— Ну, я вот предавался детским воспоминаниям. Тебе ведь тоже есть что вспомнить?
Лайза смотрела на него долгим взглядом, и он подумал, что она вовсе не собирается отвечать. Нагнувшись, она достала из-под раковины кувшин для поливки цветов и подошла к подоконнику.
— Надо же! Все пересохли.
Потом она пошла к вьюнку, висящему над раковиной. Вайет, скрестив руки на груди, ждал. В конце концов она все же ответила:
— Знаешь, у меня с детскими воспоминаниями туговато.
— Не может быть! Какое-то событие наверняка осталось в памяти, хотя бы самое яркое.
— Самое яркое? — Она начала поливать папоротник на шкафчике. — Дай подумаю. Это или первый поцелуй…
Вайет улыбнулся.
— …или день, когда моего отца забрали в тюрьму. Этот день я не забуду никогда. Или пощечина, которую получила от маминого приятеля за то, что плакала.
У Вайета сжалось горло. Охваченный жалостью, он быстро подошел к ней. Лайза, может, и пыталась казаться беззаботной, но руки ее не слушались: вода текла с блюдечка, стоявшего под горшком рододендрона. Он схватил полотенце и взял ее за руку. Она подняла голову, и он мог поклясться, что никогда не видел такого отчаяния в ее глазах.
— Я же говорила тебе, что не люблю воспоминаний, — Лайза попыталась улыбнуться.
И Люк и Клейт всегда выясняли отношения при помощи кулаков. И сейчас, глядя на темные круги под глазами девушки, на невыразимую грусть в глазах, Вайету хотелось провести хотя бы пять минут наедине с тем человеком, который ударил ее много-много лет назад. Мак-Калли понимал, что это глупо и несерьезно, но случись такое, он сделал бы все, только бы не видеть подобного выражения ее глаз.
— Тогда запомни это, — прошептал он, наклоняясь к ней. Вайет обнял ее, прижал к себе и, поцеловав в макушку, прошептал: — Какое счастье! Ты — чудо!
Она слегка отстранилась.
— Вайет, я кое-что хочу сказать тебе.
Можно назвать это инстинктом, страхом, как угодно, но сердце его забило тревогу. Вайет не знал почему, но чувствовал, что должен поцеловать ее. И, склонившись, он вновь коснулся ее губ. На этот раз поцелуй получился гораздо более пылким и страстным. Она ответила на его поцелуй. У него кругом пошла голова. Неожиданно он почувствовал, как она напряглась, и неохотно отпустил ее. Отступив назад, она спросила:
— Почему ты это сделал?
— А с каких это пор мужчине нужна причина, чтобы поцеловать женщину?
Лайза судорожно перевела дыхание и закрыла глаза. Да, это еще тяжелее, чем она думала. Девушка поставила кувшин на место, медленно открывая и закрывая дверцу шкафчика, чтобы дать себе время собраться с мыслями. И, распрямившись, она уже гораздо лучше владела голосом.
— Ты должен об этом знать.
— О чем? О каком-то скандале в твоем прошлом? Что ты убежала из дома? Что твоего отца посадили в тюрьму и тебе пришлось отчаянно бороться за существование? Меня это не волнует. Прошлое есть прошлое. Меня гораздо больше интересует настоящее и будущее.
Она подошла к окну, отдернула занавеску и долго смотрела в темноту. Отсюда ей был виден свет в доме Маккензи. Дети всегда говорили «спасибо», когда она возвращала им мячик, заброшенный к ней во двор. Но она никогда по-настоящему не разговаривала с их родителями, впрочем, как и с другими соседями по улице. Может, она чужая здесь, как и везде? Она быстро привязывалась к людям, а жители Джаспер- Галча не захотели принять ее. Но она все равно хотела остаться, потому что Вайет был здесь. Все, о чем она мечтала, — это быть с ним. Поддаться бы этому безумному желанию и броситься в его объятия! Нет!
Вайет Мак-Калли редкой порядочности человек, она таких еще не встречала. И хотя он мало говорил об этом, но она понимала, как глубоки его корни в Джаспер-Галче. Он так любил рассказывать ей разные истории из жизни города. Он родился здесь, вернулся сюда после службы в армии. Здесь он состарится.
Изабель Прюит, может, и дура, но она была абсолютно права, говоря о репутации Вайета. И если она смогла убедить членов благотворительного общества бойкотировать ее магазин одежды, то Лайза не сомневалась: она добьется и того, что в следующем году Вайет не будет избран шерифом графства Джонс.
Лайза всегда была решительна в своих поступках. Просто сейчас очень трудно было поступить так, как надо.
— Послушай, — раздался прямо над ухом голос Вайета. — Сегодня был длинный и тяжелый день. Ничего удивительного, что ты так измучена. Поверь мне, завтра утром, когда ты хорошенько выспишься, все будет выглядеть совсем иначе. Вот увидишь. А через пару недель и вовсе забудется.
— Две недели не изменят того факта, что мы совершенно разные.
— Да. Я мужчина, а ты женщина. Больше я не вижу между нами разницы ни в чем.
Лайза задернула занавеску, но не повернулась.
— Я собираюсь вернуться в Мэдисон.
Ну вот. Выговорила. Теперь уже все позади.
— Что? Когда?
— Скоро.
Какой болью отозвалось в нем это короткое слово! Лайза хочет уехать. Скоро. Черт возьми! Он долго стоял, глядя на ее профиль, а потом медленно поднес руку к ее щеке. На какую-то долю секунды она прижалась к его ладони и сразу отпрянула.
— Я не хочу бороться с женским благотворительным обществом, Вайет. Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня пострадал. Особенно ты. И пожалуйста, не делай, не говори ничего. Мне будет только труднее.
В дверь забарабанили, и не успели они обернуться, как в дом ворвался Клейт Карсон.
— Вайет, мы должны что-то сделать! Я искал повсюду! Я нигде не могу ее найти!
— Кого? — спросил Вайет. — Кого ты не можешь найти?
— Хейли! Я не могу найти Хейли! Моя девочка пропала!
Глава десятая
— Что случилось, Клейт? — Вайет никогда еще не видел друга таким испуганным и потерянным.
Взволнованно взъерошив волосы, Клейт начал рассказывать:
— Хейли говорила, что очень устала, и хныкала, когда мы вернулись домой. Все время просила меня не отправлять ее в пансион, как требовала Изабель. И спрашивала, почему ее никто не любит. Я старался втолковать девочке, что очень люблю ее и не собираюсь никуда отсылать.
— А она? — спросил Вайет.
— Мне показалось, что она успокоилась. Сказала, что пойдет в сарай поиграть с котятами. А когда через полчаса я позвал ее ужинать, Хейли не пришла. Сначала я подумал, что она уснула с котятами. Но ее там не было. Я искал всюду: в доме, в амбаре, под навесом, — но все напрасно. Она ушла!
— Ты думаешь, она убежала? — вмешалась Лайза.
Клейт тряхнул головой, стараясь прийти в себя, и кивнул.
— А она взяла что-нибудь с собой? — продолжала Лайза. — Какую-нибудь одежду или еду?
Лайза подошла к Клейту и старалась говорить как можно мягче. Тот вряд ли обратил на это внимание. Чего нельзя сказать о Вайете. Как же жители Джаспер-Галча могли быть настолько слепы, чтобы не рассмотреть ее доброты!
— По-моему, — ответил Клейт, — из одежды она не взяла ничего. Пропало несколько банок с лимонадом, коробка крекеров и одеяльце, которое она повсюду с собой таскала еще с двух лет. Господи! Сейчас уже конец августа, и ночи такие холодные. Она же заплутает в темноте, ведь ей только девять лет!
