смотреть, я понял, что меня ожидает ещё одна плохая новость.
– Выкладывайте всё как есть, Герман Львович, – вздохнул я. – К дурным новостям я привык как к мухам. Что ещё кто-то пропал? Если это Никитин, то бог с ним, я не расстроюсь. Он парень сильный, не пропадёт.
– Глеб, у нас бак пробит гвоздем! – тихо сказал Абросимов.
Вытирая руки о какую-то тряпку, на пороге возник Никитин.
– Там труба, – сообщил он. – Боюсь, дальше нам не уехать.
Все потрясённо молчали, только Адабас, с силой отбросив свой бубен в угол так, что он загудел, вдруг громко и отчётливо произнёс слово, которое трудно было ожидать в репертуаре шамана:
– Жесть!
– Что делать? – потрясённо спросила Беда, взяв меня за руку и посмотрев на часы.
Я категорически не хотел знать время, которое осталось до расправы над заложниками, но она сказала:
– У нас осталось пять часов, сорок минут. Пять часов сорок минут! А впереди жуткий Чике-Таман!
– Тут один умный дух мне подсказывает, – вкрадчиво произнёс Адабас, – что отверстие можно саморезом заделать. На холодную сварку его захреначить и…
Все в изумлении уставились на шамана. Я потрясённо молчал, поражённый тем, что такое простое техническое решение пришло в шаманскую голову, а не в мою – ведь в прошлом я автомеханик.
– Глеб, у тебя есть саморезы и холодная сварка? – с иронией поинтересовался Никитин.
– Да у меня всегда есть с собой саморезы и холодная сварка, даже когда я иду чистить зубы! – усмехнулся я в его наглую физиономию и бросился к ящику с инструментами. Отыскав всё необходимое, я протянул инструменты шаману.
– Не, я это… по духам больше специалист, а с техникой не дружу, – засмущался шаман.
– А! – Я треснул себя ключом по голове и хотел было пойти заняться проблемой, но Герман остановил меня:
– Отдыхайте, Глеб Сергеевич, мы с Никитиным сами справимся.
Я вернулся за руль. Драгоценные секунда убегали, как трусливые крысы. Если бы это было возможно, я хватал бы эти секунды за хвост и держал мёртвой хваткой. Очнулся я от крика Сазона.
– Есть соляра, сынку! – Дед стоял под окном и показывал на огромный Камаз, водитель которого щедро сливал в бочонок топливо из своего бака.
– Дальнобойцы расщедрились! – улыбнулся Сазон. – Сначала давать не хотели даже за деньги, а потом пистолет у меня в руке заметили и бесплатно отлили!! – Он захохотал и помахал пушкой у меня перед носом. – Волшебная сила «макарыча»!
– Готово! – крикнул с другой стороны автобуса Дэн.
Через пять минут мы тронулись в путь. Добытая нечестным путём солярка оказалась бодяжной, движок зачихал, закряхтел, начал захлёбываться и скорость больше шестидесяти не выдавал. Были ли впереди заправки – я не знал.
Как преодолеть Чике-Таман с таким подыхающим двигателем, тоже было неясно.
Если нас опять начнут преследовать борисовцы, нам от них не уйти.
Думать об этом было противно, и я запел:
– Вот, новый поворот, и мотор ревёт, что он нам несёт…
– Пропасть или взлёт, омут или брод! – в едином порыве подхватили все, кроме шамана. Очевидно, его продвинутость на творчество Макаревича не распространялась, зато он ритмично аккомпанировал нам ударами в бубен. – И не разберёшь, пока не повернёшь за поворот!!
Через несколько минут мы догнали Троцкого. Он так и бежал по дороге, не сбавляя скорости, с той только разницей, что лысина его стала пунцовой, а на ногах остался только один ботинок. Очевидно, у Ильича открылось второе дыхание, как у спортсмена, потому что в беге его появилась некоторая заученность, отточенность, умение держать темп и экономичность в движениях.
– Ну что, проветрил мозги? – крикнул я, поравнявшись с ним.
– Да, – выдохнул Троцкий.
– Садись, бегун! – Я притормозил и открыл двери.
Он ввалился в салон красный, задыхающийся, обливающийся потом.
– А ты чего в горы-то не рванул? – спросила его Беда.
– Так там это… дороги нет, – ответил несчастный Ильич, хватая ртом воздух.
– Как говорит наш уважаемый Адабас – жесть! – засмеялась Элка.
– На чём едем, Глеб? – схватившись за сердце, спросил Троцкий.
– На честном слове, – признался я.
Мы не ехали – шкондыбали, со скоростью пятьдесят километров в час.
– Дед, ты уверен, что это была солярка? – спросил я Сазона.
– Теперь уже нет, – вздохнул дед. – Хорошо хоть даром досталась!
Наконец, показалась заправка. Все дружно закричали «Ура!», но… на закрытом окошке, где принимали деньги, висело странное объявление с претензией на юмор: «Все ушли на фронт».
– Сынку, а тут что, Великая Отечественная ещё не закончилась? Или Первая мировая?! – неудачно пошутил дед.
От досады я залепил кулаком в окошко, стекло треснуло, и неожиданно взвыла сигнализация. Вот уж не мог подумать, что в этом медвежьем углу есть такие чудеса техники!
Пришлось спасаться бегством, если можно назвать бегством езду со скоростью пятьдесят километров в час.
– Один автомобильный дух мне подсказывает, что впереди будет ещё одна заправка, – ободряюще сообщил Адабас.
– А этот твой дух не в курсе, на той заправке все тоже военнообязанные?! – ехидно спросила Элка.
– Не в курсе, – вздохнул Адабас. Он сел за откидной столик и грустно уставился в окно.
Беда встала и куда-то ушла. Наверное, курить в туалет.
Я проследил глазами – Никитин оставался в салоне.
Время шло, дорога неспешно пожиралась километрами, а заправки всё не было.
Наконец, вернулась Элка, и я с грустью отметил, что в одиночестве она курит гораздо быстрее, чем в обществе Дэна.
– С Мальцевым по-прежнему нет связи, – раздражённо сказала Беда, усаживаясь рядом.
– У нас с кучей народа нет связи, – ответил я. – Кстати, ты не пробовала набирать Викторину?
– Нет! Я её телефона не знаю.
– Как-то так получилось, что и я не знаю. И чего ты такая злая вернулась? Дэн не вышел с тобой покурить?!
Она стрельнула в меня глазами поверх очков и, сделав вид, что не заметила «шпильки», продолжила:
– Первый раз в жизни чувствую себя в экстремальной ситуации полной дурой! Нужно гнать, гнать, гнать этот автобус, не останавливаясь! Нет возможности раскопать информацию, пойти по следу, нарыть дополнительные сведения, найти и расспросить нужных свидетелей. Нет времени даже просто подумать!
– А ты записывай, – усмехнулся я её сыщицкому рвению, которому она никак не могла найти применение в сложившихся обстоятельствах.
– А я и записываю! – рявкнула Элка. – Только толку-то! Детектива не выйдет, только триллер, а это не мой жанр!
– И чего ты распсиховалась? – опять удивился я.
– Вот! – сунула она мне под нос свою сумку, распахнув её.
Не успел я сконцентрировать взгляд, как Элка, воровато оглянувшись, спрятала сумку под сиденье.
– Что там?
Беда попыталась настроить громкую музыку, но приёмник хрипел, не находя волну.
– Пусть хрипит, – тихо сказала Элка. – Чтобы в салоне нас не слышали.
– Да что случилось-то?
