Старлиц громко пыхтел, но хранил молчание. Заполняя паузу, он наблюдал за турецкой вороной, ковылявшей по крыше кафе, – припорошенной пылью, содрогающейся от жадности, с похожими на наконечники пуль глазками воровкой с помойки. Старлиц незаметно бросил кусочек дыни на пол, надеясь, что крылатая бестия поймет намек. Озбей вертел в руке кофейную чашечку.
– Прошу вас, признайтесь, что вам доступны эти тайные истины, для которых у меня не хватает слов.
– Лучше закройте этот сосуд крышкой, Мехмет, и не подходите к нему близко.
– Но ведь мы деловые партнеры! Мне нужна уверенность, что вы понимаете. Я должен быть понятен с самого начала. – Озбей вздохнул и понизил голос. – Я – могущественный тайный владыка глубинной реальности современного мира.
– Я в курсе! – Старлиц устало поморщился. – Настолько в курсе, что можете даже не уточнять, что мне это послышалось.
– Мы с вами можем по желанию нарушать законы природы. Мы – великие посвященные со сверхъестественными способностями, которые глупцы назвали бы фантастикой. – Он уставился на Старица. – Я говорю лишнее?
– Мехметкик, в этой части мира для улучшения сбыта полезно прикинуться дервишем, но у меня всемирный охват, так что меня увольте. Вы – крупный бизнесмен с обширными местными связями, за что я вас очень уважаю. Ограничимся взаимным уважением и рукопожатием, а более глубокие истины оставим под ковром, где им самое место.
Озбей выглядел разочарованным, как ни пытался это скрыть.
– Вижу, вы пожаловали ко мне в город Стамбул, чтобы обсудить покупку ковров. С Легги Старлицем можно говорить только о деле. Очень хорошо. Я хозяин, вы гость. Я буду вежлив и больше не скажу ничего лишнего.
Старлиц снова отмолчался. В воздухе плыл сильный запах кофе и роз. Озбей проворно схватил чашечку Старлица.
– Раз я ваш хозяин, позвольте вас развлечь. У нас в Стамбуле сохранилась старинная традиция – угадывать будущее по кофейной гуще.
– Я еще не допил, – возразил Старлиц.
– Я большой мастер гадания. – Озбей с угрожающей ухмылкой покачал чашечкой, взбалтывая осадок. – Что ждет вас в будущем, Легги Старлиц? Сейчас узнаем.
– Не нужно проделывать это со мной, – предупредил его Старлиц.
– Не учите меня, что мне делать и чего не делать, – спокойно ответил Озбей. – Я не ваша несовершеннолетняя поклонница. Я очень хорошо знаю, чего хочу. Гораздо лучше, чем вы.
Озбей погрел кофейную чашечку в ладонях, потом осторожно заглянул внутрь.
Чашка была пустой и девственно чистой.
Черная резиновая лента багажного транспортера ползла как бы сама по себе, внушая суеверный ужас. Одуревшие от смены часовых поясов пассажиры сбились в безмолвные кучки, дожидаясь своей поклажи, как усталые приверженцы отмирающей религии – даров свыше.
Мимо Старлица безмолвно проскользнуло видение: мягкая шляпа из серого фетра, длинный полупрозрачный дождевик, свисающий с костлявых плеч, две камеры в чехлах, сложенная тренога, громоздкий жилет фотографа и штаны с множеством карманов. Все вместе слонялось по аэропорту в нелепых обезьяньих кроссовках.
Старлиц отбросил глянцевый журнал и поднялся с красного пластмассового сиденья.
– Привет, Визел!
Визел крутанул узкой головой, впился в Старлица бесцветными глазками-буравчиками. Узнав его, папарацци не скрыл неприязни.
– Какими судьбами в Стамбуле, Легги?
– Разве это Стамбул? Для меня все аэропорты на одно лицо.
Визел передернул плечами.
– Где девчонки?
– У них короткий отпуск. Нежатся у бассейна в одном тайном отеле. Голые, вымазанные кокосовым маслом.
На землистой физиономии Визела невольно появился интерес, который он немедленно погасил.
– «Большая Семерка» – вчерашний день.
– Это в Лондоне они вчерашний день, здесь я с тобой полностью согласен. В Лондоне даже завтра – уже вчера. Зато для Тегерана колготки с искрой и блестки для губ – скорое, желанное будущее.
Визел следил за появившимися на транспортере чемоданами, разыгрывая безразличие. Старлиц, хорошо его изучивший, видел, что он с каждой минутой слабеет. Скоро глазки Визела сверкнули.
– Ты собрался обдурить мулл, Легги?
– В Иране смена режима, приятель. Большое окно для новых возможностей. Мне снова нужна твоя помощь.
Визел снял с плеча раздутый чехол с камерой и осторожно опустил его на пол.
– Не морочь голову! От вас осталось пустое место. Ваш трюк устарел уже два года назад. Это даже не группа! Ни петь, ни танцевать не умеют, знай шевелят губами под «фанеру».
