Миа. – По-моему, у него приятная внешность, но, поверьте, он вовсе не в моем вкусе.
Они пересекли Дивизадеро.
– Я знаю, почему вы сейчас об этом сказали, – уныло заявила Бретт, когда они уже миновали полквартала. – Клянусь, вы бы лучше себя почувствовали, если бы могли дать мне дельный, толковый совет или купили бы не только жакет, но и что-нибудь еще, а я вернулась бы к Гриффу, и мы отправились бы с ним в Европу и повели себя именно так, как, по-вашему, должна вести себя молодая пара.
– Почему вы так недоверчивы?
– Я не недоверчива. Просто я не так уж наивна. Понимаю, вы думаете, что я совсем ребенок, что девятнадцать лет – это детский возраст. Конечно, я не очень-то зрелая, но я женщина. И, по правде признаться, опасная женщина.
– Неужели?
– Да. – Бретт тряхнула головой. – Понимаете, во мне все кипит, а страсти не способствуют гармонии.
– Звучит довольно серьезно.
– Я могу обидеть человека, причинить ему зло. Вполне могу, при случае. Для некоторых это даже полезно. Обидеть кого-нибудь, сделать гадость. Немного шокировать. – Нежное, юное лицо Бретт внезапно изменилось – его выражение сделалось каким-то странным.
Миа не сразу догадалась, что Бретт старается выглядеть порочной искусительницей. Вид у нее был, как у котенка, который шипит от страха и показывает когти.
– Я вижу, – сказала Миа.
– Вы богатая женщина, Майа?
– В известной мере, – отозвалась Миа. – Скорее состоятельная.
– И как вам удалось преуспеть?
– Твердый оклад, небольшие расходы, разнообразные интересы и долгое ожидание. – Миа засмеялась. – Таким образом способен разбогатеть даже неодушевленный предмет.
– И это все, что вы сделали?
– На самом деле это не так-то просто. Труднее всего справиться с небольшими расходами. Заработать деньги довольно легко, а вот не растратить полученное за несколько дней куда сложнее.
– У вас большой дом, Майа?
– У меня квартира в Парнассусе. От медицинского центра. Совсем недалеко отсюда.
– Большая квартира?
Миа помедлила:
– Вы хотели бы у меня переночевать, вы это хотите сказать?
– А можно? Вы меня пустите? Только на одну ночь. Я буду спать на полу. Я к этому привыкла. Знаете, я не хочу останавливаться там, где Грифф может меня сегодня найти. Мне нужно подумать, как жить дальше. Ну пожалуйста, скажите, что вы согласны, помогите мне.
Миа стала думать. Она могла представить себе массу нежелательных последствий, но эти мрачные перспективы почему-то ее не остановили. У нее возник такой внезапный и тесный контакт с девушкой, что она почти суеверно испугалась. Она отнюдь не была уверена в том, что ей понравилась Бретт, и уж тем более не желала вспоминать себя девятнадцатилетнюю. Но все же: девятнадцать лет! Ей было неприятно отказать Бретт.
– Вы голодны, Бретт?
– Да, я бы с удовольствием поела. – Бретт неожиданно повеселела.
– Как тут чисто и аккуратно, – проговорила она, чуть ли не на цыпочках проходя через переднюю в квартире Миа.
Хозяйка дома направилась в кухню и занялась готовкой. По натуре Миа вовсе не была чистюлей, но, когда ей перевалило за семьдесят, привычная неаккуратность осталась в прошлом. Она словно переросла хаос, подобно тому как ребенок теряет молочные зубы. После этого Миа всегда мыла посуду, убирала свою постель и клала на место вещи. Так было проще жить, теперь все делалось быстрее и приобретало смысл. Она больше не ощущала свободы, расслабленности или спонтанности от расхлябанности и беспорядка.
Ей понадобилось прожить семьдесят лет, чтобы научиться как следует убирать за собой, и, когда она усвоила этот урок, отступать назад было бессмысленно. Она не знала, как рассказать об этом Бретт. Глубина изменений ее личности никогда не покажется естественной девятнадцатилетней девушке. Проще будет ограничиться полуправдой.
– Ко мне приходит женщина из службы социальной помощи два раза в неделю.
– Черт возьми, это должно быть неприятно. – Бретт пригляделась к листку бумаги в рамке. – А что это такое?
– Часть моей бумажной коллекции. Конверт от компьютерной игры двадцатого века.
– Что, эта огромная серебряная штука с зубьями, мускулами и всякими военными машинами?
Миа кивнула.
– Это был особый тип виртуальности, плоский и замедленный. Он помещался в коробке из плексигласа.
– Зачем вы коллекционируете такую муру?
