Собрав последние силы, Нина оттолкнулась от трапа ногами в том направлении, в котором пытался свалить противник. Тот не удержался на ногах и упал на спину, правда, не выпустив из рук своей жертвы. Нина упала на него, но постаралась сделать это как можно эффективнее – нужно было своими жалкими шестью-десятью пятью килограммами попасть на грудную клетку противника. И это ей удалось. Боец «хакнул» под Ниной и ослабил захват. Этого хватило, чтобы она добавила еще сильный удар затылком ему в лицо. Извернувшись в ос-лабевших объятиях, юркая и ловкая, как пантера, Нина добавила локтем в печень, освободила голову и влепила оглушенному бойцу мощный апперкот. Тот стукнулся головой о палубу и обмяк.
Нина быстро обернулась, все еще сидя на корточках. Других противников не было, а Морли все еще катался по палубе со своим. Это надо было прекращать, и Нина, подобрав автомат, обрушила его на голову врага. Морли спихнул с себя тело, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. На этот раз обошлось.
Схватив оружие, Морли поднялся на ноги и прислушался. Стрельба доносилась с берега. Если противники остались на борту, то они или затаились, или крадутся на помощь своим товарищам, которые лежали сейчас на палубе. Нина потрогала свою шею и попыталась покрутить головой. Кажется, ничего не сломано. Спасибо старику Хану, многому он научил Нину в свое время!
Нина тогда только перебралась в Калифорнию для работы в Западном диагностическом центре. Она снимала небольшой дом в пригородах Лонг-Бич. Это было гораздо дешевле, чем в Лос-Анджелесе, а сорок километров на машине до Центра по загородному шоссе она проезжала быстрее, чем можно было проехать через весь город с юга на север.
Произошло это примерно через месяц после ее приезда. Однажды Нине пришлось задержаться на работе из-за установки нового диагностического оборудования, так что домой она добралась около часа ночи. Впереди было два дня выходных, которые она собиралась посвятить благоустройству своего временного жилища. Свернув с проезжей части на дорожку, ведущую к дому, Нина остановилась перед воротами гаража. Она не успела заглушить мотор, когда ей показалось, что за углом дома виднеется человеческая фигура. Нина присмотрелась. Там действительно стоял человек, но он не убегал и не прятался. Он просто стоял, прислонившись к стене, и смотрел прямо перед собой. Первой мыслью Нины было позвонить в полицию, и она уже полезла за телефоном, когда человек неожиданно рухнул плашмя на землю. Врачебный, да и не только, опыт Нины подсказал ей, что специально, чтобы подманить жертву, люди так не падают. Так падают, когда теряют сознание.
Нина вышла из машины и осмотрелась. На улице не было ни души. Она быстрым шагом подошла к лежащему человеку. Сначала ей показалось, что это подросток, но когда она включила фонарик на своем мобильнике и, перевернув человека на спину, осветила его, то ужаснулась. Пред ней лежал старик китаец. Одежда его была вся в запекшейся крови, на теле виднелись глубокие порезы, и огромная рана была на голове. Старик был жив, но пульс был практически нитевидный.
Долг врача возобладал над долгом типичной американки. Нина не стала звонить в полицию или службу спасения. Старик мог не дожить до приезда квалифицированной помощи. Нина открыла входную дверь, вернулась и подняла старика на руки. Весил он не более сорока килограммов. Нина занесла тело в холл и уложила на диван. К утру, напичканный сердечными стимуляторами, перевязанный, старик пришел в себя.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Нина старика. Тот рассматривал ее лицо и молчал. Нине показалось, что именно рассматривал, а не просто смотрел. Как будто оценивал. Глаза его были спокойными и ясными. Судя по всему, его «отключка» накануне была вызвана потерей крови, а не тяжестью ранений.
– Ладно, лежите, а я сейчас вас немного покормлю, – сказала Нина, похлопав легонько старика по руке, – вижу, что вам лучше, но силы восстанавливать нужно.
Нина ушла на кухню за мясным бульоном, который приготовила под утро. «Старику бы красного вина, для ускорения кроветворных процессов. Ладно, – подумала Нина, – позже куплю». Вернувшись с большой чашкой бульона и накрошенного в него хлеба, она, присев рядом со стариком, стала его кормить. Ел он послушно, и за все это время не проронил ни слова. Нина даже подумала, что он немой или не говорит по- английски. Поев, старик закрыл глаза и, кажется, уснул.
Пока старик спал, Нина вышла на улицу и осмотрела место, где нашла китайца. Ни крови на земле, ни следов борьбы или нападения она не нашла, хотя обошла все вокруг. И еще один момент не давал ей покоя. Раны на теле были свежими, не опасными, но глубокими, и кровь из них не шла. Так не бывает. Такие раны кро-воточат, вокруг них запекается кровь, а эти выглядели аккуратными и чистыми. Нина стала заниматься домашними делами, иногда поглядывая на старика. В полицию она решила не звонить, пока не убедится, что с китайцем все в порядке.
Часов через пять старик проснулся. Нина этого не увидела, а скорее почувствовала. Вернувшись в холл, она убедилась, что китаец лежит с открытыми глазами.
– Ну как, вам лучше? – снова спросила она старика.
– Да, спасибо, – ответил он на правильном английском, – мне уже лучше.
– Что с вами случилось? Кто это вас так?
– Вы врач? – вместо ответа задал вопрос старик. – Я могу уйти?
– Да, я врач, и в этом вам повезло. Но вставать вам нельзя. Я отправлю вас в больницу, вам нужно обследование. У вас могут быть повреждены внутренние органы, могут быть трещины в костях.
– Нет, у меня все в порядке, и мне лучше уйти.
– Почему вы торопитесь уйти? Вам угрожает опасность? Почему вы не хотите рассказать, что с вами произошло?
– Ничего страшного.
– Ну да, – согласилась Нина с иронией, – вы споткнулись о бордюр и упали на газон.
– Мне лучше уйти, а вам лучше никому не рассказывать, что вы меня видели.
Китаец некоторое время лежал молча и смотрел на Нину внимательным взглядом, как бы размышляя, рассказывать ей или нет. Глаза его как будто улыбались.
– Вы не американка, – неожиданно заключил он.
– Вы правы, я не американка, я – русская, – ответила Нина, пребывая в некотором замешательстве от того, в какое русло китаец направил тему разговора. – А как вы догадались?
– Рот, движение губ, челюстей.
– Артикуляция? – догадалась Нина.
– Наверное это так называется по-англий-ски, – согласился старик, – для вас английский язык не родной, просто вы очень хорошо говорите на нем.
– Интересная наблюдательность у вас для человека, для которого родной язык не только не английский, но и вообще не относящийся к романо-германской группе, – отметила Нина.
– Как вас зовут?
– Нина, а вас?
– Меня называют Ханом. Вы хороший человек, Нина, – продолжил китаец без паузы, – и вы очень сильная женщина. Я расскажу вам потому, что вы захотите и сможете мне помочь.
– Конечно, я сделаю все, что смогу, – успокоительно улыбнулась Нина.
И Хан начал ей рассказывать, что приехал в Америку несколько лет назад искать убежище, чтобы спрятаться от злых людей, которые хотят завладеть его тайной. Тайна заключалась в том, что старик был последним адептом и знатоком древнего учения. Оно заключалось в своеобразном видении мира, философии взаимодействия с окружающим миром и использовании его силы и духа для пользы людей. Тех, кто преследовал Хана, в этом учении интересовали только боевые приемы. По словам Хана, сила, которую приобретал человек, в совершенстве овладевший учением, была настолько могучей, что стань она достоянием злых людей – зло воцарилось бы во всем мире. Хан хранил древние записи и не мог передать их никому, потому что у него не было учеников. Он беспокоился, что умрет, так и не передав своего знания. А для того чтобы передать знания, нужно не меньше двадцати лет и полное уединение вдали от населенных мест.
Нина отнеслась к этой истории несколько скептически, но обещала пока спрятать Хана у себя, а потом, когда он совсем поправится, помочь покинуть Соединенные Штаты.
– А сколько вам лет, Хан? – поинтересовалась наконец Нина.
