баптистской церкви. Все эти люди были первыми кандидатами на расстрел, но по их судьбе оккупанты еще не определились. Среди пленных был и мэр города с семьей – слишком ценный экземпляр для того, чтобы сгоряча прихлопнуть вместе с другими королевскими прихвостнями. За годы войны боевики не раз убеждались в том, что заложники – твари полезные. Это страховка на случай непредвиденных ситуаций – например, столкновения с войсками, торговли с правящим режимом. И уничтожить их никогда не поздно.
По окончании массовой казни перед народом, продолжавшим толкаться на омытой кровью площади, выступил сам командир освободительного отряда Хан Кай. Он красноречиво заклеймил позором правительство Суньямы, нецензурно отозвался о короле Наинг Тхуне. Досталось на орехи и генералу Вэю, подло отошедшему от великих заветов основателей «Справедливого пути», погрязшему в роскоши, окружившему себя женщинами легкого поведения. И вообще, поганый ревизионист не по назначению использует деньги, достающиеся нелегким трудом тех, кто выращивает опиумные культуры, производит героин и с риском для жизни переправляет его в развитые страны, финансово обеспечивая освободительную борьбу и отравляя агонизирующий западный мир.
– Мы дадим вам цель. Мы дадим вам оружие. И, наконец, мы дадим вам средства к существованию ваших семей! И власть! – призывал командир Хан.
– Суньяма, Суньяма! – скандировал нестройный хор.
– Жизнь за свободную Суньяму! – выкрикивал командир Хан главный лозунг «Справедливого пути».
Говорил он зажигательно и искренне, талантливо и выпукло. И его слова находили отклик. За каких-то полчаса ему удалось сагитировать полторы сотни человек на вступление в военизированное подразделение «Дороги верных» – так называлось только что основанное им и его сподвижниками новое, как было сказано, «по-настоящему справедливое, истинно народное движение, призванное жить по законам великого Мао Цзэдуна и духовного вдохновителя всех обездоленных Ли Чанела, коварно убитого лицемерным предателем генералом Вэем».
Новообращенные получили благословение нового вождя Хана и оружие – в основном трофейное, захваченное у военных и полицейских, то, что похуже. Кому не хватило, вооружались изъятыми у населения охотничьими ружьями. Новички тут же втянулись в освободительную борьбу – то есть занялись грабежами своих земляков, благо у каждого имелся длинный список недругов, с кем давно надо было посчитаться…
Все это время над городком сновали самолеты и вертолеты королевских ВВС. Применять оружие они не могли – отделить мирных жителей от бандитов было невозможно, поэтому бомбежки исключались. По авиатехнике стреляли – с хохотом и радостными криками, и совершенно безрезультатно.
Несмотря на кажущуюся бессмысленность этой жестокой террористической вылазки, командир Хан знал, что делал. И отлично понимал, что, успешно отколовшись от генерала Вэя и перетянув на свою сторону немало закаленных бойцов, он, как в воздухе, нуждается в удачных акциях. Сейчас нужно как можно громче заявить о себе, повязать всех своих соратников кровью, дать им пограбить всласть и отрезать все пути назад. А потом останется лишь накапливать силу, выстраивать жесткую вертикаль личной власти и распространять свое влияние. Хватит воевать за других, пора самому становиться хозяином своей судьбы. И награда за решительность в любом случае будет высока. По минимуму – это доля в наркоторговле региона. По максимуму – власть в одной из частей развалившейся Суньямы.
Командир Хан был твердо уверен, что делает все правильно. И укорял себя только за то, что долго медлил. Так уж получается: плотные занавески, скрывающие от тебя истину, всегда обрушиваются неожиданно. В тот миг, когда генерал прикидывал, казнить ли ему своего лучшего офицера или тот сам подохнет на одной из бесконечных смертельно опасных вылазок, Хана вдруг осенило – а ведь Вэй вовсе не могучий демон, попирающий эту землю, а обычный мелкий бес, подпитывающийся кровью и страданиями. Нет у него ни великих целей, ни огня в груди. Ничего, кроме неутолимой жажды власти и денег. И этот клоп не умеет ничего такого, что не смог бы командир Хан. Это было просветление. После того как Хан нашел старинную золотую мандалу и часами напролет терялся взором в ее запутанных, таинственных и опасных, как лабиринт Минотавра, линиях, он начинал все четче видеть суть предметов. И в нем с каждым днем крепла уверенность – он может много и создан для большого дела. И эта уверенность стала магически передаваться окружающим. Если раньше за него в огонь и воду готовы были идти только его бойцы, то сегодня магия его слов трогала сердца многих.
Генералу Вэю оставалось только скрежетать зубами. У него не было никакой возможности наказать отступника – не имел он на это достаточно людей, резервов, возможности маневра. Правительственных войск командир Хан тоже не сильно боялся. Пока колонна танкового полка третьего регионального командования королевских Вооруженных сил доберется сюда, боевики сто раз успеют получить об этом информацию от разведчиков и уйти в горы или леса. В общем, чувствовал он себя вполне спокойно и прикидывал, какие еще выгоды можно извлечь из сложившегося положения. Пока в голову приходило только обращение к правительствам государств мира с призывом к немедленному воцарению справедливости на всей планете и передачи власти в отдельно взятой провинции Баргоза обновленному революционному союзу.
Но это в будущем. Сегодня у него и его людей было вдосталь вина, наркотиков, еды и женщин, которых освободители насиловали без малейших угрызений совести. Солдаты должны иметь возможность грабить и насиловать – это поднимает боевой дух и укрепляет авторитет командира.
Сделано большое дело. В этом деле ему сопутствовала удача. И командир Хан позволил себе расслабиться.
Вот только успокоился он рановато. Потому что впереди была ночь. А ночи в здешних краях темные, и до рассвета надо еще дожить…
Глава 11
Борьба за раритеты
Аналитик «Пирамиды» числился – и иногда даже добросовестно трудился – начальником лаборатории в Институте глобальной истории Российской академии наук. Это богоугодное заведение давно бы унесли ветры перемен в забытье и безвестность, особенно если учитывать, сколько стоит трехэтажный дом девятнадцатого века в центре Москвы с видом на храм Христа Спасителя. От бесславной кончины научное учреждение спасла «Пирамида». Притом не только спасла, но обеспечила достойное финансирование и, фактически, взяла под полный контроль.
Это была невероятно удачная идея. Сотрудники института могли в открытую собирать самую различную информацию, имели возможность широких контактов с гражданами России и иностранных государств, органами власти, общественными организациями, представляющими для «Пирамиды» оперативный интерес. Также институт использовался в качестве оперативного прикрытия при проведении некоторых деликатных мероприятий. А местные научные сотрудники, среди которых было несколько действительно уважаемых и нестандартно мыслящих специалистов, нередко привлекались втемную для аналитической работы по интересующей «Пирамиду» проблематике. И порой плоды их трудов с лихвой окупали все затраты.
Историческая наука в любой стране мира имеет обыкновение колебаться вместе с генеральной линией партии. Вот и институт долгие годы с неутихающим энтузиазмом служил идеалам светлого либерального будущего. Развив лихорадочную активность, он стал надежным партнером западных научных и общественных организаций в ряде проектов типа: «Демократические ценности России глазами исторической науки», «Воспроизводство тоталитарной традиции в государственных структурах современной России», «Общечеловеческие ценности в русской политической традиции XIX—XX веков». Воодушевленные близостью к светочам демократии и форейторам прогресса, сотрудники института, которые даже не представляли, в каких играх участвуют не по своей воле, с удовольствием мелькали в научных, властных, международных тусовках, бодро декларируя приверженность российской исторической науки святым либеральным ценностям. На руку «Пирамиде» играл и гнев патриотической общественности, обвинявшей институт в перекраивании в угоду компрадорской буржуазии отечественной истории. Так что в Европах и Америках этих достойных ученых мужей держали за своих в доску. А некоторые иностранные спецслужбы искренне считали их своими агентами влияния и щедро подкармливали грантами и другими подачками. В общем, Институт глобальной истории процветал.
Переоценить такое прикрытие было трудно. Ведь за всей этой мишурой велась действительно серьезная работа по ряду проектов «Пирамиды». К одному из них, под названием «Ветхие заветы», Влада привлекали
