чем-то, что находилось у него внутри, а точнее, в прямой кишке и было направлено вверх.
– Снято, – бесстрастно сообщил оператор.
Качок аплодировал. Однорукий стучал по крышке стола, так как хлопать по понятным причинам не мог.
«Вот почему он сидел прямо. Фугас у него в заднице был», – догадался задним числом Голицын, с тоской разглядывая труп – их с Диденко работу.
Двое с мостка, повинуясь приказу, забросили автоматы за спину, спустились вниз и стали быстро наводить порядок.
Голицын отвернулся и подал голос:
– Что дальше?
Кэп выдохнул. Поручик, сволочь, не мог раньше, что ли, сказать что-нибудь? Две секунды тянулись как неделя.
В огромную «Тойоту» грузились оператор и двое охранников. Голицын с Дедом замазались, и уничтожить запись было просто необходимо, даже если этим придется заниматься потом, в свой собственный отпуск и на свои скромные деньги.
Человек со скуластым лицом – тот самый, который встречал гостей, – с гордым видом откинул брезент в затененном углу и потащил к столу тяжеленный ящик. Вес немал – это было видно по его походке и по тому, как на его лице и шее повылезали вены. Но помощи он ни у кого не просил. Видимо, выполнить этот трюк самому на глазах братков и того же самого качка доставляло ему удовольствие.
Однорукий щелкнул замками. По очереди. Подошедшие ближе спецназовцы не без интереса обнаружили набор «сделай всех сам»: два новеньких SIG с глушителями, два пистолета той же марки, два ручных пулемета Калашникова и бесконечное количество патронов к ним.
Качок достал «швейцарию», а Буджар переводил слова калеки-заправилы:
– Вот инструменты. Вас отвезут к дому. Заходите, делаете работу. Уезжаете. Автоматы можете оставить себе.
Голицын ловко подхватил оружие и воткнул магазин в автомат так споро, что никто и пукнуть не успел. Бандюганы уважительно притихли. Ловкость рук вызвала легкий терпет.
– Ну че, кореша, по коням, – оскалился Дед, забирая «швейную машинку» и проделывая ту же процедуру медленно и аккуратно. – Патрончиков мы насобираем побольше. Нет возражений?
– Охрана? – Голицын спросил тихо, с придыханием, будто сие имело для него вселенское значение.
– Человек шесть, может, восемь. Дом большой, так что побегать придется. – Старшой сплюнул посеченными осколками губами на пыльный бетонный пол. – Понабрали всякий сброд из деревень, – при этом он зло посмотрел на качка, ткнул его под ребра и заржал. «Мясо» отвечать тем же не посмел.
– Да нам насрать, да, Поручик? – хорохорился Диденко. – Войдем и всех вымочим.
– Да, – соглашался напарник, возбуждаясь и размахивая стволом. – Умри все живое. Ха-ха-ха!
Выходя из ангара с Дедом и все с тем же мордатым албанцем Буджаром, Голицын чувствовал, как погружается в навозную яму все глубже и глубже. Его просто засасывало в нее с невероятной быстротой. Он, конечно, мог себе помочь и прекратить вакханалию нелепой, искусственно создаваемой судьбы минуты за три – ладно, четыре, – но тогда какой из него специалист. Паникующая заведенная истеричная баба, а не боец. Убил пленного, теперь целую семью надо положить.
Татаринов, глядя на картину со стороны, – как известно, в данной ситуации мнишь себя стратегом, и иногда сие полезно, – понимал, что после того, как спецназовцы выполнят работу (а об этом как-то не хотелось думать, это ж резня), их будут убирать. Влетая в не успевший остыть «Рено», Кэп напрасно корил сам себя за то, что он не может связаться с парой напрямую. Микрофоны в ремни Деду и Поручику запихали, и то спасибо. А вот динамики в уши вставлять опасно. Кто знает, как их обыскивать будут. Надо что-то думать, думать быстро. Нельзя турков убивать, но и бандитов, не нарыв информации, класть мордой в грязь они не могут.
Малыш выехал на трассу в тот момент, когда точка на экране КПК обозначала отставание от «Мерседеса» в полтора километра.
– Поднажми, – насупился Кэп, понимая, что езда по Албании еще не закончена.
Местная долина нищих, сформированная преимущественно из последователей пророка Мухаммеда, о чем можно было догадаться по полумесяцу мечети, выделявшемуся на фоне темно-синего неба, раскинулась на побережье недалеко от Влера. Зная свое дело, Буджар вез наемников к одному только ему известному дому.
Напряжение нарастало. Через минуту им надо выйти из машины и начать убивать во славу местного мафиози Джезима.
Деду и Поручику необходимо было переговорить, но как скрыть переговоры в машине, когда водитель понимает по-русски? Сели неудачно. Голицын вперед, а старший мичман назад. Чем думали?
Поручик обернулся и растопырил глаза. Им хватило света уличных фонарей, чтобы разглядеть лица друг друга. Скосив глаза на водителя, он предлагал поменять расклад, но Дед не поддержал. Решили обождать.
Албанец сбросил газ и мягко затормозил.
– Вон тот дом, – тихо произнес он, с опаской поглядывая на русских. Могли ведь и заартачиться, пойти в отказ. Более того – постараться свернуть ему шею и скрыться. Представитель народа, проживающего испокон веков на юге Европы, был недалек от истины…
Дом – крепость с башенками для лучников – спокойно спал, укрывшись за четырехметровыми стенами от мирских проблем, предпочитая слушать шум волн, а не урчание моторов и людской гомон под окнами. Металлические кованые ворота были освещены двумя фонарями, закрепленными на стене. Они как бы приглашали подойти и постучать в них всякого путника, оказавшегося поблизости. Но поскольку абсолютное большинство в районе знало, чья эта улица и чей это дом, – никто и подумать не мог подойти и начать барабанить.
Буджар встал по-умному – прижался к обочине там, где освещенность была бесконечно мала. Они оказались скрыты от посторонних глаз одеялом ночного мрака. Никто не мог увидеть их, подошедших к багажнику и достающих из него устройства для дистанционного пробивания отверстий.
Проверив оружие, морпехи кивнули Буджару и без слов отошли от него на два десятка метров, продолжая оставаться в тени. Оперевшись спинами на стену соседнего дома, стали держать совет.
– Это безумие, – шипел Голицын. – Войти в дом и всех положить?!
– Мы могли бы войти в доверие к Джезиму, – понуро ответил Дед. – Автоматы узнаешь? Точно такие же были у диверсантов. Но я не хотел бы… – Диденко в бессилии сплюнул.
Послышалось шуршание автомобильных покрышек. Подъехала знакомая огромная «Тойота», обозначая еще один вариант развития событий.
– Думают грохнуть нас и закопать, после того как работу сделаем, – прищурился Дед. Его черты напомнили Голицыну морду старого облезлого бродячего кота, которого ничем уже нельзя было удивить и уж тем более провести.
Денису было обидно, что план созрел не в его голове. Но после появления «Тойоты» слова Деда о том, что их так и так ожидает бандитская пуля, уже не казались надуманными. Эти твари даже не прятались. Они встали, поддавливая психологически, в двадцати метрах от «Мерседеса»: иди, русский дурак, убивай. Поди, еще и кино продолжали снимать.
Парочка неспешно вернулась к Буджару.
– Чего? Идите! – настойчиво потребовал Буджар. – Вам заплатили.
– Как зовут того турка, которого надо убрать?
– Всех убивайте! – шипел озлобленно водитель, превращаясь среди ночи в какого-то жестокого неведомого зверька, жаждущего крови.
– Ты сказать не можешь? – огрызнулся Голицын, упирая ствол в Буджара.
– Юсуф его зовут.
Дверцы «Тойоты» открылись, но из машины пока никто не выпрыгивал. Присмотревшись, Дед увидел, хотя и не мог ручаться – темно же, черт, – что в прорезь между дверью и кузовом просунулся ствол.
Тут же мелькнула искра, и в ночном свежем воздухе раздалось «Тук!». Вот так незамысловато над берегом Средиземного моря по не сильно искривленной баллистической траектории летает трассер из
