– Приведите его, что ли, в чувство, – Ирма брезгливо кивнула на Никаса. – И развяжите хотя бы частично, а то он смахивает на… – Громова подошла к мужу и оглядела его, словно тот был препарированной лягушкой. – На тупого, смазливого стриптизёра, – закончила она мысль.
– Как вам будет угодно, – улыбнулся Сом. Он соскользнул с высокого барного стула, который был хлипок и мал для его ста пятидесяти килограммов, подошёл к Никасу, и освободил его от простынных пут, стягивающих грудь и руки. Сом похлопал Никаса по щекам, но тот только замычал, не открывая глаз.
– Да кто так в чувство приводит! – подскочил дед. – Кто так… – Он огляделся, и по его шальному взгляду я понял, что Сазон задумал нечто непристойно-садистское.
И точно – дед выхватил из чугунной ступки огромный пестик. Мария молча протянула ему красный перец.
– Дед! – попробовал возразить я, когда он густо посыпал пестик перцем. – Это перебор.
Арно громко заржал и спас ситуацию тем, что достал из холодильника пачку томатного сока и выплеснул его в лицо Никасу.
Никас открыл глаза и привстал.
– Подонки, – простонал он. – Вы убили меня, подонки.
– Это твой любимый томатный сок, а не кровь, – усмехнулась Ирма Андреевна.
– Подонки… Свора подонков!
– Благодари бога, что я не пустил в ход вот это! – Сазон помахал у Никаса перед носом перчёным пестиком.
Никас выпучил глаза и опять потерял сознание.
– Чёрт! – чертыхнулась Ирма и залпом выпила рюмку рома. – Плебейский напиток, – поморщилась она.
Элка поёрзала у меня на коленях и вдруг предложила:
– Пока этот красавчик грезит, может, Арно нам кое-что расскажет?
– Да, пехота, давай, режь правду-матку, а то мне не терпится пустить в ход эту штуку, – потрясая пестиком, словно грозным оружием, Сазон залез на барный стул и налил себе ром, но не в интеллигентную рюмочку, а в большую кружку.
– Я потом, – побледнев, пролепетал охранник. – Сейчас, с силами соберусь…
Элка вскочила с моих колен и прошлась перед барной стойкой как актриса, при появлении которой, публика должна впасть в экстаз.
Тяжело вздохнув, я понял – и всё-таки, её звёздный час настал! Всё-таки, она выскочила на сцену, взяв на себя не только первую роль, но и роль режиссёра.
– Вас интересует, как я вычислила преступника? – начала она представление. – Я могла бы сказать – интуиция, знание психологии, плюс огромный опыт работы в криминальном жанре. Но на этот раз мне не помогла ни интуиция, ни психология, ни опыт. На этот раз я оказалась доверчивой дурой, попавшей под обаяние этого человека. Да, при первой встрече Никас показался мне насквозь фальшивым, но он хороший артист и отличный психолог. Парочка жестов, которые могли подкупить только меня, и я внимала его жалостливым речам с полным доверием и сочувствием. Да, я поверила ему как тупая простушка! Поверила его показному горю и фальшивым слезам, а ведь он переигрывал, очень сильно переигрывал, чтобы ему можно было доверять… – Она победно оглядела присутствующих, словно её милая недальновидность в общении с Никасом должна была вызвать у всех дикий восторг.
– Браво, доча! – похлопал в ладоши дед. – И когда же ты в первый раз его заподозрила?
– Когда вспомнила, как ответила тётя Маша на мой вопрос, хороший ли Никас муж и отец. Знаете, что она сказала? Что Никас безусловно хороший муж и отец, потому что где он ещё такие деньги возьмёт! Понимаете?! Где он возьмёт такие огромные деньги, чтобы жить безбедно, и не работая?! Пусть сын с отклонениями, пусть жена чёрт знает на сколько старше, пусть он не у дел в её бизнесе, но это был его счастливый билет – женитьба на Ирме, которой в определённый момент жизни вдруг понадобилась красивая игрушка. Никас быстро привык к богатству и безделью, он сроднился с этим качеством своей жизни, но… Он молод, красив, и однажды ему захотелось чего-то новенького. Чего-то новенького, но при старых деньгах. Пути отхода для него оказались перекрыты, ведь наверняка Ирма Андреевна составила такой брачный контракт, при котором в случае развода мужу доставались только личные вещи.
– Нет, почему, – нахмурилась Громова, – в случае расторжения брака я назначила ему ежемесячное содержание в размере тысячи долларов в месяц.
– Тысяча долларов! – засмеялась Беда. – После роскоши, к которой Никас привык, это смешные деньги. И тогда, чтобы вырваться из опостылевшего семейного плена и не остаться нищим, Никас решил…
– Выкрасть Прохора, – договорила Ирма. – Подонок, как я сразу не догадалась!
– Тьфу ты, господи, – яростно замешивая тесто, фыркнула Мария. – Я так сразу всё поняла. А вы тут – психология, интуиция, опыт! Я сра-азу поняла, кто Прошку упёр. Только йаду у меня хорошего не было, чтобы этот гад не подох сразу, а долго мучился.
– Что ж ты мне мозги пудрила, если сразу всё поняла, – нахмурилась Элка. _ Почему не рассказала о своих подозрениях? Зачем про туристов, которые воруют детей на органы, сказки плела?
– Ты ж к плите норовила без мыла пролезть! Так я тебе и рассказала о своих подозрениях. И потом, отец не может быть похитителем, я законы знаю, поэтому молчала. Мне в хозяйские дела не велено лезть, моё дело – кулинария, мать её! – Мария высоко подняла тесто и громко шмякнула его об стол. – Да и боялась я, чего греха таить. Вдруг ошиблась бы? – Она опять шмякнула тесто об стол и начала лупить по нему кулаками.
Зря я опасался за её здоровье. Такие тётки от инсульта не помирают, они живут до глубокой старости, портя окружающим нервы.
– Короче, – продолжила свой рассказ Элка, – я начала анализировать свой разговор с Никасом и поняла, что он сознательно уводил меня от правильных выводов. Никас ни слова не сказал о том, что Ирма Андреевна в городе лицо неприкосновенное, хотя не мог об этом не знать. Наоборот, он уверял, что у его семьи много завистников и бедных родственников, готовых поживиться самым нечестным образом. Но в особенности ему нравилась версия, что Прохора выкрал Чусов, чтобы наказать Глеба. Правда, Никас? – Элка подошла к Никасу и неосмотрительно потрепала его за нос. Никас со стремительностью акулы открыл пасть и цапнул Беду за палец.
Беда заорала. Дед схватил пестик и с чувством отхлестал им Никаса по пяткам.
Я подскочил и залепил Никасу щелбан. Подбежал Вася и очень сильно дёрнул его за ухо. От всех этих воспитательных мер Никас побледнел, но сознания не потерял. Он подтянулся на руках и сел на разделочном столе.
– Сука, – процедил Никас, обращаясь к Беде, – если бы ты не сунула свой нос в мой дом, я бы уже жил на островах и был сказочно богат! Сука…
– Теперь ты понимаешь, почему Прохор не хотел называть имя своего похитителя? – обратилась ко мне Беда. – Понимаешь, почему он говорил, что «это будет неправильно»? Потому что он любил своего отца! Он очень его любил и не хотел подставлять!
– Я должен был догадаться, – разозлился я на себя. – Я должен был догадаться! Ведь именно Никас принёс диск с записью, именно он! И при этом на камерах наружного наблюдения не зафиксировано ни одного постороннего человека, подходящего к дому!
– Я тоже должна была догадаться, – вздохнула Беда. – Ещё тогда, когда Настя хотела мне что-то сказать, но не сказала. Она знала, или догадывалась, что похищение организовал Никас. Поэтому он её и убил.
– Никас?! Никас убил Настю?! – подскочила Ирма Андреевна. – А нож… вы говорили, что нашли нож в столе у Арно…
– Ведь не думаете же вы всерьёз, что Настю убил Арно? Уверяю, он сделал бы это гораздо умнее и осмотрительнее, и уж тем более не стал бы хранить неотмытый от крови нож в своём столе. Это Никас решил обставить всё так, чтобы подумали на охранника. Он украл из его стола нож, совершал преступление, а потом положил орудие убийства на место. Он предполагал, что я везде суну свой нос. Настю убили глупо, поспешно и неумело. Скорее всего, она выследила, что у Никаса в дельфинарии есть подельники и разнюхала, где они прячут Прохора. Настя собиралась пойти к матери, чтобы рассказать правду, но не успела. Никас узнал о её намерениях и…
