явно должна была закружиться. Отлично. А теперь нужно было срочно использовать достигнутое преимущество.
Эсме подпрыгнула и понеслась по воздуху к своему врагу. Она испустила боевой клич, занесла над головой сжатый в обеих руках меч. Красная, как кровь, полоса ковровой дорожки стремительно понеслась под ней. Эсме выставила меч перед собой и сосредоточила всю свою скорость и силу в семидесяти сантиметрах стали, со свистом рассекающей воздух, и на враге, которого должен был пронзить ее клинок.
Линии черной татуировки на лице Чарли замерли. Его глаза закатились, так что были видны только белки. Руки Чарли поднялись. Он хлопнул в ладоши.
И остановил удар — всего в пяти сантиметрах от своего лица.
Он поймал лезвие меча Эсме руками.
— Так-то, — сказал Скордж губами Чарли. Глаза, налитые тьмой, уставились на Эсме. — Хватит, пожалуй.
Тело Чарли резко распрямилось. Лезвие меча он сжимал мертвой хваткой. Кончик голубиного клинка находился всего в двух сантиметрах от правого глаза Чарли, но Эсме была вынуждена отступить, иначе ей пришлось бы выпустить из рук меч.
— Опять дошло до этого, — сказал демон, вселившийся в мальчика.
Эсме попыталась повернуть меч. Лезвие было сжато в руках Чарли с нечеловеческой силой. Эсме удавалось лишь немного наклонять лезвие в ту и другую стороны, но не более того. Как ни пыталась она тянуть и дергать к себе меч, он словно увяз в камне.
— Отдай мне оружие, — велел ей Скордж.
— Нет!
— Отдай его мне, — тихо сказал демон. — Быстро!
— Никогда!
Воздух в пространстве между Эсме и Чарли начал вспыхивать и дымиться. Колдовская сила демона окружала девушку трескучим, наэлектризованным облаком. Ее руки по-прежнему отчаянно сжимали рукоять голубиного меча, она судорожно пыталась удержать последний подарок отца, но воздух вокруг Эсме продолжал сгущаться и сжимать ее. Вдруг она почувствовала, как ее ноги отрываются от пола, хватка слабеет. И в следующее мгновение все было кончено. Ее пальцы разжались и выпустили рукоять меча. Она полетела по воздуху, отброшенная силой Скорджа к противоположной стене тронного зала. Мгновение, пока она летела, показалось Эсме целой вечностью, и перед тем, как удариться о стену, она успела понять, кто одолел ее.
Она сама.
Удар о стену был такой силы, что у Эсме потемнело в глазах. Она сползла на пол, у нее подкосились ноги.
Она услышала шум, похожий на плеск волн. Целую секунду ей казалось, будто эти волны куда-то уносят ее. Но она изо всех сил тряхнула головой. Почувствовав во рту медный привкус крови, она открыла глаза и подняла голову.
— Ты побеждена, — сказал Скордж губами Чарли.
Демон стоял перед Эсме, приставив кончик лезвия голубиного меча к ее горлу.
— И ты знаешь, как это получилось. Ты понимаешь, почему всякий раз, когда ты соберешься драться со мной, ты будешь проигрывать. Посмотри, — сказал он, едва заметно махнув свободной рукой. — Посмотри на себя.
Эсме не хотела этого делать. Она знала, что увидит. Но она посмотрела. И увидела.
Под кожей с тыльной стороны ее ладоней разлилась чернота. В следующую секунду чернота зашевелилась и начала распространяться, образуя длинные извилистые линии и тонкие, как скальпели, острия.
— Ты помечена, Эсме, — сказал Скордж. — Ты всегда была меченой. Просто раньше ты не знала себя.
Линии черной татуировки взбегали все выше и выше по рукам Эсме. Она ощущала разливающуюся под ее кожей тьму всем телом. Эта тьма словно ждала этого мгновения всю ее жизнь.
«В тебе есть что-то особенное», — эхом прозвучали в голове Эсме слова Реймонда.
«Ты не человек!» — услышала она слова другого человека.
«Для нее уже слишком поздно, — раздался голос Скорджа. — Для нее всегда было слишком поздно. Просто спроси у Феликса».
Феликс. Он пытался сказать ей. Она не пожелала его слушать.
— Нет, — прошептала Эсме. — О нет.
— Ну вот, — сказал Скордж, пристально наблюдая за ней. — Похоже, ты начала понимать.
Эсме беспомощно смотрела на тварь, вселившуюся в Чарли.
— Все твои таланты, — продолжал Скордж, — твоя быстрота, твое умение летать, твоя сила — все это досталось тебе от меня.
Демон не спускал глаз с Эсме.
— Ты сражаешься сама с собой. Как ты можешь надеяться победить, — спросил он со странной ноткой доброты, — если дерешься сама с собой?
Эсме лежала на полу в тени, отбрасываемой Чарли. Ее сознание наполнялось тьмой, тьма уже начала душить ее. Она ощущала внутри себя силу и власть демона. Возможно, впервые в жизни ей стало по-настоящему страшно.
— В ту ночь, когда ты была зачата, я мог бы совершить побег, — сказал Скордж.
Он стоял в обличье Чарли рядом с лежащей на полу Эсме, опираясь на рукоять голубиного меча. Демон говорил медленно, не торопясь.
— Феликс освободил меня, а я в благодарность за это подарил ему одну ночь с твоей матерью. Наконец, впервые за бесконечно долгое время, я мог сделать то, чего так давно жаждал. Но вместо этого… — Он помедлил. — Я остался.
Эсме, лишившись дара речи, смотрела на него.
— Девять месяцев я ждал. И даже после того, как ты родилась, я остался. Я смотрел на тебя его глазами. Я видел, как ты подрастаешь. Я гадал, какой ты станешь. Как ты думаешь, почему? Я скажу тебе.
Демон наклонился к Эсме.
— Я остался, ибо ничего не мог поделать с собой. — Он посмотрел прямо в глаза Эсме. — Мое дитя, — прошептал он.
От последних слов тьма внутри Эсме потекла быстрее. Девушка содрогнулась.
— Ты разрушил мою жизнь, — тихо сказала она, не веря самой себе. — Я еще не родилась, а ты уже разрушил мою жизнь.
Мальчик с демоном внутри и высоченный купол тронного зала — все плыло перед глазами Эсме, все заволакивала тьма.
«Вспомни свою мать…»
— Но я клянусь, — сказала она, — я заставлю тебя заплатить за все, что ты сотворил.
Она уставилась на демона. Сверкнули ее янтарные глаза.
— Я отомщу, — прошипела она. — Я непременно отомщу. Я клянусь.
У нее перехватило дыхание.
Она откинулась на спину.
Тьма поглотила ее.
— Браво! — прозвучал голос, а потом послышались медленные, насмешливые аплодисменты. — Браво! — повторил император и с царственной неторопливостью поднялся с трона. — Все прошло еще лучше, чем я надеялся! — сказал он. — Поединок. Великое откровение. Правда, все это было весьма впечатляюще. Но полагаю, теперь настала пора приступить к более важным делам. — Он махнул краснокожей рукой, заканчивающейся копытцем, и рядом с ним появился дотоле невидимый обер- министр. — Гукумат!
