уснуть, теряясь в догадках, и предположениях. Наконец, усталость взяла свое, и он заснул.
Утром Селевин проснулся раньше всех, когда солнце еще не поднималось.
Умывшись из родника, ученый взял ружье и пошел в кусты.
— Но и сейчас таинственные птицы не взлетали. Селевин слыша их шорохи, а находил только свежие следы. Но вот он, наконец, увидел, как большая темная птица промелькнула и скрылась в зарослях. Виктор Алексеевич опять не успел выстрелить.
Он неслышно крался между кустами, думая захватить врасплох загадочных птиц, но бесполезно.
Энтомологи, между тем, давно позавтракали, уложили вещи в машину и с нетерпением посматривали по сторонам. Потом стали подавать сигналы.
Затрещали кусты и показался обескураженный Селевин. Он подошел к начальнику отряда и решительно сказал:
— Я не могу отсюда уехать, не добыв таинственных птиц. Задержитесь с отъездом, я не поеду!
— Семеро одного не ждут! — сказал начальник отряда, повышая голос.
Один из молодых энтомологов подошел к начальнику и сказал:
— Шофер просил вас вчера задержаться где-нибудь часа на два для ремонта двигателя. Давайте поохотимся на птиц-невидимок, а шофер в это время сделает ремонт.
— Ну, что с вами поделаешь? Вот на беду мы вас взяли с собой. Но раз уж взяли, поможем вам убить этого нелетающего фазана.
Энтомологи долго прочесывали кустарники; ни одна птица не вылетела, хотя каждый видел в зарослях каких-то крупных птиц.
— В самом деле это удивительно! — воскликнул начальник отряда, когда все собрались вместе.
— Я хорошо изучил всех птиц Казахстана, — сказал Селевин, — но уверяю вас — это какие-то новые птицы. Возможно, они залетели сюда из Китая?
— Да, действительно, — подтвердил один из энтомологов, — я тоже видел одну птицу, но не успел выстрелить. Между прочим, она не показалась мне черной…
— Пойдемте к лагерю, возьмем шофера, проводников и поищем еще раз, решительно сказал начальник отряда.
Шофер закончил ремонт двигателя и вместе с проводниками сидел на подножке машины.
— Товарищи, помогите нам найти таинственных птиц, — обратился к ним начальник отряда.
— А мы уже убили эту птицу. Вон она лежит в кузове.
Селевин прыгнул в кузов. Там лежала самая обыкновенная курица. Он поднял ее за лапку и смущенно рассматривал со всех сторон.
Дружный хохот всего отряда привел ученого в себя.
— Где вы убили курицу? — упавшим голосом спросил он шофера.
— Мы сидели на подножке и курили, а куры вышли из кустов к ручью и стали пить. Я бросил в них заводной ручкой и случайно убил.
— Несколько лет назад здесь жили казахи, — сказал проводник. — Когда они откочевали на зимовку, то, вероятно, не смогли поймать нескольких кур и петуха: птицы одичали за лето. Зимы здесь бесснежные, куры перезимовали, размножились и совершенно одичали.
— Вот вам и загадочная птица! — засмеялся начальник отряда, хлопая по плечу смущенного ученого.
— А все-таки я очень доволен: удалось установить интересный пример одичания домашних птиц. К ним вернулись привычки диких предков. Ведь курицы одомашнены человеком много тысяч лет назад.
Прошла неделя. Саранчи не обнаружили. Машина энтомологов повернула к реке, до которой оставалось километров сто. Ничего интересного не нашел и Селевин.
Через тридцать километров начались сыпучие пески. Вода в радиаторе закипела, и шофер заявил, что к реке не пробиться.
Выхода не было. Решили возвращаться старым путем. Но Селевин запротестовал:
— Нас ждут товарищи в условленном месте. Они будут беспокоиться. Я не могу на это пойти.
Шофер и слышать не хотел о том, чтобы ехать к реке по пескам. Энтомологи тоже предпочитали вернуться назад, но Селевин настаивал на своем.
— Даукен, сколько километров до берега? — спросил он.
— Километров шестьдесят — семьдесят, Селебе.
— Идем пешком! Завтра к вечеру мы будем на реке, — решительно заявил Селевин. — Мы не можем терять время напрасно!
Тогда дружно запротестовали энтомологи и стали уговаривать Селевина отказаться от своей затеи.
Но Селевина трудно было отговорить, если он что-либо решил.
Видя, что уговоры не действуют, энтомологи напоили их чаем, дали котелок и две фляжки воды. Другой посуды не было.
Энтомологи уехали, а Селевин, Даукен и Борис пошли к реке по сыпучим пескам. Впрочем, километров пятнадцать легко прошли по ровной, слегка щебнистой равнине. Но дальше опять начались пески. Перед ними сделали короткий привал. Селевин растянулся на земле и сказал:
— До вечера мы пройдем больше половины, а утром…
— Ой! — вскрикнул Борис и схватился за ногу.
Селевин быстро обернулся и увидел черного ядовитого паука каракурта, который укусил Бориса, и скрылся в норке.
— Даукен! Скорей спички!
— Зачем тебе спички, Селебе? — удивился Даукен.
— Спички, живо, говорю!
Даукен испуганно глянул на него и торопливо подал спички. Селевин бросился к Борису и приставил головку спички к ранке.
— Отвернись, Боря, и потерпи, — торопливо проговорил Селевин и другой спичкой поджег первую. Головка вспыхнула и обожгла укушенное место. Борис вскрикнул и схватился за ногу.
— Ну, вот и все! — облегченно сказал Селевин, вытирая со лба пот. Думаю, что я не опоздал и успел выжечь яд, пока он еще не начал всасываться…
Борис, бледный и ошеломленный, сидел на песке, держась за ногу, которая уже горела, как в огне. Он прекрасно знал, насколько опасен укус каракурта.
Даукен с удивлением смотрел на него.
— Неужели, Селебе, Борис не… заболеет? Вот овца и лошадь сдыхают. Их ничем не спасешь, если укусит каракурт, да и люди… — Даукен запнулся и умолк.
— Если прижечь не позднее двух — трех минут после укуса, ничего не будет.
— А ведь этого у нас никто не знает! Какой умный человек научил тебя этому?
— Мне рассказал об этом профессор Мариковский. Он впервые применил спички в борьбе с укусами каракуртов. Рассказывай об этом всем, Даукен.
— Конечно, конечно, Селебе!
Прошел час, нога Бориса немного распухла, идти он не мог. Очевидно, от укуса до вспышки спички прошло более трех минут и часть яда все-таки проникла в организм. В этом случае минуты дорого стоят!
Обняв Даукена и Селевина, Борис проковылял на одной ноге около километра и бессильно опустился на песок. У него начался жар. Последняя вода была на исходе. Кругом — одни сыпучие пески. Положение создалось серьезное.
— Селебе, — тихо, но уверенно сказал Даукен. — Оставайся здесь с Борисом. А я скоро-скоро пойду вперед. Возьмите мою фляжку с водой. Я могу не пить двое суток, как верблюд… Завтра днем буду на реке, возьму верблюдов у колхозников и приеду за вами. Потерпеть надо не больше двух дней…
Это был единственный выход и Селевин согласился.
Даукен быстро исчез за песчаными барханами.
Борис бредил, лежа на песке… Дневной зной спал, началась приятная вечерняя прохлада.
