домой.
— Вот видишь, дитя, — добавила синьора, — ты спасла Эйрин и этих малышей от худшего. Судьба сегодня была добра к нам.
Пока Никола спала, сестра Лоренцо позволила Тарквину взглянуть на новорожденного, но умиление новоиспеченного дяди, не помешало ему напомнить Клер о том, что она должна позвонить Оскару.
— Что ты ему скажешь? — поинтересовался он.
— Расскажу про Эйрин — ведь из-за нее я не смогла проводить его.
— А остальное?
— Остальное? — покраснела она. Тарквин рассмеялся и нежно поцеловал ее.
— Очень хорошо. Просто скажи ему, что не поедешь за ним в Англию… — Тут их снова перебил телефонный звонок.
На этот раз звонили из госпиталя. Эйрин сделали рентген, и оказалось, что никаких серьезных повреждений нет. Девочка оправилась от шока, и хирург подтвердил, что родители могут увидеть ее, как только приедут.
— Что ж, я поцелую тебя, любимая, когда мы наконец останемся одни, — пообещал Тарквин, — даже если для этого нам придется забраться на самую вершину холма.
В тот день никому не удалось отдохнуть. Клер не могла думать ни о чем, кроме Тарквина, остальная семья переживала рождение ребенка и молилась, чтобы Эйрин побыстрее выздоровела, обсуждая, как девочка будет счастлива приезду родителей.
Была и еще одна забота — приготовить комнаты для семьи Ландорс. Синьоре пришлось взять в свои руки все домашние дела, ведь Никола была не в том положении, чтобы заниматься хозяйством, и Анна воспряла духом — роль сестры Лонрецо была уже сыграна, экономка снова полновластно распоряжалась на кухне и в комнатах. Они несколько раз в деталях обсудили меню торжественного обеда, решили перевести Эйрин в комнату ниже, чтобы ей было удобнее со сломанной рукой, а Ландорсов собрались поместить в голубую спальню. Анна сияла от гордости, летая по дому и поспевая всюду.
Клер поговорила с Оскаром, который был страшно расстроен, что девушка не сможет проводить его. У них было всего несколько минут перед отлетом самолета, но Клер рассказала о несчастном случае с Эйрин, умолчав об остальном — на это уже не было времени.
— Слава Богу, что все не так страшно! — воскликнул Оскар. — И к тому же я так долго ждал тебя, что счастлив хотя бы слышать твой голос.
Клер снова мучило чувство вины, теперь уже перед Бриджменом. Как она могла подготовить его к плохим новостям? Сделать так, чтобы он догадался о ее любви к Тарквину? Но ведь до этого дня у нее не было никаких надежд на взаимность, и она собиралась переживать свое чувство в одиночестве. Оскар хорошо к ней относился, помогал ей, был добр, он бы пожалел ее, услышь, что она неравнодушна к суровому Роскуро. Но все равно он продолжал бы преследовать ее, надеясь, что избавившись от наваждения, она станет его женой. Да и теперь… История ведь была не закончена — Тарквин лишь признался, но они не обсудили своих планов. Что ждало ее?
В Каса меж тем жарко спорили, как назвать младенца, к которому сестра Лоренцо наконец допустила счастливого отца и всех остальных обитателей замка. Все наперебой умилялись его розовым щечкам, маленьким ручкам, сходству с Роскуро и Бернини.
Так как его будут звать? Может быть, Стефано? Или Джузеппе, как дедушку? Дебатировалось и имя Тарквин, но синьора наложила на него вето, напомнив, что так всегда называют первого сына в семье Роскуро. Наконец, Никола положила конец спорам, заявив, что они с Марко сами решат, как назвать малыша, и на это есть достаточно времени — а уж к крестинам они выберут имя, которое дядя Паоло занесет в летопись семьи.
Потом вернулся Тарквин, который встретил Ландорсов в аэропорту и отвез их в госпиталь. По его словам, разлука пошла им на пользу, и оба пришли к выводу, что не хотят расставаться и останутся вместе навек. Родители остались на время в больнице.
— Эйрин просила кое-что передать, — сообщил Тарквин Клер. — Когда в следующий раз ты захочешь направить ее прямо в каменную стену, позаботься о том, чтобы рядом подстелили одеяло.
И Клер вздохнула с облегчением — трагедия, о которой шутят, перестает быть трагедией.
И вот теперь, когда стемнело, Тарквин выполнил свое обещание — они остались с Клер вдвоем.
Им было, о чем поговорить. Надо было задать друг другу сотни вопросов. Объяснения, обещания, откровения и секреты. Но словам пришлось подождать. Началось все с поцелуев, объятий, волнующих прикосновений, смущенных улыбок и мягкости губ — открытия друг друга, в котором тела слились в едином порыве освобожденных от запретов желаний.
Потом наступила тишина. Они сидели молча, взявшись за руки, потрясенные силой собственной страсти.
— Я… я даже представить не могла, — выдохнула наконец Клер. — Ты не позволял мне догадаться!
— Но ты тоже, любимая!
— Но как? Когда? Почему?
— Хочешь, чтобы я ответил «с первого взгляда»? — поддразнивал Тарквин.
— Нет, ведь это не будет правдой. Там, на шоссе, ты увидел мокрую облезлую крысу.
— Мокрую, да. Но не крысу. Хотя это и не была любовь с первого взгляда. Думаю, я ощутил приближение чувства, когда ты мужественно настояла на том, что одна будешь разговаривать с семьей своего жениха. А еще меня задело то, с какой убежденностью ты говорила о том, что мужчине, который тебя полюбит, придется выбирать между тобой и семьей. Семья? Это не для тебя, — сказала ты. И тут я понял, что не хочу тебя отпускать.
— И ты сказал, что работа — идея Никола, — напомнила Клер. — Но за все это ты не мог полюбить меня, ты просто был задет за живое.
— Я и не говорю, что уже любил тебя. Ты заинтриговала меня. И только потом ты стала для меня самым важным человеком. И кстати, почему ты говоришь, что я скрывал свои чувства? А на Рождество?
— Так ты выдумал всю эту историю с Бифаной? — догадалась Клер.
— Естественно. Бифана наказывает плохих детей и награждает хороших — это мы будем рассказывать нашим детям — но у нее нет никаких правил насчет бьющихся подарков.
— Тарквин! Да ты обманщик!
— Но слишком изобретательный. Ты ничего не поняла и была холодна, как лед.
— Но как могло быть иначе? — рассмеялась Клер. — Ты же сказал, что это только рождественская игра.
— Но я надеялся, что ты почувствуешь жар моего поцелуя.
— Я не поверила самой себе, — призналась Клер. — Ведь у тебя была Джакетта Фьорре. Я ревновала.
— Я должен все объяснить?
— Пожалуйста…
— Ну, Джакетта появилась раньше тебя. Она была подругой Никола, а я — холостяком. Мужчина не может бесконечно быть один, о нем начинают сплетничать. А Джакетта была очень кстати — ей нравилось, что другие мужчины ревнуют, видя нас вдвоем. А мне никогда не приходилось искать предлогов, чтобы поцеловать ее. С ней было все просто.
— Так ты целовал ее? — ревниво уточнила Клер.
— Дожидаясь тебя, — успокоил ее Тарквин, нежно касаясь губами ее щеки. — Ты ведь тоже целовалась с Бриджменом, а он вел себя, как твой молодой человек. Достаточно было посмотреть на него… К тому же он отвечал твоим требованиям «мужчины без семьи».
— Но я уже говорила, что жалею о том дурацком эпизоде, — вспыхнула Клер. — Твоя семья, ваши отношения многому научили меня.
— И все-таки ты собиралась уехать в Англию и забыть о нас.
— Да, но…
— Но что? Ладно, лучше расскажи, что ты нашла во мне хорошего.
— Сначала меня потрясла твоя уверенность, — задумчиво ответила Клер. — Уверенность в себе и