сидели с ним за одним столом - его наперсники в увеселениях и сподвижники в борьбе. Князь содержал дружину на собственные средства: либо на деньги, отпущенные ему вечем, либо на личные доходы. Если он задумал отправиться на войну, вече вправе было отказать ему в помощи ополчения. Однако князь мог воевать на собственный страх и риск вместе со своими дружинниками, и этим правом князья в те времена часто пользовались к большой своей выгоде. Дружина, вернее, соратники князя следовали за ним повсюду. Когда он покидал свой стол, чтобы княжить в более богатой или крупной земле, они сопровождали его и разделяли его удачу. Но если вече прогоняло не полюбившегося ему князя, дружина изгонялась вместе с ним.
Подобные переходы князей со стола на стол были в порядке вещей, и редко кто не занимал в продолжение своей жизни полдюжины престолов (или 'столов', по бывшему тогда в употреблении многозначительному выражению). Смена правителей происходила без особых конфликтов. Когда князь становился неугоден городу, вечу просто надо было собраться и произнести сакраментальную фразу: 'Приветствуем тебя, княже!' После этого светлый князь удалялся, испытывая к своим бывшим избирателям не большую недоброжелательность, чем, скажем, провалившийся на выборах кандидат в члены английского парламента. Если преемник не оправдал ожиданий и вече, изменив свои намерения, снова призывало прежнего князя, последний с величайшей готовностью садился на стол. Бывали случаи, когда в том же городе тот же князь избирался, прогонялся и снова призывался три-четыре раза подряд.
Таким образом, княжества в средневековой Руси вопреки монархической форме правления в действительности были отдельными свободными республиками. Республиками их называет также один из лучших наших современных историков, Костомаров, хотя он из осторожности и помня о цензуре избегает употребления латинского термина, заменяя его равнозначащим славянским выражением 'народоправство'. Князья, по существу, были наемные воины с боевыми отрядами, которых республика практически брала себе на службу. Такой уклад во многом сходен с положением, существовавшим в небольших итальянских республиках средневековья, с той единственной разницей, что русские condottieri составляли особую касту и происходили из одного владетельного рода.
Однако этот факт ни в коей мере не ущемлял демократического строя того времени, ибо самое поразительное в нашей древней истории - полное отсутствие каких-либо тиранических тенденций. Лишь редко случалось, что князь силой оружия сопротивлялся воле народа. Это значило бы слишком много потерять и слишком мало выиграть. Полуоседлый народ, обитавший в стране, столь редко населенной, что земля не представляла ценности, едва ли испытывал особенно крепкую привязанность к месту. Равно и князь не питал чрезмерной приверженности к своему стольному городу. Кочуя так же, как кочевал народ, князь и его дружина довольно безразлично относились к тому, куда направиться или где обосноваться. Князь сам для себя, а дружина для своего князя стояли лишь на страже своих интересов, то есть ценили город покрупнее и кормление пожирнее. Поэтому не к выгоде князя было противиться воле веча, ибо такое пятно на его репутации значительно ограничило бы возможности дальнейшего возвышения. Да и вообще на крайний случай он всегда мог найти какое-нибудь захудалое княжество, готовое принять его, ибо, посадив на стол князя вместо простого посадника, город приобретал большую славу и независимость. А тем временем наш князь мог уверенно смотреть в будущее в ожидании чего-либо лучшего. Князья так часто прогонялись из стольных городов и раздоры с вечем были столь обычны, что княжескому искателю приключений с добрым нравом, если он не зевал, нетрудно было добиться вожделенного возвышения. Во всяком случае, предприимчивый князь всегда мог добиться богатства и славы силой оружия, за счет своих менее воинственных родичей.
Эти завоевания отнюдь не таили в себе ничего тиранического или враждебного свободе. Популярному князю нечего было бояться нападения, ибо его противники знали, что на его защиту встанет не только дружина, но и все народное войско. Если же князь не снискал особой любви, то народ равнодушно относился к тому, победил ли князь или потерпел поражение. В последнем случае город охотно принимал в качестве правителя победившего князя. Вече избирало его своим князем, незамедлительно подписывало с ним ряд, и после принесения присяги он приступал к исполнению своих обязанностей. Все происходило в точности так же, как если бы он получил княжение обычным путем. Но стоило ему в свою очередь потерять доверие своих избирателей, как применялся простой и верный способ отделаться от него. Вечу надо было лишь предложить свой стол на более выгодных условиях другому князю, известному своими ратными подвигами. Последний появлялся на сцену со своей дружиной, с помощью горожан свергал соперника и садился княжить вместо него.
Сохранением своих вольностей республики Древней Руси обязаны главным образом княжеским усобицам. Стольным городам - а они своим примером, разумеется, влияли на другие города - благодаря обширности их земель и необычайному рвению в защите свобод неизменно удавалось обращать распри между князьями в свою пользу.
Отношения, сложившиеся между князьями и вечем, объясняют, почему на Руси без особых усилий и внутренних неурядиц возможно было отстоять столь полную и всенародную свободу. Все другие республики как в античном мире, так и в средневековье были, так сказать, ограниченными республиками или конституционными демократиями, и воля народа в большей или меньшей степени всегда сдерживалась другими социальными силами. Между тем наши древние русские республики были абсолютными и неограниченными демократиями. Верховная власть принадлежала народу. Каждый из сограждан имел равный голос в делах государственных, и ни правящий князь, ни другие выборные лица по закону не имели никаких преимуществ перед другими. Вече могло отменять все княжеские указы. Хотя князь назначал своих служилых людей, помогавших ему в управлении, но вече утверждало его выбор и могло прогнать его ставленников. Князь не волен был защищать их; и вече так же мало стеснялось чинить управу княжескому слуге, как и собственным избранникам. Ни князь, ни другие должностные лица не назначались на определенный срок. Все сохраняли свои посты, пока того желал народ. Одни только епископы формально избирались пожизненно, но и они подчас изгонялись из города. Вече представляло, таким образом, высший орган власти, управлявший всеми делами государства. Не существовало никакого разделения власти; вече - глас народа и выразитель его воли. Словом, республики Древней Руси были государствами, несложными по своим общественным учреждениям и чисто демократическими по политическому строю.
Глава III
Если мы по отрывочным сведениям, разбросанным в древних летописях, попытаемся нарисовать живую картину вечевого уклада, нам со всей наглядностью и с разительной очевидностью представится простой, незамысловатый характер нашего древнего республиканского строя.
По обе стороны реки Волхова, невдалеке от озера Ильмень, раскинулся знаменитый Новгород, ныне лишь небольшой губернский город с восемнадцатью тысячами жителей, но несколько веков назад один из величайших городов Европы, за богатство и могущество справедливо заслуживший название Северная Венеция. В XIV и XV веках Новгород был столицей обширной республики; она охватывала северную половину нынешней России, простираясь до Уральских гор, и в пределах ее владений находились волостные города и торговые посады. Благодаря блестящему месторасположению на перекрестке великого торгового пути, соединявшего средневековую Европу с Левантом, расцвету торговли и ремесел и усердию своих сынов Новгород стал гордым и могучим и на протяжении столетий успешно защищал свои вольности от все растущей власти московских царей. Только в XVI веке Москве окончательно удалось преодолеть сопротивление героической республики.
Ни одна из древних русских республик не достигла такой силы и такого блеска, как Великий Новгород, ни одна из них не оставила столь богатых летописей о своем славном прошлом. В бесценных документах мы находим редчайший материал для изучения древних общественных установлений на Руси.
На одной из площадей обезлюдевшего ныне города приезжему показывают место, где по удару
