пятна.
– Его нашёл частный детектив, которого я нанял, – устало и безучастно ответил Александр Петрович. – А где он его нашёл, я думаю, ты лучше меня знаешь.
Котова бросилась на него как пантера, вцепилась в горло с такой силой, что из-под ногтей брызнула кровь. Говорухин даже не думал сопротивляться, он только вытянул руку вперёд и упёрся кулаком в грудь Вероники. В движениях и выражении лица банкира была такая обречённость, что Севка едва сдержался, чтобы не броситься ему на помощь. Но он вовремя решил, что пока ещё рано.
– Что ты делала в квартире Ксении Сергеевны? – тяжело дыша, спросил Говорухин, когда Котова устала царапать его шею и отступила на шаг. На белые лацканы пиджака капала кровь.
– Это не моё кольцо! – Сорвав с руки перстень, Котова швырнула его в камин. Голубой топаз ударился о стекло, за которым бушевал огонь, и откатился в угол. – У меня было похожее, но… я его потеряла!
– Не ври. – Говорухин достал сигарету с золотым фильтром и прикурил, с трудом справившись дрожащими пальцами с зажигалкой. – Твой братец приходил в опечатанную квартиру, чтобы забрать улику, но ничего не нашёл. Не отпирайся. Я нанял частного детектива, и он всё раскопал.
– Это не моё кольцо, – процедила сквозь зубы Котова. – Мой брат никуда не ходил и ничего не искал. Немедленно звони тем, кто сможет нас расписать или…
– Или? – усмехнулся Александр Петрович, глядя, как пляшет в камине огонь. – Или что?!
– Или по законам нашей семьи тебя убьют мои родственники.
– Ты угрожаешь мне?! Ты?!! – Говорухин бросился к Веронике и схватил её за обшлага коротенькой кожаной курточки. – Да я в тюрьму вместо тебя собираюсь сесть!! Я хочу спасти тебя, потому что люблю, а ты угрожаешь мне, дрянь?!! – Он притянул её к себе и на ухо, проникновенно и доверительно, но довольно громко сказал: – Я никогда не женюсь на тебе, слышишь? Никогда! Будь ты даже трижды беременна. Достаточно будет того, что я за тебя отсижу. И пусть твои родственники молятся за моё здоровье! Впрочем, я и за себя отсижу, ведь по сути, это я убил Жанну. Я убил свою жену и своего неродившегося ребёнка…
Пока он говорил эту сбивчивую, пылкую речь, Вероника смотрела ему в глаза, но рука её медленно тянулась к стоящей на столе бронзовой статуэтке средневекового рыцаря. Весила статуэтка наверняка немало, но главное – рыцарь держал в руке острое копьё, проткнуть которым человеческую плоть ничего не стоило.
Словно завороженный, Севка смотрел как длинные пальцы Котовой коснулись бронзовых ног в доспехах, как притянули к себе убийственную тяжесть безделушки, как сжались поперёк туловища, и как в быстром замахе взметнулась рука Вероники, направляя рыцарское копьё в лоб Говорухину…
У Фокина не было времени открыть балконную дверь. Он вышиб собою стекло и старым армейским способом – стремительным перекатом, – ринулся Веронике под ноги, схватил её за каблуки и дёрнул на себя изо всех сил, спасая идиота-банкира от смертельного, сокрушительного удара по голове.
Котова рухнула как подкошенная, рыцарь выпал у неё из руки и тяжело покатился в угол. Взвизгнув, Вероника начала отчаянно лягаться, касаться и даже плеваться. У Севки появилась отличная возможность потискать её, и он с удовольствием потискал, с удивлением отметив, что на ощупь эта фурия довольно костлява.
Говорухин тупо смотрел на эту возню, не пытаясь ничего предпринять.
Удовлетворив своё мужское любопытство, Фокин наконец заломил Веронике руки и сел на неё верхом.
– Принесите верёвку, пожалуйста, – вежливо попросил он Александра Петровича.
– Я же приказал тебе не лезть в это дело, – безжизненно отозвался банкир, не сдвинувшись с места. – Я тебе даже заплатил за то, чтобы ты больше не совал свой нос в… – Он не успел договорить.
Со стороны приоткрытой двери гостиной громыхнул выстрел. Разодрав рукав Севкиной куртки, пуля впилась в стену, оставив в шёлковой обивке чёрную дыру. Фокин распластался на Котовой, стараясь вжаться в неё как можно сильнее, чтобы не осталось выпуклых частей его тела, которые могла бы зацепить вторая пуля.
Банкир рухнул на пол как подкошенный, закрыв голову руками. Умирать ему явно не хотелось, несмотря на то, что он поставил крест на своей карьере и собирался отсидеть лет пятнадцать в тюрьме.
Севка проклял себя за то, что оказался в этом осином гнезде без оружия и что совсем забыл про вооружённого Кота, который наверняка прикрывал сестрицу в этом непростом разговоре, скрываясь в тёмном коридоре.
Фокин схватил Веронику в охапку и едва успел перекатиться под стол, как громыхнул второй выстрел. Дверь распахнулась, и рыжие «какзаки» невероятно большого размера застыли в дверях. Пуля впилась в ножку стола, рядом с Севкиным носом, и Севка громко и грязно выругался, и Котова выругалась, и Говорухин выругался – тоже очень громко и грязно. Это было самое большее, что они могли сделать, лёжа на полу – безоружные и беззащитные – перед зловещими рыжими «казаками», которые так тупо и необдуманно пытались спасти Веронику.
Севка приготовился глупо погибнуть, как неосторожная муха.
Он даже попытался вспомнить детство, которое вроде бы принято вспоминать перед смертью, но вдруг увидел как позади «казаков» мелькнули до боли знакомые стоптанные кроссовки Лаврухина.
– Стоять, не двигаться, падла! – истошно заорал Вася, расставив ноги для точного прицела. – Оружие на пол! Руки в гору!!!
«Казаки» дёрнулись, но стоптанный Васин кроссовок ловко поставил подножку и сильно ударил по пижонскому длинному, чуть загнутому носу.
На пол, перед Севкой, с грохотом упал пистолет, простенькая пневматика, переделанная под боевое оружие. Севка схватил его и, не выпуская Котову из объятий, выкатился из-под стола.
В дверях, уперев дуло «Макарова» в висок Григория Котова стоял счастливо улыбающийся Лаврухин.
– Я тебя спас, – сообщил он Фокину, довольный, словно кот, поймавший жирную мышь. – Ты мне теперь жизнью обязан. Что ж ты, сыщик, на задержание без оружия ходишь?! Если б не я… – Лаврухин с грацией, словно исполнял балетную партию принца, нацепил на Кота наручники, приковав его к ручке двери.
Севка встал, стянул Веронике руки за спиной собственным ремнём и оттолкнул её в кресло. Котова упала в него как тряпичная кукла, свесив голову и занавесив лицо длинными рыжими волосами. Почему-то они с братцем молчали и не пытались вырваться – то ли смирились с безнадёжностью своего положения, то ли ждали подходящий момент. На всякий случай Севка обыскал Кота, но кроме пачки жвачки и носового платка ничего не нашёл.
– Ты что, следил за мной, мент поганый? – пихнул он легонько Васю под дых. – Следил, да?!
– Ага, я, гад, за тобой следил! – хихикнул Вася. – Тачку поймал и приказал водителю за тобой ехать. Да если б не я… – Вася добродушно хлопнул Фокина по плечу. – Если б не я, ты бы уже с ангелами разговаривал и обещал бы им расследовать все их ангельские преступления за умеренную, ангельскую плату. Так что спасибо скажи за мою настырность, Фок!
Севке было неприятно осознавать, что он обязан жизнью Лаврухину. Так неприятно, что заболел зуб, удалённый лет пять назад.
Фокин наклонился над лежащим банкиром и потряс его за плечо.
– Эй! Вставайте, Александр Петрович! Ваша жизнь в безопасности, бизнес и свобода – тоже, а всё благодаря мне.
– И мне! – подскочил Вася к банкиру. – На вашем месте, Александр Петрович, я бы назначил вознаграждение скромному лейтенанту милиции, спасшему вам жизнь.
Говорухин медленно перекатился на спину и, сложив на груди руки, уставился в потолок.
– Зачем ты помешал ей убить меня? – не отрывая взгляда от многорожковой люстры, спросил он у Фокина. – Зачем?! Я же просил тебя – забери мои деньги и ни во что не вмешивайся.
– Бросьте вы, Александр Петрович, – усмехнулся Севка, присаживаясь на диван. – Жизнь прекрасна, особенно у банкиров. Зря вы ей так разбрасываетесь.
Лаврухин вальяжно расселся возле камина в кресле-качалке, утопив ноги в густом ворсе ковра.
– Я хочу умереть, – трагически прошептал Говорухин. – Я очень хочу умереть!
– Это вы сейчас хотите. А через час расхотите. – Севка встал и прошёлся от камина к столу, повторив
