телепередачи. Но меня страшно интересуют механизмы популярности.
– Я еще никогда не вела таких умных разговоров с собакой, – призналась Майа. – На ваше шоу я не приду, Аквинат. Надеюсь, вы поймете. Хотя мне нравится с вами говорить. В жизни вы гораздо меньше, чем выглядите по телевидению. И с вами действительно интересно. Я не знаю, кто вы – собака с искусственным разумом или кто-то еще, но в вас есть какая-то удивительная жизненная сила. Вы умны. Разве не так? Я думаю, вам нужно бросать мир поп-культуры. И быть может, написать книгу.
– Я не умею читать, – сознался пес.
Майе принесли вафли. Она попробовала их.
– Как неприятно приехать в Де Мойн и вернуться ни с чем, – попытался убедить ее пес.
– Но вы же сначала хотели взять у меня интервью, – отозвалась Майа, продолжая жевать.
– Не думаю, что это получится.
– Возвращайтесь в Европу и побеседуйте с Элен Вакселль-Серюзье. На равных.
– Зачем мне это? – спросил пес и навострил свои мохнатые уши. – И где я смогу ее найти?
Карл вернулся к столику со свертком. Подарок, присланный ей Полем и Бенедеттой. Майа отложила в сторону вафли, открыла коробку и сняла обертку. Там была старинная камера. Ручная камера, в которую когда-то вставляли цветную пленку. Старый аппарат был реконструирован и дополнен цифровой платой и набором сетевых разъемов. Камера была тяжелой, прочной и приятной на вид. В сравнении с современными камерами она выглядела солидной и надежной.
К ней была приложена карточка, написанная от руки.
«Не верь ни одному слову, сказанному о нас в Сети и в прессе», – нацарапала Бенедетта.
«Мы всегда будем любить и прощать наших вероотступников», – написал Поль своим аккуратным и красивым почерком.
Дэниэл жил теперь в Айдахо. Он решил обосноваться на ферме, стать поближе к земле.
Она прикинула границу его небольших владений. Наверное, у него было акров двенадцать. Никакой изгороди или забора, очертания поместья чувствовались лишь на взгляд. По следам. Или в особенностях садоводства.
Способен ли разум хозяина заставить деревья расти быстрее?
Деревья, кусты, птицы, даже насекомые – они чувствовали себя здесь необычно. Они ощущали на себе огромное, прямо-таки неимоверное внимание. Ветви разных оттенков, птицы, поющие волшебными голосами. Ее бывший муж вскапывал землю лопатой. Дэниэл ссохся, стал маленьким, не выше четырех футов. И хотя его мускулы одрябли – он, конечно, состарился, – но был удивительно силен. Казалось, лопата могла сломаться в его руках.
– Хэлло, Миа, – поздоровался он хриплым от долгого молчания голосом.
– Хэлло, Дэниэл.
– Ты изменилась, – покосившись, заметил он. – Давно ли это случилось?
– Для меня давно.
– Сейчас ты похожа на Хлою. И я бы принял тебя за Хлою, если бы не знал.
– Я по-прежнему думаю о тебе как о Дэниэле, – призналась она. – Сама не знаю почему.
Дэниэл ничего не ответил. Он пошел в свою хижину.
Она последовала за ним в его грубо сколоченное, тесное жилище. Пол был покрыт ветвями, сухими листьями и, возможно, гигабайтами в паутине мицелия. Он пустил здесь, в Айдахо, глубокие корни. Он слился с природой этой земли, словно пророс в ней. Он сам себе стал genius loci, духом этого места. Каждое дерево, каждый куст, каждый цветок, каждое насекомое были крепко связаны с ним. Он не просто ухаживал за домом и садом, в каком-то глубинном смысле он стал этим домом и садом. Стал маленьким клочком Айдахо. А в зимние месяцы погружался в спячку.
– Хочешь воды? – просипел Дэниэл.
– Нет, спасибо.
Он глотнул несколько капель росы из сложенного лодочкой листика.
– Какие у тебя новости, Дэниэл?
– Новости... – задумался он. – Ну что же, новости всегда найдутся. Они говорят, сделай что-нибудь с небом. Расчисти его. Спорами.
– Спорами... – повторила она.
Он попил еще, вытер свои необычайно густые брови и, казалось, оживился.
– Да, небо может на какое-то время изменить цвет и стать бурым или коричневым, как шляпка у гриба. И тогда мы увидим интересные закаты. Техника починки атмосферы. Очень полезно. Предусмотрительно и очень мудро. Хорошая практика для мужей.
Дэниэл прилагал все усилия, чтобы заговорить на понятном ей языке. Они оба были прямостоящими существами, ходящими под небом и живущими под солнцем. Эти общие свойства роднили их.
– Я не могу поверить, что в обществе до такого додумались – засеять небо грибами. Не думаю, что можно реализовать такие фантазии.
– Ладно, пусть у общества не хватит фантазии, но это и не его мысль. Другие люди так или иначе испортят небо. Это ответ. Новое чудовище против старого чудовища. Мы совсем как боги, Миа. И можем этим воспользоваться.
