Черная татуировка

— Что происходит? — спросил император, сидевший в королевской ложе. — Почему она не обороняется? Что она вытворяет?

Никто ему не ответил.

— Гукумат, — капризно и гнусаво продолжал император, — если победит Инанна, я буду крайне недоволен. Ты понимаешь?

Топот болельщиков стал громче. Теперь все они уселись на свои места, понимая, что их ждет захватывающее зрелище. На этой арене давно никто не видел впечатляющего поединка на мечах, а тут явно предстояло истинное побоище.

Только Джеку посреди грохочущей, неистовствующей толпы было худо.

Устало и мрачно Эсме взяла голубиный меч наизготовку и вздохнула.

— Ладно, — сказала она.

Инанна молча бросилась к ней.

И меньше чем за две секунды, за две стремительные, головокружительные секунды все было кончено.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Эсме.

Инанна словно окаменела. Ритмичный топот болельщиков стих. Они ошеломленно смотрели на то, как великанша выронила свои ятаганы. Она опустила глаза и уставилась на рану, рассекшую ее грудь, — длинный диагональный порез, протянувшийся от левого плеча к правому бедру. Все еще не веря в случившееся, она снова устремила взгляд на юную девушку, победившую ее, и весь поединок пронесся в ее сознании от начала до конца.

Инанна слишком долго ждала возможности выйти на арену — своего шанса обратиться с прошением к императору. И вот теперь все было кончено.

Сначала девушка просто шагнула назад — она была лучше готова к атаке Инанны, чем та предполагала. Затем последовал удар. Эсме удивительно точно рассчитала свою атаку. Она внимательно следила за движениями ятаганов Инанны и улучила момент, когда соперница раскрылась и была готова сама нанести удар. Инанна была вынуждена признаться: девушка все сделала на редкость красиво, и, как ни странно, она была этому рада.

Зрелища — вот чего жаждали толпы зрителей на трибунах. Они мечтали о том, чтобы схватка между Эсме и Инанной получилась долгой и кровавой. Возможно, им даже хотелось, чтобы по ходу драки они переругивались между собой и, нанося раны, оскорбляли одна другую. Это бы им понравилось, сомневаться не приходилось. И Инанна порадовалась тому, что они не доставили зрителям такого удовольствия.

Могучие колени Инанны подкосились, у нее закружилась голова.

— Мне очень жаль, — повторила Эсме.

Инанна только улыбнулась в ответ. В следующее мгновение она была мертва.

Долгую секунду Эсме не сводила глаз со своей погибшей соперницы. А потом шумно втянула ноздрями воздух и, держа в одной смуглой руке голубиный меч, другой утерла пот со лба. Затем она устремила гневный взор на королевскую ложу.

— Ну вот, — крикнула она. — Ты доволен? Этого ты хотел? — спросила она, указав мечом на лежащее на песке тело Инанны.

— Восхитительно, — сказал император, весьма довольный исходом битвы. — Просто восхитительно. — Он повернул голову к Чарли. — Напомни-ка мне, чем вы там, в своем мире, развлекаетесь? Я что-то запамятовал, как называется эта игра?

Чарли непонимающе уставился на него.

— Ах да, футбол, — осклабился император.

— Мой повелитель, — негромко произнес обер-министр Гукумат.

— О да, да, — отозвался император. — Конечно.

— Прими поздравления, гладиатор Эсме, — пронесся над стадионом зычный голос Гукумата. — Его величество император Хача 'Фраваши одобряет исход славного боя и готов удовлетворить твое прошение. О какой милости ты просишь?

— Несметных богатств! — выкрикнул с трибуны демон, похожий на аллигатора, и стал подпрыгивать на месте, когда Эсме посмотрела на него. — Богатств! Богатств!

— Я тебе сказала, чего я хочу, — процедила сквозь зубы Эсме.

— Повтори, гладиатор, — прошептал у нее в голове голос Гукумата. — Зрители хотят услышать.

— Скорджа! — в отчаянии выкрикнула Эсме. — Дай мне Скорджа!

— Гладиатор Эсме изложила свое прошение, — величественно возвестил Гукумат. — Ввиду того, как блестяще она выступила на арене…

Некоторые из наиболее туго соображавших зрителей, которые проморгали или еще по каким-то причинам не увидели завершения боя (а таких было большинство), недовольно забубнили.

— …и стала бесспорной победительницей Акачаша, его величество император, славящийся бесконечной щедростью, решил удовлетворить ее просьбу.

— Нам придется сразиться с ней, Чарли, — произнес Скордж голосом, который услышал только Чарли. — Боюсь, я не вижу иного выбора. Ты готов?

— Ладно, — сказал Чарли и набрал в легкие побольше воздуха. — Да. Хорошо. Мы сделаем это.

— Нет, — сказал император. — Не вы.

ВЫЗОВ

— Верноподданные, — сказал обер-министр, как только тело Инанны исчезло с арены вслед за телами остальных погибших гладиаторов, — мне доставляет большое удовольствие объявить, что, хотя Акачаш закончен, мисс Эсме Левертон позволено провести еще один, последний бой.

Эсме, стоявшая посередине ринга, сосредоточилась на подготовке. Убрав в ножны голубиный меч, она подняла руки и проверила, крепко ли держат круглые резинки ее волосы, стянутые на затылке. Она распрямила спину, расправила плечи, немного пробежалась на месте. Конечно, она устала. Но теперь была готова.

— Гладиатор Эсме пришла в ад с единственной целью — отомстить тому, кто вот-вот выйдет на арену.

По трибунам пронесся довольный, одобрительный гомон. В королевской ложе встал Чарли. И Скордж тоже…

…но сразу исчез, превратился в дымку из черного пара, и эта дымка собралась над Чарли, будто его собственная грозовая туча. Скордж сосредоточился на Чарли, обхватил его: крючки и острия черной татуировки начали вскипать и извиваться под кожей мальчика.

— Верноподданные, — произнес Гукумат нараспев, — я представляю вам демона, имя которого вошло в легенду. Всплесните вашими конечностями, собратья мои, встречая князя тьмы, султана печалей! Пробудитель Дракона, наконец вернувшийся к нам, — Кхентименту Скордж!

Чарли подошел к парапету королевской ложи и спрыгнул вниз.

Жидкая тьма раскрылась, будто пара огромных черных крыльев. Толпа одобрительно взревела. Чарли величественно и изящно пронесся по воздуху и приземлился в центре арены. Чернота заклубилась вокруг него головокружительным мятущимся смерчем и исчезла.

— Привет, Эсме, — сказал он.

— Привет, Чарли, — отозвалась Эсме.

— Тебе не стоило приходить.

Эсме надменно усмехнулась.

— Неужто?

Чарли вздохнул.