ногах правды нет.
Востряков, ничего не говоря, последовал его совету. Остальные братки потоптались на пороге и вышли на улицу.
Минут пять они просидели молча, пока не раздался сиплый перезвон сотового телефона. Леха сунул руку в карман, достал мобильник:
– Да… Что ты говоришь? И что ищут? Не может быть! Вот суки. Уже вышли! Да. Да. Я сейчас приеду. Не дергайтесь без меня. Всё…
Леха резко закрыл трубку, вскочил с места, обратился к охраннику:
– Я к себе. Там менты примчались. Тревожные дела. Антону передай, что я звякну!
Охранник не успел ничего ответить, а Леха уже выскочил из здания, сильно хлопнув дверью.
XI
Левый берег Белицы,
30 километров юго-западнее Монастырска
18 сентября 1943 г
Круглов торопился. Уже почти полчаса он разбирал развороченные грузы. И чем больше копался в этом эвакуационном барахле, тем больше недоумевал. Видимо, в первой машине ехала охрана, те самые солдаты, что так нелепо противостояли его атаке, во второй, полностью уничтоженной бомбовым ударом, – вооруженные до зубов бойцы, а в третьей – находился груз. Мотоциклисты охраняли колонну сзади. На открытом пространстве рокадной дороги в какой-то момент колонна стала совершенно беззащитной, и самолет не удержался от прицельного удара.
После катастрофы охрана первой машины взялась перетаскивать ящики из разбитого грузовика. В них Круглов нашел армейское обмундирование, аккуратно сложенные брикеты мыла, коробки спичек, какие-то бумаги, упакованные в непромокаемые пакеты, автоматы с полным боекомплектом, завернутые в промасленную вощеную бумагу. Один ящик был забит до отказа банками с консервированным шпиком. Не гнушаясь мародерства, Круглов порылся и в ранцах убитых солдат – достал оттуда хлеб, галеты и сахар. Из полевой сумки офицера выудил кусок соевого шоколада и даже немного шнапса в металлической фляжке с рельефной свастикой на стенке.
Пора было уходить. С минуту на минуту на этой открытой всем ветрам дороге могли появиться немецкие автомашины. Круглов спешно переоделся в форму лейтенанта сухопутных войск, повесил на плечи два автомата, заметно потяжелевший вещмешок и собрался двигаться. Но в этот момент подумал, что до сих пор не заглянул еще в кузов подбитой машины.
Она заметно обгорела, хотя внутрь еще можно было забраться. У заднего борта на траве стояло несколько ящиков. Лишь один солдаты успели оттащить метров на десять в сторону. Круглов подошел к металлическому ящику, запечатанному специальными алюминиевыми пломбами со свастикой. Оторвал пломбы, приоткрыл крышку…
В первый момент машинально присел на землю, позабыв обо всем на свете. И было от чего! Голова шла кругом: весь ящик, аккуратно разделенный на деревянные ячейки, был заполнен золотыми украшениями. Цепи, чаши, инкрустированные драгоценными камнями, перстни, браслеты искрились всеми цветами радуги, переливались под светом неяркого осеннего солнца.
Круглов постарался поднять ящик, но едва смог оттащить его на пару метров – весил он несколько пудов. Несколько пудов золотых украшений! Лихорадочно срывая крышки еще с двух ящиков, Круглов обнаружил там такой же набор и обезумел от увиденного – все они доверху были заполнены золотом…
XII
Монастырск
28 апреля 2004 г
Утро
Прошедший день принес капитану Анисимову массу такой информации, которую с небольшим преувеличением можно смело было назвать сенсационной. Во всяком случае, за годы своей оперативной работы он еще ни разу так быстро, с налета, не раскрывал ни одного дела, тем более из кандидатов в «глухари»!
В Васильевских Дворах он прежде всего побеседовал со школьниками – членами краеведческого кружка. Уже в первые пять минут разговора ему сообщили, что Юра и Валентин Владимирович в последнее время как-то отдалились от всех ребят, будто имели некую общую, одну им известную тайну. Кто-то вспомнил, что в течение апреля они вдвоем несколько раз куда-то уезжали, прихватив с собой рюкзаки с походной экипировкой. Дальше – больше.
Невысокий Сеня Юракин под конец беседы подал знак, что хочет поговорить с капитаном наедине. Когда другие ребята ушли, Анисимов получил еще более интересные сведения. Сильно волнуясь и заикаясь, Сеня рассказал, что прошлым летом, после окончания основных работ, Валентин Владимирович, Юра Беспалко и он, Сеня, исследовали русло Белицы около Осиновки. Когда они осматривали берег у самой деревни, с «задов» огорода приковылял местный дед, угостился сигаретой и, узнав, что приезжие ищут следы военного времени, неожиданно стал рассказывать о себе.
В годы войны дед состоял в местном партизанском отряде, который базировался в лесах выше по течению Белицы. Во время наступления Советской Армии осенью 1943 года их отряд получил задание контролировать русло реки и уничтожать небольшие, разрозненные группы отступающих немцев. На второй день наблюдения они наткнулись примерно в километре от деревни на крупный немецкий отряд, который прочесывал с собаками русло реки. Фашисты уже подходили к домам, когда из засады по ним ударили засевшие автоматчики. После короткого боя немцы были уничтожены, а партизаны, осмотрев местность, обнаружили разбомбленную прямым попаданием немецкую автоколонну, возле которой лежали трупы солдат, убитых из стрелкового оружия. При осмотре содержимого грузов они нашли два ящика, полных золота, каждый из которых весил около ста килограммов. Партизаны тщательно собрали все вещи и на подводах, по темноте, перевезли их в укромное место. Когда фронт откатился на запад, партизаны передали найденное местным властям. Сначала их всячески хвалили, обещали даже представить к правительственным наградам, но потом началось непонятное.
Прибывший из Белецка следователь прокуратуры, устроившись в помещении колхозного правления, долго и нудно расспрашивал всех партизан, сотни раз задавая один и тот же вопрос: «Куда вы дели третий ящик?» Поскольку мужики были чисты как первый снег, то в конце концов следователь уехал ни с чем, тщательно обыскав место находки и дома подозреваемых. С тех пор дед ничего больше об этом не слышал, но уверял Валентина Владимировича, что, «видать, тот ящик так и не нашли».
По словам Сени, учитель чрезвычайно заинтересовался этой историей, подробно все записал и сказал: «Ну, ребята, это воистину золотая информация! Будем искать. Только вы никому пока не говорите. Лады?» О дальнейшем ходе дела Сеня не знал, но уж больно подозрительным показалось ему то, что Валентина Владимировича убили около той самой Осиновки.
Отпустив школьника, Анисимов из машины связался с райотделом и дал указание срочно выяснить обстоятельства работы Валентина Владимировича Торопова в музеях Монастырска и архивах Белецка. После чего на машине рванул к дому учителя.
Рискуя нарваться на неприятности, Анисимов собрался самолично вскрыть дверь, но тут обратил внимание на то, что замок уже выломан. Как он интуитивно и догадывался, здесь уже побывали непрошеные гости. Все вещи были свалены в кучу, одежда выброшена из шкафов. На летней кухне, как на складе фаянсового завода, весь пол был усеян осколками колотой посуды. Как инвалид, лежал на боку старенький телевизор «Темп» с разбитым кинескопом. Анисимов тем не менее тщательно вместе с двумя оперативниками осмотрел все закоулки, даже слазил в подпол, но, конечно, ничего интересного не обнаружил.
Зато в доме Юры Беспалко их поджидал сюрприз. Василий Михайлович, дядя Юры, седоусый крестьянин с выцветшим, ничего не выражающим взглядом, разрешил им ходить и смотреть везде, однако и сам плелся следом, как хвост. Конечно, старику можно было посочувствовать, но он здорово мешал оперативникам, все время повторяя одно и то же, как на сломанной пластинке: «Где же Юра? Чую, что убили моего мальчика». От него сильно разило спиртным.
Осматривая дровяной сарайчик около собачьей будки, Анисимов обратил внимание на небольшую кучку сена в углу. Василий Михайлович только развел руками: «Бог его знает, откуда. Раньше не было». Под сеном
