Ассистентка в этот момент рыдала, сидя за пультом.
– Ну в чем я виновата?!
Спецслужбист уже побагровел.
– Вас жизнь еще ничему не научила?! Идиоты! Вас, долбаных журналюг, расстреливать мало. Что, забыли, как во время событий на Дубровке ваши коллеги догадались в прямом эфире показать передвижения спецназа перед самым штурмом здания?!
Ассистентка всхлипнула и решила не уточнять, что сама принимала участие в том памятном репортаже.
Естественно, оператор не собирался рассекречивать Локиса, но профессиональная привычка держать в кадре главное событие сработала и в этом случае. Володька попал в объектив лишь на доли секунды. Он, на жаргоне телевизионщиков, был «видеомусором», который каждый монтажер не пустил бы в эфир. Не собирался никому навредить и выпускающий режиссер. Однако интрига явно должна была привлечь внимание зрителей. Изображение Локиса на ходу укрупнили и повесили на экран. Что сделаешь? Стечение обстоятельств.
Спецслужбист наконец-то перевел дыхание и вытер вспотевший лоб. Он сбросил пиджак на кресло.
– Ладно, вредители, проехали, – уже с примирительными нотками в голосе произнес он, – ничего назад не открутишь. Отрезанную голову назад не приставишь. Остается подумать, как минимизировать последствия, – и он наморщил лоб.
В это время в эфирную студию заглянула одна из девушек, сидевших на телефоне.
– Там вроде его мать звонила, – неуверенно произнесла она, – я так понимаю, что для вас это может быть важным.
– Этого еще не хватало, – вздохнул представитель штаба по освобождению, – вы представляете, что начнется, если она волну погонит?
– Представляю, – тяжело вздохнул и режиссер, а затем неосторожно добавил: – Мы атаку родственников во время катастрофы «Курска» уже проходили. Нам дали команду сверху прекратить давать их в эфире. Так получилось еще хуже. Мы-то хоть что-то вырезали. А вот западные каналы…
Спецслужбист потряс головой и замахал руками, затем глянул на девушку, принесшую известие:
– Милая, а? У тебя телефончик, по которому мамаша звонила, сохранился?
– Конечно.
– Тогда набери его и дай мне трубочку.
Серьезный мужчина откашлялся и уже абсолютно спокойно произнес в трубку:
– Здравствуйте. Это вы звонили нам на шоу насчет сына?.. Конечно, я вас понимаю. Материнское сердце не камень… Очень приятно. А меня зовут Виктор Петрович, я главный администратор шоу… Нет, нет, конечно, вам показалась, сами же слышали. Еще десяток человек узнавали в нем своих знакомых… Какие могут быть извинения с вашей стороны? Вы же мать. А мать – это святое. Все мы чьи-то дети… Я сам всей группе билеты заказывал и всех их как облупленных знаю… Это Шурик Иванов. У него тоже типично славянская внешность… Как у нас тут шутят: лицо славянской национальности. Так что не волнуйтесь. Спокойной ночи.
Спецслужбист отдал трубку девушке.
– Тяжелый выдался денек. Счастливо оставаться. И больше о деле думайте, а не о рейтинге канала.
Режиссер выключил верхний свет и ободряюще похлопал по плечу ассистентку.
– Пошли, у меня в сейфе бутылка виски стоит, если не выпью, голова взорвется.
По дороге к кабинету к ним присоединился и сотрудник социологических опросов телеканала.
– Это успех, – шептал он коллегам, – по телефонной выборке количество зрителей выросло в десять с половиной раз. Причем более половины из них до похищения не то что не смотрели наше шоу, они не знали о его существовании! И это без Интернета и спутникового вещания. Только европейская часть страны!
– А как идут дела с пожертвованиями? – поинтересовался режиссер.
– Они в рекламном отделе сейчас зашиваются. Телефоны не смолкают… Деньги пошли. Но ты учти, что сейчас поздно, банки закрыты, пожертвования сваливаются только через СМС-банкинг…
Глава 28
После того как ночью над базой пролетел неизвестный самолет, главарь «Буа-донга» отдал распоряжение: «В ночное время суток все прожектора должны быть обязательно погашены». И хотя тем пролетевшим в небе самолетом мог быть и пассажирский, и грузовой, а не разведывательный, опасение Суабана было понятным, его базу могли искать как из космоса, так и с воздуха. Днем все строения хорошо прикрывала маскировочная сетка. А светящееся пятно среди диких джунглей рано или поздно вызвало бы подозрения.
Стояла необыкновенно тихая и спокойная ночь. Было лишь слышно, как шелестят на ветру густые кроны деревьев да кричат ночные хищники. Изредка в кофейной темноте можно было разглядеть силуэты охранников, прохаживающихся вдоль проволочного ограждения.
Володька Локис стоял под козырьком бамбуковой хижины, разминая пальцами незажженную сигарету. В другой его руке потела обыкновенная пластмассовая зажигалка, которую он с трудом выпросил у Назарова – заядлый курильщик до последнего не хотел отдавать ее, пока Володька не объяснил ему, для каких целей она ему понадобилась.
– Покурил? – ухмыльнулся выплывший из темноты охранник. – Теперь давай в хижину. Я и так дал тебе много времени.
Локис кивнул и как бы нечаянно обронил свою зажигалку.
– Вот, блин. Попробуй сейчас ее в такой темноте найди, – старший сержант нагнулся и принялся шарить по земле руками.
– Быстрее… – прозвучало раздраженно.
Охранник не успел договорить. Володька мгновенно выпрямился и нанес сокрушительный удар ребром ладони в его дергающийся кадык. Мафиози тут же захрипел, выпучил глаза и, обхватив горло обеими руками, упал на колени. Он никак не мог вдохнуть. Еще один точный удар, на этот раз в висок, и бездыханный таец уже лежал на земле.
По доброму уму, тело следовало спрятать, оттащив в густой кустарник или под какую-нибудь из хижин, стоящих на сваях. Но времени делать это у Локиса не было. К тому же такой глубокой ночью, когда и кончика собственного носа не увидишь, вряд ли кто-нибудь скоро заметит лежащего на земле охранника.
Беззвучно скользя вдоль стен бамбуковых хижин, Володька побежал в глубь базы. Время от времени останавливался, затаивал дыхание, дожидаясь, когда пройдет мимо него очередной охранник. Вскоре такими короткими перебежками старший сержант добрался до небольшой, огороженной проволочной сеткой, площадки. На ней стояло несколько машин: «Хаммер», микроавтобус с трейлером, несколько джипов военного образца, грузовики. Весь этот автопарк, принадлежащий Суабану, охранял худощавый таец, постоянно прикуривающий сигарету за сигаретой.
Локис нехотя прикурил сигарету и, выйдя из-за угла дома, направился к курильщику, старательно пытающемуся зажечь свою зажигалку. Володька не боялся, что тот его заметит, так как понимал: в кромешной темноте виден только уголек прикуренной сигареты, и ничего больше.
– Кто там идет? – послышалось из темноты.
– Свои, – это простое слово, произносимое на тайском языке, Володька повторял несколько ночей, и сейчас оно прозвучало без какого-либо акцента, натурально и убедительно.
– Зажигалка есть? – отчаявшись зажечь свою, спросил таец.
Ничего не отвечая, Локис ускорил шаг и, приблизившись к охраннику на расстояние вытянутой руки, чиркнул кремнием. Ослепленный ярким светло-оранжевым пламенем, таец не сразу понял, кто перед ним стоит. И тут же перед ним вновь засверкала слепящая вспышка, только на этот раз не от огня, а от прицельного удара в самое основание переносицы. Курильщик звонко клацнул зубами, перекусив незажженную сигарету, и завалился на бок.
Володька подбежал к воротам, размотал свернувшуюся змейкой цепь и осторожно приоткрыл створки. В одном из джипов отыскался эвакуационный трос. Один его конец он закрепил на фаркопе машины, а другой, продев через ячейку в заборе, потянул к яме, в которой находились заложники.
