Он понимал, что перегибать палку тоже не стоит. Конечно, Большой Сэм – не подарок, но справиться с ним вполне возможно. Это и есть тот небольшой, но реальный шанс, ради которого он эти переговоры и затеял. А ведь у него есть козырь в рукаве. Пусть не туз, но дама уж точно. Ведь если он правильно понял девушку, то она его союзник, поможет, если надо будет.
– Вот и отлично! – широко улыбнулся Гастингс. – Значит, мы договорились. Знаешь, Сергей, у американцев, возможно, есть и недостатки, но даже наши враги всегда признавали за нами умение договариваться.
– Это да, – кивнул Полундра. – Кстати, есть у меня еще одно маленькое пожелание...
– Какое это? – нахмурился церэушник.
– Не боспокойтесь, говорю же – маленькое. Вот какое!
Полундра резко приподнялся, с величайшим удовольствием врезал Хиггинсу в челюсть и тут же снова сел, поднял руки открытыми ладонями вперед. Его расчет оказался верным – Большой Сэм, видя, что переговоры идут успешно, чуть-чуть расслабился. К тому же он был внутренне настроен на то, что русский может попытаться дотянуться до разведчиков, взять одного из них в заложники. Ну, или, в крайнем случае, попытается свалить его сильным ударом по одной из болевых точек. А к тому, что Полундра просто треснет его по морде, как один мужик другого во время драки в баре, Хиггинс был просто не готов. В первую секунду он сидел, оцепенев. Потом с ревом вскочил, потянулся к Полундре... И тут же замер. Прямо ему в лоб смотрел ствол пистолета, который невесть откуда появился в руке Гастингса.
– Сядь, Сэм, – приказал церэушник. – Господин Павлов, не изволите ли объясниться? Как это понимать?
– Да никак! – Полундра широко и совершенно искренне улыбнулся. – Просто не смог отказать себе в удовольствии! Ведь за Сэмом должок – вы понимаете, о чем я.
– Это мальчишество! – рявкнул Гастингс. – Не понимаете, что вас могли пристрелить?!
– Не пристрелили же...
– Командир, можно я его... – начал Большой Сэм, но Гастингс перебил его:
– Нет. Интересы дела – прежде всего. Отношения выясните потом, когда БЛА будет поднят. Но хочу предупредить вас, Сергей, – еще одна такая выходка, и я позволю Сэму вызвать парочку его бойцов и немного вас обработать. Подъем БЛА можно ведь и отложить на пару дней!
– Все, понял, теперь веду себя смирно, как примерная школьница, – сказал Полундра.
«Совсем здорово, – думал он в это время. – Последний тест – и тот прошел успешно. Сильно же я им нужен! Видимо, с подъемом БЛА очень серьезная гадость связана».
– Теперь мы, кажется, обсудили все, – сказал Гастингс, не убирая пистолет. – Можете идти готовиться к погружению!
– Как все? Не все! – заявил Полундра. – Я хочу поподробнее узнать, сколько денег я получу после завершения операции. Дом и машина – это менее существенно, я их потом лучше сам выберу. Но вот деньги меня интересуют очень сильно.
Полундра с радостью отметил, что этот его ход достиг цели на все сто процентов. Вот теперь американцы поверили ему по-настоящему. Как же – про деньги разговор зашел. Да не просто про деньги, а про точную сумму. Все, спекся, значит, хваленый «морской дьявол»! К тому же, когда начинается торговля, янки всегда чувствуют себя очень уверенно.
Они торговались почти полчаса, Полундра старался что есть сил. Сошлись на сумме в семьсот девяносто три тысячи долларов – к концу Полундра уже просто вошел в азарт и спорил даже не ради убедительности, а из чисто спортивного интереса. Не исключено, что именно это придало его словам особенную убедительность. Что самое забавное – к концу торга все три американца смотрели на него с ощутимым уважением. Они явно не ожидали от русского такого мастерства в этом благородном искусстве.
По дороге обратно, в отсек, ставший для Полундры камерой, его охраняли уже не так строго. Можно было, пожалуй, даже рискнуть, попробовать дернуться и схватиться с тремя «морскими котиками», рассчитывая на преимущество внезапности. Но, подумав, Полундра решил этого не делать. Всю субмарину в одиночку ему все равно не захватить, такое только в голливудских боевиках бывает. Значит, пока лучше выполнять условия договора – а уж под водой повернуть все по-своему.
«Кошмар! – весело думал Полундра, шагая по коридору. – Семьсот девяносто три тысячи долларов! Это получается моя зарплата за... Эх, никогда не был в математике силен. Ну, где-то лет за семьсот-восемьсот, грубо говоря. Интересно, почему я не могу эти деньги взять? Ведь не могу же! Ладно, что тут думать. Не могу, и все. Есть в мире вещи, которые не продаются, что бы американцы по этому поводу ни думали!»
34
Хасуф ибн Осман сидел за столом, потягивая безалкогольный коктейль, и размышлял, что ему делать с армянином и той информацией, которую он сообщил. Он уже решил для себя, что заниматься тем же, чем Хусейн, не будет. Слишком опасно. Но тогда возникал вопрос – с кем полученной информацией поделиться, чтобы получить максимальную выгоду? С президентом страны? Можно, но что он за это получит? Он и так член Президентского совета, командующий ВМФ страны, фактически хозяин четверти Йемена. Нет, президент, пожалуй, остается на самый крайний случай. С кем тогда? С американцами? Нет, скорее всего, не стоит. Максимум, чего он от них дождется, это какой-нибудь медальки, которая ему совершенно не нужна. С другой стороны, если повести дело разумно, то можно договориться с какой-нибудь из американских контор, чтобы славу получила она, а ему достались деньги. Или даже не деньги, а, например, кое-какие льготы в поставках нефти. Или...
В этот момент в обеденный зал заглянул один из офицеров охраны.
– Господин, минут семь назад на горизонте появилась какая-то яхта. Мы только что рассмотрели, что на ней нет опознавательных знаков. Наши курсы пересекаются в квадрате сорок три-четырнадцать.
– Интересно... – протянул шейх. – Яхта без опознавательных знаков? – Он сразу подумал о той яхте, на которой побывал армянин. Не она ли это?
– Приведи на палубу армянина, – приказал шейх офицеру. – И дай команду одному из сторожевиков, пусть держится так, чтобы прикрывать нас от этой яхты. Скажи, что особой опасности пока нет, это просто на всякий случай.
– Понял, – офицер коротко кивнул и удалился. А Хасуф ибн Осман встал из-за стола и пошел наверх, на палубу. Здесь стояли несколько офицеров из команды и трое охранников.
– Ну, покажите, где эта яхта, – приказал шейх.
Ему тут же вручили отличный бинокль, почтительно указали направление. Хасуф приник к окулярам. Да, в самом деле яхта. И ни названия нет, ни флага, ни порта приписки. А это нарушение всех правил! Ведь она находится в территориальных водах Йемена! Да если бы даже и в открытом море – корабль без опознавательных знаков обязано задержать любое военное или полицейское судно, которое его встретит.
– Вызовите их по рации, – приказал шейх. – Выясните, кто это такие. Прикажите, чтобы остановились. Нет, постойте! Я сам с ними поговорю. Сейчас только армянин посмотрит, нет ли на этой скорлупке знакомых ему лиц.
Тигран Митонасян появился на палубе минуты через две. Теперь яхту было видно даже невооруженным глазом, а в бинокль она была просто как на ладони. Шейх как раз рассматривал суетящихся на палубе негров, одетых или в гражданскую одежду, или в камуфляж без знаков различий. Впрочем, там были не одни только негры. Промелькнули несколько белых и один араб – высокий, широкоплечий, с военной выправкой. На той яхте он явно был главным.
– Посмотри, – сказал шейх, протягивая бинокль армянину. – Никого не узнаешь?
Тигран поднес бинокль к глазам буквально на секунду. И тут же опустил. Лицо его мгновенно побледнело, губы задрожали.
– Это он, – тихо сказал Митонасян.
– Кто он?
– Хасан аль-Бизкек. Бывший полковник личной гвардии Саддама Хусейна.
– Понятно. Все за мной!
Шейх и его свита спустились в радиорубку.
– Вызываю судно, не несущее опознавательных знаков, следующее курсом на юго-восток, – сказал шейх, когда радист настроил рацию и кивнул ему. Хасуф помнил, что на море стороны света называются не
