Голицын не хотел бы оказаться на месте Каштанова, так мы перевели бы на русский с немецкого фамилию «Кастани». Топать ему недолго осталось. Герде убить проще, чем плюнуть. Пусть и снайпер, работа такая. Может, человек, рискуя жизнью и по горячим точкам мотаясь, льготы себе зарабатывает, оплату учебы, льготный проездной на общественном транспорте… Да нет, конечно, все мы понимаем. Кто сам пришел в армию, тот шел именно за пальбой, кровью, адреналином и чувством выполненного долга. Какие, на хрен, льготы! Кто о них думает… пока не покалечен.
– Если это однокомнатная квартира, то я мэр города-миллионника. – Разглядывая на ноутбуке план помещения, Диденко почесывал нос, будто реально зарубал на нем всю необходимую информацию.
Местную полицию беспокоить – время терять. В курортном городе власть проплачена на годы вперед. Говорить в случае ареста о возможной выдаче Германии человека, идущего за спиной почти официального президента Албании, можно, но стоит ли?
Герда, понятно, напросилась с Кэпом, Голицыным и Диденко. Малыш тоже хотел. Но кто его возьмет. Он же Малыш.
Квартира находилась на четвертом этаже пятиэтажного дома, отличавшегося от соседних зданий огороженной территорией и охраной.
Они припарковались на маленьком «Фольксвагене» по кличке «Гольф» рядом с разросшимся кустарником неизвестного им вида. Для интересующихся ботанов отметим, что его листочки походили на длинные зеленые палочки, собранные в пучки и торчащие во все стороны. Многочисленные жиденькие, но крепкие веточки росли то влево, то вправо, то вверх, то вниз, что помогло заботливому садовнику придать кусту форму шара, и теперь он, как гигантский мяч, красовался на углу интересовавшего спецназовцев дома.
Палило солнце. Надрывался встроенный кондиционер, поглощая запасы топлива. Тень от мяча не спасала. На крыше машины наверняка можно было жарить яичницу. Казалось, термометр бессовестно врал, показывая за бортом +45.
Герду заранее решили не брать с собой на допрос – боялись, что она не даст возможности поговорить с Кастани. Если не окажется под рукой ствола, застрелит его на фиг из пальца. Ей же надо его мозги на полу увидеть.
Голицыну очень хотелось пи?сать, но он терпел. Как только к воротам подъезжала машина, он подносил к глазам Герды бинокль, чтобы она могла опознать водителя.
Последний был идентифицирован в девятом часу вечера, когда спала жара. Водитель «Тойоты RAV4» притормозил на въезде, а Герда с тонкой интеллектуальной ухмылкой каннибала Лектера подтвердила, что он – это ОН.
Шуметь нельзя. Чуть что не так, охрана вызовет полицию, и вся конспирация полетит к чертям, а Кастани выкрутится как пить дать.
Как проникнуть на охраняемую территорию жилого дома, увешанного по периметру камерами, не вызвав подозрений? Надо каким-то волшебным способом оказаться в квартире немца.
Покрутившись возле ограды и заодно потихоньку справив нужду на кактус, Голицын вернулся к группе с неутешительными новостями: «охраняется капитально». Кроме камер, датчики движения. В небольшом садике с другой стороны дома, недалеко от бассейна, еще один расслабленный охранник в будке. С ним две овчарки.
Кому-то пришлось унять жажду допроса, кому-то – жажду мести и подумать над другими возможными способами пересечься во времени и пространстве.
…Они подрезали его прямо на дороге и получили удар бампером в заднюю фару. Первой вылетела из салона Герда в темных очках, а за ней Голицын и Диденко. Вид женщины всегда расслабляет мужиков на дороге. Все трое с озабоченным видом стали осматривать цветную крошку на асфальте – остатки заднего левого глаза автомобильчика.
Кастани тоже вылез. Он был в праведном гневе, но человек, нарушивший правила, оставался сидеть за рулем «Гольфа». Он не придал значения тому, что пассажиры вышли, а водитель остался сидеть. Обычно все с точностью до наоборот. Первым с места срывает водителя, а потом уже и остальные начинают понимать, что к чему.
Он вылез и распрямил конечности. Высокий, под метр девяносто, загорелый, худощавый, с лицом бегуна-марафонца, истязающего себя тренировками и соревнованиями. Его голос – мягкий певучий тембр – трепетал в воздухе:
– Ваш водитель совсем без мозгов?
Вопрос поняла только Герда, так как он говорил на немецком, но по большому счету его бла-бла-бла никого не интересовали. Бойцы прекрасно понимали, что перед ними ветеран боевых действий, который, возможно, рискнул ради заработка не только сдать своих братьев и сестер по оружию, но и оказаться в той колонне, чтобы отвести от себя любые подозрения.
Только после того, как Голицын неожиданно сместился и упер объекту в ребра ствол пистолета, а Герда попросила у него по-немецки не дергаться и сесть на заднее сиденье, Кастани понял, что попал.
– Я не понимаю, вы кто такие, что вам нужно… Я советник президента Албании. У меня есть удостоверение!
– Заткнись, – сказал ему садящийся за руль Диденко, не оборачиваясь.
Нахрапистый интернационал заставил Кастани задуматься над случившимся. Наличие у людей оружия не вызывало никаких положительных эмоций.
Когда садились в машину, Герда поморщилась от боли, так как, хлопая дверцей, невольно разбередила рану на груди.
– Где болит? – спросил Пауль на родном для них с Гердой языке.
– Потухни, – посоветовала она, застегивая на нем наручники и продолжая краснеть и морщиться от боли.
– Очень больно? – не унимался Кастани. – Куда вы меня везете?
Машина действительно тронулась. Следом за ними поехал и RAV, за руль которого сел Кэп.
Самым безопасным местом для допросов была, конечно, яхта, но так как в порту они не могли останавливаться, дабы их очередное прибытие не стало для желающей отомстить албанской мафии настоящим подарком, им пришлось встать на якорь в отдалении от портового и туристического центра, а связь с берегом поддерживать с помощью все тех же надувных лодок.
Поскольку контролирующие его поведение люди молчали, а в бок продолжало упирать дуло пистолета, немец стал очень сильно беспокоиться за собственную жизнь. Его соотечественница и русские братки похищают его посреди городского шоссе!
Магазины, офисы и жилые многоэтажные дома вскоре остались позади, и они понеслись по извилистой дороге вдоль побережья. С одной стороны плюхало море, с другой – возносились в бесконечное небо растущие прямо на камнях сосны. Метров через пятьсот дорога уйдет в глубь побережья, и начнется небольшой поселок.
Пауль резко вжался в спинку сиденья, в результате чего упирающийся в бок ствол пистолета стал смотреть мимо него. В следующее мгновение он двумя руками сжал руку Голицына и отвел ствол как можно дальше от себя. Оттолкнувшись ногами от пола, он умудрился извернуться и ударить двумя ногами Герду. Та влетела в дверь и взвыла от боли. Голицын, даже если бы и мог, не стал бы стрелять.
Диденко ударил по тормозам. Троицу, находившуюся сзади, бросило вперед, однако мятеж не был подавлен, потому что стал слышен град ударов, который обрушил на противника Поручик, сообразив предварительно выбросить в район переднего сиденья оружие. А пристрелить хотелось. Очень.
Денис мочил гада безостановочно, но тот, вместо того чтобы сдаться, отбивался не менее яростно, при этом продолжал лягать ногами практически беспомощную Герду.
Выбежав из «Тойоты», Диденко сообразил обежать машину и открыть ту дверцу, за которой сидела орущая от боли Герда. Дед вытащил ее из машины и бросился внутрь на заднее сиденье с таким бесстрашием, будто среди его предков были норные собаки, специализирующиеся в охоте на лис. Рискуя получить ногой по лицу, он помог Голицыну навалять рыпающемуся арестанту по полной программе. А кулаки у Деда тяжелые.
Следом остановился Кэп и тоже бросился на помощь. Трое русских выволокли немца и на самом краю
