– А хотя бы.
– И с каких это пор?
– Всегда был.
– Не ври! Воевал, стрелял, убивал… Или ты все время в воздух пулял?
– Да нет, не в воздух.
– Сам знаю, что не в воздух. Иначе бы позывной не получил. Убивал ты, солдат. Убивал. Кучу народа положил.
– Так и есть, – согласился Влад. – Убивал. Но это все другое.
– Другое, говоришь? – хмыкнул Харднетт.
– Там все по-честному. Ты можешь убить, но и тебя могут убить. Война, она и есть война.
– А-а! Ну да, конечно. Все по-честному. А мы, значит, воюем не по-честному?
– Нет, конечно. У вас методы кривые. Поэтому в борьбе Добра со Злом вы объективно на стороне Зла. Вы – Зло.
– О, как заговорил! Добро, Зло… А что такое, солдат, есть Зло?
– Зло… Зло – это Зло.
– Берешься оперировать категориями, которым не в состоянии дать определения, – съязвил Харднетт. – Так что, по-твоему, я – воплощенное Зло?
– Зло, – твердо сказал Влад, после чего оглянулся на Тыяхшу. Та за все время их перепалки не произнесла ни слова. И теперь сохраняла невозмутимое молчание.
– Интере-е-есно, – протянул полковник и поинтересовался: – А Зверь из Бездны – Зло?
– Зло, – ответил Влад.
– Что-то тут, солдат, у тебя с логикой. У тебя выходит, что Зло борется со Злом.
– Выходит…
– Сам понимаешь, что говоришь?
– Ну… – Влад задумался. – Просто ты, начальник, относительное Зло, а Зверь – Зло абсолютное.
– Ага! – воскликнул Харднетт. – Вот как! Значит, Зло имеет градации?
– Видимо.
– Так вот что я тебе сейчас, солдат, скажу как римлянин римлянину. Только ты не обижайся. Если Зло имеет градацию, то это означает, что никакого Зла нет. Это трудно понять, поверить в это еще труднее, но таково положение вещей.
– Значит, Зла нет?
– Нет.
– А что тогда есть?
– Есть хаос. Он же – мировая глупость. И она борется с мировым разумом. Сиречь – с порядком. Я предлагаю тебе встать на сторону разума. А Добро, Зло – все это… – Харднетт повел фонарем влево-вправо и вверх-вниз, ставя крест на пространстве впереди себя. – Знаешь, солдат, человечество за всю свою многовековую историю не научилось отличать одно от другого. Куда уж нам с тобой.
– А это не есть задача человечества – отличать Добро от Зла, – возразил Влад.
– А чья же это задача?
– Это персональная задача всякого, кто не делает вид, что Добра и Зла нет. Кто в каждый конкретный миг своего существования совершает душевное усилие, чтобы отличить одно от другого. Кто…
Договорить Влад не успел – они вошли в зал, который разительным образом отличался от всех предыдущих. Во-первых, он был раза в три больше. А во-вторых, все его пространство заполнялось удивительным молочным свечением, в котором желтый луч сделался вдруг черным.
Харднетт выключил фонарь, и стало отчетливо видно, что посреди зала на высоте двух метров висит прозрачная сфера, внутри которой, за радужной оболочкой, непрерывно катятся по изогнутому в Ленту Стэнфорда серебристому желобу ядра из жидкого металла.
– Кажется, пришли, – сказал Влад.
– Ты такую штуку видел, когда Зверь присосался? – спросил у него Харднетт.
Влад кивнул:
– Такую. Похоже, это и есть Сердце Мира.
Тыяхша протиснулась между землянами и подошла к похожей на огромный мыльный пузырь сфере. Несколько секунд с любопытством заглядывала внутрь, а потом коснулась его поверхности. Попыталась продавить, но не получилось – нежная по виду пленка оказалась неподатливой.
– Не трогай! – крикнул Влад.
Тыяхша отдернула ладонь, и за кончиками ее пальцев потянулись блестящие нити. Но ничего страшного не произошло. Нити отлепились и хлюпнулись назад. По поверхности сферы пробежали волны.
– Интересно, что это такое на самом деле? – задумался Влад.
