до заговорщицкого шепота. – Ларисочка, откройте мне научную тайну. Видит бог, я в долгу не останусь!
– Хорошо, – таким же полушепотом ответила Крутолобова, поддерживая игру своего благодетеля. – У меня в каюте лежит один хитрый приборчик, на котором в том числе хранится коллекция сонарных шумов. Вообще-то это собственность Николая Ивановича, он ею очень дорожит и никогда с ней не расстается, – девушка явно набивала себе цену. – Как всякий ученый, будучи человеком довольно рассеянным, доверяет хранение этой реликвии только мне – своей ассистентке.
– Но вы больше не его ассистентка! – полувопросительно, полуутвердительно воскликнул американец.
– Вот поэтому я сейчас схожу в свою каюту, возьму эту вещь и продемонстрирую вам ее в действии. Если, конечно, вы, Скотт, этого захотите. – Девушка вопросительно глянула на американца.
– Захочу, – кивнул тот, и девушка, попросив ждать ее на этом же месте, исчезла в стальном корпусе нефтевоза.
Нейвилл достал еще одну сигарету, с наслаждением затянулся и стал размышлять о результатах своих бесед с русскими.
С этим офицером-подводником все ясно как божий день. Идиот, который насмотрелся фильмов о Второй мировой войне и готов с криком: «Умираю, но не сдаюсь!» – броситься под гусеницы танка. Патриот! В Америке тоже хватает подобных фильмов, однако таких идиотов нет. Американцы прекрасно понимают, что можно быть патриотом только одного – денег. Этот же русский, судя по всему, неподкупен и смерть примет, как законченный ваххабит, с улыбкой на губах и чувством выполненного долга. Что ж, туда ему и дорога.
А вот насчет девочки и академика стоит серьезно подумать. Расторгуев – имя, им могут заинтересоваться и в его институте, и в военном ведомстве. Крутолобова, конечно, законченная дура, но в качестве ночной ассистентки будет очень даже неплохо смотреться.
И самое главное то, что русским что-то известно о причинах агрессивности китов. Или, во всяком случае, о чем-то таком они догадываются. Кстати, лишив их Расторгуева, мы отбросим их теоретические разработки на пару-тройку лет назад. Кто еще, кроме него, смог бы предположить о возможности внешнего контроля за поведением китов? Не-е-ет, возвращать его в Россию нельзя. Во всяком случае – живым. Нет ни малейших сомнений в том, что никакого противоядия на китовую агрессивность в российском военно-морском флоте пока не найдено. А с исчезновением с горизонта академика Расторгуева – вряд ли в ближайшее время кто- то для русских сможет разрешить эту китовую проблему.
Конечно, хорошо бы «добыть» в качестве презента военно-морскому ведомству США и русскую секретную субмарину или, на худой конец, мало-мальски вразумительные сведения о ней, но на это мистер Нейвилл не подписывался, и в круг его задач не входит поимка российской боевой подводной лодки. Главная задача разведчика на данном промежутке времени состояла в другом – добиться от госдепартамента расширения финансирования его научно-исследовательской программы.
– Скотт! Скотт! – вместе с первой засверкавшей на небе звездой появилась Лариса Крутолобова, держа в поднятой руке небольшой металлический прямоугольник, похожий на укороченный школьный пенал с экраном.
Глава 29
«Так вот ты, значит, какой, пальцем пиханный танкер… – Морской Волк прикусил язык, не дав выскользнуть мату. Он не терпел командиров, которые, не стесняясь в выражениях, гнули трехэтажным при подчиненных, поэтому обстоятельно искоренял эту дурную привычку в себе. – Что-то в нем не то. Так вот сразу и не скажешь, но…»
– Ну-ка, Виктор Анатольевич, глянь-ка, – пригласил он к перископу штурмана.
– Судовая архитектура… не то чтобы не соответствует… – с сомнением произнес штурман, разглядывая нефтеналивное судно «Афродита», – да и либерийский флаг меня смущает. Это ведь дело такое: сегодня – либерийский, завтра – мальтийский, послезавтра – индонезийский… Знаете что, Илья Георгиевич, – обратился он к Морскому Волку, – давайте-ка я кликну своего офицера, лейтенанта Мамонова, он до поступления в военное закончил мореходку и два года ходил точно на таком же корабле. Уж он-то нам все обскажет досконально.
– Добро, – согласился командир и снова прильнул к окуляру перископа. Столетов не зря предостерегал, что танкер не простой, и сейчас надо было выяснить, для каких целей его построили или переоборудовали.
– Разрешите, товарищ командир?
– Вот что, товарищ Мамонов, – обратился к вошедшему Морской Волк, – мне доложили, что ты на таких посудинах до службы на флоте ходил. Глянь-ка сюда, – Макаров уступил свое место у перископа, – и все, что тебе не понравится, нам расскажи.
– Есть, – козырнул лейтенант и занял непривычное для себя место. Он долго рассматривал корабль и наконец встал. – Разрешите доложить, товарищ командир? – спросил он Макарова.
– Докладывай!
– Во-первых, ретрансляционные спутниковые антенны. Их на таком судне быть не должно.
– А, может, они спутниковое телевидение принимают? – Морской Волк решил заодно проэкзаменовать офицера своего экипажа.
– Никак нет, товарищ командир, – уверенно ответил тот, – антенны умело закрашены, на них даже намалевана торговая марка фирмы-изготовителя. Но принимать телевизионный сигнал – не их задача. Эти антенны предназначены следить с помощью спутников за выбранными объектами.
– Та-а-ак, – удовлетворенно кивнул командир, – давай дальше.
– Ни на одном нефтеналивном судне не предусмотрены лебедки, способные поднимать груз весом до ста тонн, – продолжал лейтенант, – я, правда, не уверен в грузоподъемности, далековато… Вот если бы подойти поближе…
– Подойдем, – заверил его Морской Волк.
– Но то, что пятьдесят тонн эти краны легко поднимут на палубу, за это я вам ручаюсь, – заверил офицер.
– Что еще? – продолжал настаивать Макаров.
– Больше, кажется, ничего особенного, товарищ командир, – стушевался лейтенант.
Морской Волк по-отечески тепло улыбнулся и добавил:
– Верно подметил, лейтенант. Только вот маленькие лампочки на палубе не заметил… А расположены они по кругу, и очень напоминают контур вертолетной площадки. Спасибо, лейтенант, можешь идти.
– Есть! – громко отчеканил тот и вышел.
– Машинное, – потребовал Макаров. – Самый полный вперед!
– Засекут, Илья Георгиевич! – переполошился штурман. – Винты точно засекут на таком расстоянии!
– И через тридцать секунд – стоп машина. – Морской Волк отдал новый приказ машинному отделению. – Засечь, конечно, могут, – ответил он штурману, опуская перископ, чтобы не оставлять за ним след на воде, – но подойти поближе надо. Вот мы и подойдем на инерции. Без винтов.
Субмарина резко взяла с места и ровно через тридцать секунд, набрав ход, застопорила винты, продолжая плавно двигаться вперед. Когда лодка замерла на месте, Морской Волк снова поднял перископ.
– Мать честная… – изумился он, едва подкрутил настройку увеличения, – наша ассистентка академика Расторгуева…
Лица всех офицеров, находившихся в рубке по боевому расписанию, удивленно уставились на командира.
– Ну-ка, – распорядился Морской Волк, чтобы не томить подчиненных, – дайте картинку с перископа на экран.
И через мгновение все могли лицезреть то, что видел в перископ Морской Волк. А именно: на верхней палубе, опершись на леера, мило беседуя, стояли Лариса Крутолобова и какой-то тип в летной куртке ВВС США.
– Жив старпом! – вырвался радостный возглас у одного из офицеров.
Эта мысль пришла и в голову Морского Волка. Если жива ассистентка академика, значит, спасены и все
