– Вы на нашей машине планируете ехать?
– Да. Возврата не гарантирую, – предупредил Святой.
Пухлый торговец, поправив очки, сползшие на самый кончик носа, оглянулся, ища поддержки у друзей. Те яростно замахали руками, намекая, что богатство – дело наживное, а перечить вооруженному жутковатому субъекту, материализовавшемуся из темноты, равнозначно самоубийству.
– Пожалуйста! Пользуйтесь. Разрешите нам кое-что из вещей взять. И, если позволите, один карабин на всех, – внутренне содрогаясь от собственной наглости, предельно вежливо попросил торговец сантехникой. Обосновывая просьбу, он поспешно добавил: – Вдруг медведь или волки. А мы тачку подтолкнем!
Устроившийся в кресле водителя Святой скользнул взглядом по незнакомым сытым лицам.
«Туристы, твою мать! Хотя в чем они виноваты?» – подумал он, произнеся вслух:
– Быстро. Берите самое необходимое и ждите возвращения… – Он обернулся к примостившемуся сбоку егерю. – Как по батюшке?
– Иванович… Филипп Иванович! – церемонно представился охотник, вдруг ощутивший прилив уверенности и значимости предстоящего.
– Иванович обязательно вернется! – Святой оборвал себя на полуслове, заметив необычный предмет в руках одного из троицы.
Он поманил непрерывно икающего типа пальцем, и тот с видимой неохотой передал дорогостоящую игрушку.
Это был арбалет. Но не средневековая штуковина, рассыпающаяся от древности, а сработанная из композиционных материалов и легированной стали машина, предназначенная для взрослых забав. Снабженный оптическим прицелом, зубчатым механизмом, позволяющим моментально натягивать тугую тетиву, арбалет был бесшумным оружием, обладавшим достаточной убойной силой. Цельнометаллическая стрела, выпущенная из арбалета, могла насквозь прошить крупное животное вроде лося или оленя. Набор из восьми стрел, вставленных в специальные кассеты-держатели, располагался вдоль ложа приклада и цевья. Дополнял конструкцию широкий, удобный ремень из натуральной кожи с тисненым знаком фирмы, производящей столь изысканное и необычное оружие.
– Меняемся? – спросил Святой сотрясаемого икотой горе-охотника.
Тот, не уловив смысла мрачной шутки, яростно замотал головой, следуя за выбирающимся из рытвины без посторонней помощи джипом. Святой не собирался торговаться, уже присоединив весьма полезный предмет к своему арсеналу. «Рэнглер» разворачивался, а взрослый ребенок плелся за ним, надеясь, что ему вернут любимую игрушку.
Но вращавшиеся колеса набирали обороты, обдавая любителя экзотической охоты с нетрадиционным оружием песком и мелкими камешками, вылетавшими из-под протекторов. Ограбленный владелец арбалета остановился, убавив прыть под песчаным душем. Преследовать джип было бессмысленно, и он, понурившись, побрел к друзьям, мысленно записав арбалет, купленный в специализированном лондонском магазине, в статью потерь…
Жизнь – парадоксальная штука. В глухомани порядочные люди встречаются чаще, чем среди каменного лабиринта улиц больших городов. Невзрачный егерь с фиолетовым, пористым носом пьяницы и не утратившим остроты взглядом принадлежал к вымирающей породе благородных людей, у которых слова не расходятся с делом. Функции штурмана он выполнил на «отлично», проведя Святого по такому маршруту, на котором самый опытный участник ралли свернул бы моментом шею. Джип то падал в пропасть, то взлетал к звездам, а Филипп Иванович орал водителю:
– Газуй, паря, и руль влево, едрить твою… Не выворачивай! Проедем, как по асфальту.
Захватывающая гонка финишировала у широкой просеки, посередине которой проходила труба магистрального газопровода, поворачивающего перед насыпью в западном направлении.
– Все, Иванович, благодарю за службу, – медленно произнес Святой, увидав цель, – и послушай моего совета: немедленно уезжай отсюда.
Они достаточно близко подошли к повороту гигантской кишки, по которой прокачивали голубое топливо, кровь современной цивилизации. Там, где труба образовывала угол, на расчищенной прокладчиками от деревьев лесной делянке размером с половину футбольного поля, стояли вертолеты. Но взгляд Святого приковывал состав, над которым взметнулся черный обелиск ядерной боеголовки. Эшелон стоял напротив вертолетной стоянки, отделенный примерно двухсотметровым пространством вырубки и распаханной противопожарной полосы, успевшей покрыться низкорослым кустарником.
– Уезжай, старик! – повторил Святой, поправляя ремень арбалета, закинутого за спину.
Позади раздалось сопение егеря:
– Может, сгожусь на что… Я белку в глаз из винтаря бью. А шоферить не умею. Сено, бабу к фельдшеру, шкурки в заготконтору на телеге вожу. Ни к чему мне баранку крутить.
– Здесь зверье покруче белок. Видишь, сколько пацанят в солдатской форме покрошили. Так что смотри в оба, Иванович. Башку под пули не подставляй. А появится возможность, уводи козлов в лес, – пробираясь под трубу, прошептал Святой.
– Как Иван Сусанин? – поглаживая приклад верной берданки, спросил егерь, заглядывая за бетонную опору.
Но скользивший словно ящерица человек уже растворился во мраке…
Подобравшись к вертолетной стоянке, Святой определил первую жертву. Покачиваясь на кривых ногах, постоянно оглядываясь на стрелу пусковой установки, тупым концом вонзавшейся в звездное небо, к его укрытию приближался пилот. На ходу он возился с пряжкой ремня, намереваясь облегчиться. Святой лишил кривоногого последнего кайфа. Вынырнув из засады, он запечатал рот боевика ладонью, косым ударом ножа раскроил глотку пилота, а когда тот упал, царапая землю ногтями, оседлал умирающего.
– Красиво уходи, приятель! Достойно и без шума! – нашептывал Святой, придавливая агонизирующего пилота к ковру из сухих трав.
Счет был открыт. Святой не проявлял жестокости. Он действовал точно мастер, занятый выбраковкой негодных деталей. А мразь, завладевшая поездом и усыпавшая насыпь трупами солдат, принадлежала к отбросам рода человеческого. Бывший офицер войск специального назначения, ведя персональную войну, исправлял оплошность природы, позволившей родиться таким ублюдкам. Святой терпеливо ждал, пока жертва затихнет и прекратит трепыхаться. Остекленевшие глаза пилота отражали звездное небо. Святой приложил пальцы к сонной артерии террориста. Пульс не прощупывался. Он осторожно поднял голову, изучая обстановку на вертолетной площадке.
Двое напарников погибшего, увлеченные исправлением поломки, ковырялись между лопастями, забравшись на крышу кабины. Они торопились сменить полетевшую втулку главного несущего винта, прежде чем прозвучит команда к отходу. Упустив из виду товарища, которому в столь неподходящий момент приспичило сходить по нужде, воздушные перевозчики как проклятые крутили гайки, изредка поглядывая в сторону пусковой установки.
Святой узнал летающую тюрьму, которую покинул, не дожидаясь мягкой посадки. Злой азарт подсказал рискованное, но оригинальное решение. Сняв с трупа головной убор, Святой натянул до бровей шапочку, придававшую некоторое сходство с покойником. Сложив возле ребра бетонной опоры лишнюю амуницию, он стремительным рывком достиг вертушки, стоявшей в центре площадки.
Оттуда вышел уже совсем другой человек. Определенные артистические данные у Святого имелись. Он двигался, старательно копируя манеру покойника. Согнув дугой ноги, Святой ковылял точно перекормленная утка, опустив голову вниз, сжимая в кармане пистолет, снятый с предохранителя.
Замудохавшиеся работать в аварийном режиме пилоты не обратили внимания на коллегу со слабым желудком. У них не хватало сил даже отпустить сальную остроту по его адресу. Болты застревали на резьбе неостывших гаек. Сбивая грани, срывались ключи и колошматили по костяшкам пальцев. Они спешили подготовить борт, оснащенный дополнительными топливными баками, к эвакуации остатков отряда террористов.
Разместившись в кабине, Святой включил свет над приборной доской. Бесчисленные ряды тумблеров, датчиков, градуированных шкал придавали кабине вид маленькой лаборатории. Незваный посетитель не планировал экспериментировать. Дотянувшись до тумблера, Святой запустил двигатель. Стальные лопасти провернулись на холостом ходу, врезаясь в человеческую плоть. Животный вопль перерубленных сталью пилотов стоголосым эхом заметался под кронами деревьев. Выпрыгнув из вертолета, Святой угодил под
