше, и тоже правая рука в кармане. И тоже вроде бы вдоль фасада рассредотачиваться собрались.
Прокрутились в голове Зарубина все возможные версии бегства, и понял он: шансов на спасение у него практически нет. Впрочем, один-таки есть, но совершенно ничтожный.
– Ложись! – Иван крикнул и, Катю приобняв, тут же под широкий стол с ней повалился.
А с крыльца уже шаги доносятся. Кавказцы или менты? Да какая теперь разница! Хрен редьки не слаще…
Нащупал Зарубин рядом с собой бутыль «Столичной» и, голову приподняв, в приоткрытую дверь ее бросил.
– Граната! – кричит испуганно. – Щас рванет всех вас на хрен!
Плюхнулось в сенях что-то мягкое, клацнуло железо о доски – это, видать, пассажиры «уазика» кулями на пол повалились.
Поверили, стало быть. Чего уж не поверить – их небось надрачивали на то, что опасного преступника будут брать, который, возможно, вооружен и очень опасен. А если милиционеры в армии курс молодого бойца хорошо усвоили, должны они помнить, что стандартное замедление у ручной противопехотной гранаты – четыре-пять секунд после выдергивания чеки. Вот эти-то четыре-пять секунд у Ивана и есть…
Вскочил Зарубин и в два прыжка в сенях оказался. Но не для того, чтобы у ментов табельное оружие отбирать, а чтобы бежать из дому. Глупо, конечно, – милиционеры, которые теперь калачиками на полу
