в скучной повседневности.
Он опять подул ей в лицо.
– Кто звонил? – спросила Дэнни, словно имела на это право.
– Мама, – соврал Гурин.
Дэнни села и вдруг сказала:
– Гурин, ты мне нравишься. Очень! Особенно тем, что не умеешь врать.
Гурин почувствовал, как щёки начинают пульсировать стыдливым огнём.
Подошёл Генка и вручил всем по мороженому.
– В принципе, для убийства времени, можно крутануться на чёртовом колесе, – предложил он.
Гурин пылал от стыда, поэтому первым побежал к кассе.
Только на высоте свежий ветер сдул с его щёк нездоровый румянец.
В соседней кабинке Сухов взасос целовался с Ленкой. Им было легче выстраивать свои командировочные отношения, так как Ленка овдовела три года назад, а Генка развёлся и наслаждался вседозволенностью холостяка.
– Люблю высоту, но очень её боюсь, – улыбнулась Дэнни.
Гурин обнял её за плечи.
Дэнни слегка прижалась к нему.
В этом флирте под облаками было много возвышенности, но ещё больше авансов…
Телефон в кармане снова дал о себе знать. Не ответить Гурин не мог, быстрый ответ на звонки стал его профессиональной привычкой, закреплённой до рефлекса.
– Слушаю, – ответил он на конфиденциальный номер.
– Андрюша, скажи, где твоя рубашка, испачканная кетчупом? Я хочу её постирать, но нигде не могу найти!
– Не знаю, – сквозь зубы процедил Гурин.
– Но как же… рубашка новая, пятно старое, его нужно немедленно отстирать!
– Слушай, отстань! – возмутился Гурин. – Я в командировке и меня не волнуют грязные рубашки!
– А ты уже в поезде?.. – начала жена, но он яростно ткнул кнопку отбоя.
Дэнни подняла с его плеча голову.
– Кто? – теперь уже с полным правом спросила она.
– Мама, – не подумав, брякнул Андрей.
– Ну, мама, так мама, – вздохнула Дэнни, отстраняясь от него и поправляя волосы.
Колесо сделало полный оборот, и тут выяснилось, что нужно сломя голову бежать на поезд. Оказывается, у Генки Сухова встали часы, и мобильники у всех показывали катастрофически короткое время, за которое нужно было домчаться к поезду.
Гурин сорвался с места, схватив за руку Дэнни. Она бежала легко, едва касаясь каблуками расплавленного асфальта. Её волосы развевались за спиной чёрной волной, и большинство прохожих оглядывались, любуясь ею. Гурин почувствовал гордость, что рядом с ним такая экзотическая красавица, что он бежит с ней, запросто держа её за руку, что впереди у него целая ночь, сюжет которой безошибочно запрограммирован.
Ему захотелось вдруг крикнуть:
– Это Дэнни! Даниэл Стилл! И сегодня ночью она будет моей!!!
Они по очереди прыгали на подножку, помогая друг другу залезть в тронувшийся вагон. Хорошо, что все были налегке, без тяжёлого багажа. Сухов затащил на ступеньки Ленку, Гурин, подхватив Дэнни под мышки, на руках занёс её в тамбур.
– Спасибо, что захватил с собой, – засмеялась она, и добавила тихо, на ушко, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до высокого Гурина: – Я действительно тебе нравлюсь? Или только в командировке?!
Гурин хотел ответить, что командировка здесь не при чём, что он потерял разум, как только она устроилась к ним в отдел, и он первый раз увидел её, что это сумасшествие стало невыносимым, и ему нужна определённость и чёткие перспективы. Он хотел всё это сказать проникновенно и со значением, но…
Опять зазвонил телефон.
– Гурин, я нашла твою рубашку с кетчупом! – радостно сообщила жена. – Она завалилась за корзину с грязным бельём и на неё написала кошка! Теперь рубашку придётся надолго замочить, иначе она не отстирается. Ты рад, Гурин? Почему ты молчишь?
Гурин вдруг остро ощутил себя скучным, пошлым семьянином, у которого дома в тазу киснет рубашка с кетчупом, а у жены нет больших проблем, чем докучать ему в деловой поездке.
– Почему ты, молчишь, Гурин? Ты рад, что твоя любимая рубашка нашлась?!
– Я рад, что на неё нассал кот! – со злым отчаянием сказал Гурин. – Сделай одолжение, отнеси эту рубашку в мусоропровод и не напоминай мне больше о ней!
– Почему, Андрюша? – обиженно спросила жена. – У тебя неприятности в поезде? Но при чём тут рубашка? Она стоила почти двести долларов, а надел ты её всего один раз…
Гурин с силой вжал кнопку отбоя в мобильник.
– Кто?! – прищурилась Дэнни.
– Ты будешь смеяться, но снова мама, – не моргнув глазом, привычно соврал Гурин, с облегчением чувствуя, что краска стыда и не думает приливать к щекам.
– Один мой знакомый в командировках всегда отключает мобильник! – со значением сказала Дэнни.
– Ну что ж, теперь у тебя будет знакомый, который не при каких обстоятельствах не делает этого, – ответил Гурин, и, смело обняв Дэнни за плечи, повёл её по шаткому коридору в купе.
На нижней полке, душа друг друга в объятиях, целовались Сухов и Ленка. Глядя на них, Гурин опять почувствовал лёгкую зависть. Ленка – вдова, Генка – в разводе, они могут позволить себе хоть групповой секс, не мучаясь вопросом морали.
А него рубашка, замоченная в тазу…
Это накладывало обязательства, через которые Гурин намеревался смело переступить.
– Пойдём в ресторан, – интимно позвала Дэнни. – В купе теперь всё равно часа два никакой жизни не будет.
Гурин с радостью принял её предложение. Он вдруг понял, что не готов ещё вот так, как Генка, кувыркаться на полке, что ему обязательно нужен деликатный период нежностей, недоговорённостей, намёков, заигрываний, лёгких прикосновений и привыкания к чужому телу и запаху, какими бы прекрасными эти тело и запах ни были…
Он оказался вшивым интеллигентом, ботаником, а вовсе не мачо, каким планировал быть в этой командировке.
– Пойдём, – приобнял он Дэнни за талию.
В ресторане было полно народу, и это сильно нарушало обстановку интимности, на которую так рассчитывал Гурин.
Принесли два «Цезаря» со слегка увядшими листьями салата, два стейка из сёмги, огромную лиловую гроздь винограда в вазе и бутылку шампанского.
Дэнни очень красиво ела. Она слегка приоткрывала полные губы, отправляла в рот маленькие кусочки и жевала как будто в полприкуса – легко и возвышенно. При этом смуглая кожа в её декольте отливала дорогим перламутром, а чёрные волосы полыхали отражением света, который давала неяркая настольная лампа.
Гурин залюбовался ею.
– Почему ты не ешь? – спросила Дэнни, поднимая бокал с шампанским.
– Ты красивая, – пробормотал Гурин. – Очень красивая! Почему тебя зовут Даниэл Стилл?
– У меня папа американец, – улыбнулась Дэнни.
– Тогда почему ты здесь?
– Потому что маму я люблю больше.
– Понятно, – кивнул Гурин, хотя так и не понял, как можно с такой кожей, с таким лицом и с такими ногами всерьёз продавать какие-то гнусные вентиляционные системы в России.
Он залпом выпил подряд три бокала шампанского.
