случае, картинку по-прежнему передавал исправно.
– Давай-ка, Николай Давыдович, пошуруди нашим «глазом», – обратился Морской Волк к старшему помощнику, – посмотри, не задело ли американцев и что там с ними вообще.
– Есть, – послушно откликнулся старпом, принимая на себя управление внешним обзором, и на мониторах «Адмирала Макарова» плавно заскользил желтый луч мощного подводного прожектора.
Глава 26
Сайрусу Ричардсону давно стало понятно, что кто-то или что-то находится рядом с его подводной лодкой. Чутье говорило старому опытному подводнику, что на этой запредельной глубине они сейчас не одни. Но вот что это было? По-прежнему что-то пытался предпринять доставленный сюда вертолетом американский глубоководный батискаф? Или с военной базы в Туле подоспело спасательное судно и начало работать? Или это просто рядом околачивается какое-нибудь любопытное глубоководное чудище вроде гигантского спрута, который принял терпящую крушение субмарину за издыхающего кита и теперь выжидает, когда можно будет полакомиться жирной тушей? А может, это батискаф русских? Хотя нет. Перед последним сеансом связи Ричардсону сообщили, что батискаф неудавшейся (кстати, и по его, Ричардсона, милости – тоже) российской экспедиции вроде бы нашли. Правда, без экипажа. Так, может, решили попробовать перерезать связывающие субмарину путы с помощью русских? Отыскали их экипаж или посадили своих ребят? Помнится, мерзавец-нефтедобытчик Говард, который втравил подводника в эту историю, а теперь так беспардонно бросил, говорил, что на русском подводном аппарате есть какое-то уникальное глубоководное оборудование. Так, может, решили попробовать помочь, применив российские технологии?
– Просканируйте ближайший радиус, – приказал Ричардсон слегка отупевшему, вялому от недостатка кислорода старшему помощнику. Тот удивленно глянул на командира, но перечить не стал.
Даже в самых критических ситуациях вахтенная служба на кораблях любого типа продолжается. Тем паче – на ядерных ракетоносцах. Во-первых, если запаниковавший экипаж любой терпящей бедствие субмарины бросил бы все свои посты, то лодка погибла бы еще быстрее, чем от произошедшей аварии. Такое в море случалось. И не раз. Проверено на горьком опыте. Во-вторых, продолжающаяся служба, пусть даже ее видимость, не дает экипажу впасть в депрессию и до последнего момента оставляет хоть какую-то надежду на спасение.
В таких ситуациях, в какой оказался экипаж Сайруса Ричардсона, все вахты несутся в обычном режиме до самого конца, каким бы он ни был. Другое дело, что вместо обычных занятий, тактической учебы или еще чего-то, всем свободным от вахт членам команды разрешено отдыхать. То есть заниматься тем, что требует минимального движения: спать, просто сидеть, уставившись в одну точку, писать предсмертные письма – что угодно, любое дело, которое не требует физического действия, а значит, организм поглощает меньшее количество кислорода.
Приказ командира просканировать ближайшее окружающее лодку пространство был для старшего помощника удивителен, но понятен. Просто командир хочет загрузить людей работой, чтобы в голову не лезли всякие нездоровые мысли.
«Старый Лис мог бы придумать и что-нибудь поинтереснее», – вяло подумал старпом, но команду все- таки отдал.
– Ничего, сэр, – доложил он командиру после короткой паузы, – радары ничего не обнаружили, – для вящей убедительности повторил офицер.
– Вы в этом уверены? – засомневался командир, даже не глядя в сторону своего первого помощника. – Мне кажется, что кто-то нас видит, а мы его – нет, – негромко пробормотал Ричардсон, глядя куда-то вверх. Он словно прислушивался к себе, к своим шестым и седьмым чувствам подводника, которые до сих пор его пока еще не подводили.
– Ни сканеры, ни радары, ни эхолоты, ни другие приборы ничего не показывают, – пробурчал старший помощник, – вы ошиблись, сэр. Если бы за бортом…
Закончить свою язвительную фразу старпом не успел. За бортом что-то лопнуло так громко, что звук был слышен даже сквозь толстый панцирь субмарины. Вернее, слышен был не звук лопнувшего троса, а скользящий скрежет по обшивке. И сразу после этого завалившаяся на правый борт лодка стала принимать нормальное положение. А еще через несколько секунд носовая часть начала потихоньку подниматься вверх и остановилась примерно под двадцатиградусным углом.
– Пресвятая Дева Мария, – мелко перекрестился старший помощник, – что это? – Он глянул на командира, но Ричардсон по-прежнему на него не глядел.
– Экипажу занять места по расписанию учебной тревоги, – приказал Сайрус и только теперь глянул на своего помощника. – Так, значит, я ошибся? – криво усмехнулся командир, кивая на мониторы.
– Может, сам лопнул? – проговорил недоуменно старший помощник. – За бортом ничего нет, сэр, – он продолжал гнуть свою линию, – ни один прибор ничего не фиксирует.
– Вот это-то и странно… – озадаченно произнес Ричардсон, перебегая глазами с одного экрана на другой.
Где-то по узким коридорам затопали ноги моряков. На ЦКП один за другим стали прибывать поднятые по тревоге возбужденные офицеры. Всеобщая подавленность экипажа сменила такая же всеобщая возбужденность. Никто не понимал, что произошло, но все мысли были только о близком спасении, поскольку более худшего положения, чем то, в котором сейчас находились члены команды гибнущей субмарины, просто быть не могло.
– Есть хоть какая-то связь? – коротко поинтересовался командир. – Хоть с кем-нибудь?
– Нет, сэр, – откликнулся отвечающий за связь офицер, – с корветом связь по-прежнему отсутствует, а с такой глубины никакой сигнал больше не пройдет, – доложил он.
– Знаю, – озабоченно откликнулся Ричардсон, пытаясь привести в порядок вялотекущие мысли, – но вы все-таки попробуйте, – посоветовал он.
– Сэр, – глянул на командира удивленный офицер, – но через двухкилометровую толщу воды не пробьется ни один сигнал, иначе мы бы уже давно были на постоянной связи…
– А нам и не нужна толща воды, – зло произнес командир, немного рассерженный тем, что кто-то вместо того, чтобы беспрекословно выполнять приказания, смеет читать лекции старшему по званию, – нам нужно то, что рядом. Сигнал можно будет уловить в радиусе тридцати-сорока метров от нашей субмарины?
– Так точно, сэр! – с готовностью откликнулся подчиненный.
– Вот и радируйте открытым текстом: «Говорит командир американской субмарины Сайрус Ричардсон. Назовите себя», – продиктовал он и снова запрокинул голову, словно следил за парящей высоко в небе птицей. Через несколько секунд он снова посмотрел на офицера связи: тот ничего не передавал, растерянно глядя на командира. – Морзянкой радируйте, черт вас дери! – вспыхнул Сайрус. – Морзянку вы в своем морском колледже изучали? – Он с неприязнью глянул на подчиненного.
– Так точно, сэр, – откликнулся офицер, – есть передать в эфир морзянкой. – И связист стал лихорадочно шарить глазами по столу в поисках ключа передачи, которым не пользовались, наверное, со дня спуска субмарины на воду. Через пару секунд искомое было найдено, и в эфир понеслись сигналы точки и тире.
Командир снова замер в позе каменного истукана, разглядывающего небо.
– А может, все-таки трос сам лопнул? – осторожно произнес старший помощник, несколько уязвленный обвинениями в своей некомпетентности. – Ведь за бортом крупнее камбалы ничего нет, – он кивнул на мониторы, ссылаясь на показания современнейших систем обнаружения, – трос русских-то был рассчитан на вес батискафа, а не на наш. Вот в конце концов и не выдержал такого давления нашей массы… – выдвинул он свое предположение.
Ричардсон презрительно глянул на старпома и поинтересовался у связиста:
– Ничего?
– Ничего, сэр, – тот отрицательно покачал головой, – полное молчание.
– Странно… – Сайрус озадаченно потеребил подбородок. – Почему они молчат? Они должны нас слышать.
– Молчат, потому что там никого нет, – обиженно хмыкнул старший помощник, уязвленный таким отношением командира к себе.
