– Я готова всегда тебе помочь.
– И ты будешь ко мне очень внимательна.
– Да, я буду внимательна, – пообещала Майа. – Я могу научиться внимательности.
– Настанет время, и ты все узнаешь. Но запомни, что я о тебе заботилась. И постарайся быть осмотрительной. Wiedersehen, дорогая. – Тереза повесила трубку.
Хотя Эмиль частенько и забывал вовремя пообедать, но очень любил поесть. Теперь у него появилась женщина, и он постоянно жаловался, что его нерегулярно кормят, словно от этого наступал конец света. Денег у Эмиля было мало. Из-за своей несобранности он не умел как следует распоряжаться заработанным, и его потрепанные полупустые кредитки попадались в студии то там, то сям. Так что Майе пришлось ходить по магазинам, и она тоже начала питаться по часам, чего не случалось прежде. Они предпочитали чешские диетические овощные блюда вроде ноки. А также ели чутовки – мед с разными добавками, кнедлики. Кашу и гуляш. Это была калорийная и здоровая пища, от которой у Майи прибавлялось энергии и хорошего настроения.
Стоило Эмилю как следует поесть, и он оживлялся. Эмиль был ей хорошим любовником – никогда не надоедал и она не чувствовала пресыщенности. Когда его нетерпеливые и умелые руки прикасались к ее телу, она всякий раз ощущала его нежность, и это открытие возбуждало ее. Секс преображал его, он становился чудным, довольным, почтительным, благодарным.
Их горячая страсть с каждым днем прибавляла Эмилю творческой энергии. Он работал без усталости, огонь в его печи не гас. Строго говоря, это была специальная печь для обжига глины. Подобно большинству современных механических приборов, она не представляла никакой опасности, была чистая, работала с предельной скоростью, но в то же время казалась недоброй. Эмиль вынимал из нее только что обожженный горшок чудовищными щипцами. Блестящая глина страшно трещала, попискивала, оказавшись на воздухе, и начинала остывать. От горячего горшка шел пар. Пар обволакивал студию, и в ней делалось очень уютно. Майа лениво бродила по комнате в тапочках и халате, под которым не было ничего, кроме алмазного ожерелья. Ее волосы успели отрасти, и она не знала, как их теперь причесывать. Это были довольно жесткие, непослушные волосы, и росли они с поразительной быстротой.
Если Эмиль был доволен своей работой, он хватал Майю, бросал на кровать, и они праздновали победу. А если работа у него не клеилась, она тащила его в кровать и утешала. Потом они на цыпочках спускались в холл и вместе забирались в теплую ванну. Потом что-нибудь ели. Они разговаривали по-английски, но в самые интимные моменты Эмиль переходил на слегка гортанную честину. Эмиль терпеть не мог, когда его отрывали от работы, и считал это время потерянным. С его точки зрения, любой день, отданный устройству мелких житейских дел, был навсегда потерянной частицей вечности. Благодаря запасам съестного и электричеству Эмиль превратился в настоящего затворника.
По утрам с Эмилем было невозможно общаться, потому что его всегда изумляло и интриговало ее непонятное присутствие в студии. Однако через неделю интимная близость Майи, очевидно, просочилась в его бессознательное восприятие. Его уже не удивляло, что она знала его привычки и понимала его желания. Он начал с большим доверием относиться ко всему, что Майа делала и говорила.
Как-то вечером она отправила его в магазин, чтобы он купил себе белья и подстригся. Сказала, где, что и по какой цене покупать. Записала все на кредитке, прикрепила карточку на цепочку у него на шее.
– Почему бы тебе не записать прямо на моей руке?
– Было бы забавно. Ступай, Эмиль!
Без него она вдруг почувствовала себя гораздо лучше. Может быть, виной всему была обильная и калорийная пища, а быть может, пресыщенность их любовью, но в тот день она не находила себе места. От раздражения ей даже хотелось вырваться из собственной кожи. Она ощущала, что ей нужно куда-то бежать, снова одеться в свои узкие брючки и свитер. В дверь постучали. Она решила, что это дилер Эмиля, подозрительный тип, владелец галереи по фамилии Шварц, являвшийся через день поглядеть на новые изделия. Но это был не он, а дородная чешка в светло-синей форме службы социальной помощи. Она держала в руках чемоданчик.
– Добрый вечер, – поздоровалась она на честине.
Майа торопливо сунула в ухо свой переводчик с птичьим гнездом – теперь это вошло у нее в привычку.
– Здравствуйте. Вы говорите по-английски?
– Да, немного. Я домовладелица.
– Понимаю. Рада с вами познакомиться. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Да. Спасибо. Разрешите войти.
Майа отступила в сторону. Домовладелица бодро вошла в комнату и окинула ее зорким взглядом. Складка на ее переносице между густыми бровями постепенно разгладилась. По виду Майа дала бы ей лет семьдесят пять или восемьдесят. Очень крепкая женщина. Прекрасно сохранившаяся.
– Вы теперь постоянно здесь живете? – недружелюбно проговорила она. – Вы его новая подружка?
– Думаю, что да. Меня зовут Майа. – Она улыбнулась.
– А я пани Нажадова. Вы хозяйка получше, чем его последняя девушка. Вы немка?
– Да. Я приехала сюда из Мунхена. Но на самом деле я здесь проездом.
– Добро пожаловать в Прагу. – Пани Нажадова открыла свой чемоданчик и начала рыться в груде листов, сложенных гармошкой. Она достала увесистую пачку спрессованных тонких листочков с английским текстом. – Вот ваши документы из службы социальной помощи. Это все для вас. Прочтите их. Тут перечислены места, где можно безопасно поесть. Безопасные места для ночлега. А это необходимые медицинские услуги. Карта Праги. Культурные учреждения. Вот купоны для магазинов. Расписание поездов и автобусов. И наставления от полиции. – Пани Нажадова передала Майе бумаги и несколько дешевых карточек. Глядя ей в глаза, она произнесла: – В Прагу приезжает много молодежи. Молодые люди часто бывают безрассудны. Вокруг немало опасных типов. Молодым путешественницам нужно быть осторожными. Прочтите официальные советы и рекомендации. Прочтите все.
– Вы очень добры. Это и правда в высшей степени полезно. Спасибо.
