слушал. Людское скопище бурлило и шумело. К нему присоединялись все новые люди.
Глава 8
Работы у десантников хватало. Основные жилые помещения были на втором этаже, и там сейчас проходила главная фаза восстановительных работ. Когда-то, конечно, казарма находилась в состоянии, соответствующем военному объекту, но эти времена давно минули. После развала Советского Союза здесь еще некоторое время дислоцировалась какая-то часть, а последние годы зданием никто не занимался. К счастью, казарму еще не разграбили целиком.
Первым, как водится, был приведен в порядок кабинет командира. Здесь находилось все то немногое, что было нужно для походных условий, – стол, стулья, шкаф и небольшой сейф. Капитану помогал старлей. Проделав основную работу, офицеры присели отдохнуть.
– На роскошь претендовать не приходится, – усмехнулся Огольцов, с треском открывая неподатливое окно, – будем довольствоваться тем, что имеем.
– Хорошо, что еще не разграбили, – произнес Баринов, – а то ведь могли разнести по кирпичику. Сколько таких примеров после девяносто первого – ужас! Вот, помню, под Астраханью – за год от образцовой части одни руины остались. После того как вооружение вывезли, местные там так поработали, что мама не горюй!
– Это точно, – кивнул Огольцов. – Давай-ка мы с тобой решим, как действовать далее. Смотри – кабинеты твой и мой почти готовы. Дальше надо решить вопрос с оружейкой.
– Решетка там целая, а три сейфа привезут вечером, – сказал старлей, – к завтрашнему дню безопасность будет обеспечена.
– Что с койками? – Капитан помечал пункты в своем блокноте.
Судя по солидному списку, забот у него было с избытком.
– Да большая часть переломана, но из того, что есть, на наших хватает…
Пока командиры решали глобальные вопросы, бойцы занимались выполнением поставленных задач. Кроме «грубых» работ, надо было выполнить и работы поделикатнее, например – ремонт дверных замков. Но среди десантников имелась пара мастеров на все руки.
Постепенно казарма приобретала нормальный вид. Двухъярусные кровати приняли на себя образцово заправленные одеяла, рядом стали тумбочки. Помещение, где теперь хранилось оружие и боеприпасы, выглядело стандартно и надежно – решетки на окнах, решетчатая на бегунках дверь. Рядом – пост, на котором неотлучно находился дневальный. Эта «честь» первым выпала Шмакову. После соответствующей процедуры развода он со штык-ножом на поясе занял пост.
Старшина чувствовал себя на своем месте, руководя уборкой. Здесь он наконец-то мог проявить всю свою богатую фантазию и прилежание, тут уж не приходилось спорить с тем же Локисом – была четкая задача. Каширин вообще презирал всяких «умников», тех, кто имеет свое собственное, никому не нужное мнение. Армия, рассуждал старшина, – это не то место, где каждый мозгляк может высказывать, что ему взбредет в голову. К своему большому сожалению, Каширин убеждался, что в последнее время те порядки и устои, которые он считал нужными, расшатываются и размываются…
– Что в бытовке? – навис он над рядовым.
– Все убрали, – ответил Коробков.
– Неужели? – Саркастическая ухмылка появилась на лице Каширина. – Так-таки все?
Имея богатый опыт, он прекрасно знал, что такое прием работы у подчиненных.
– Ну да, – кивнул Коробков, – все вымыли, вычистили…
– Раз так – идем глянем, – хищно оскалился старшина, и оба отправились в бытовку.
Помещение и впрямь выглядело убранным, но у Каширина на этот счет имелись несколько другие соображения. Он привстал на цыпочки и провел ладонью по верху шкафа.
– А это что такое? – с победным видом поинтересовался он, демонстрируя черную как уголь пыль. – Это так убрано, да?
– Так ведь… – смутился солдат.
– Вперед, за работу! – рявкнул Каширин. – Поговори мне еще!
Благодаря расторопности и настойчивости капитана Огольцова часть того, в чем нуждались десантники, была им предоставлена местными властями. Это касалось и оконных стекол. Некоторые, треснувшие, нуждались в замене, и Локис с Онищенко занялись устранением этих проблем. Как оказалось, сержант кумекал в этом деле и, взяв с собой «молодого», показывал ему основы этой, казалось бы, несложной работы.
– У меня, кстати, дед был стеклорезом, – поделился Локис, вынимая штапики, удерживавшие стекло, – меня учил…
– А что тут сложного? – фыркнул его товарищ. – Режь себе, вставляй стекла, и никаких проблем.
– Э-э, не скажи. Профессия предъявляет свои требования к работнику. Здесь нужно особое чутье, чтобы по внешнему виду определить качество стекла, предупреждая его бой. Опять же не обойдешься без хорошо развитого глазомера.
Онищенко прислушался уже с большим вниманием.
– И вот слушай, – сказал сержант, проводя линию, – один из ориентиров в работе стекольщика, говорящий о том, разрезано стекло или нет, – это сам звук стеклореза. Его еще «песня алмаза» называют. Опытные стекольщики не любят резать стекло на фоне шумовых помех. И мастеру очень важно тонко различать силу нажима при резке, чтобы не поломать стекло.
– Так что целая наука! – хохотнул Онищенко. – Остается только напроситься к тебе на курсы.
– А что ты думал! Одним словом, хорошо все уметь, но не все делать – так меня дед учил.
– Оплата почасовая или как? – юморил Онищенко.
– Разберемся…
Обустройство капитана в кабинете было прервано телефонным звонком. Результатом недолгого разговора стала информация о том, что к разделительной полосе движется толпа вооруженных и агрессивно настроенных армянских мужчин. Завершение работ приходилось прервать.
– Вылетаем! – кивнул Огольцов стоявшему рядом Баринову.
– Вот и начались рабочие будни, – прокомментировал Локис, сидя в чреве вертолета в окружении товарищей, – рассиживаться долго нам не дают.
Сборы не заняли у них много времени, и уже спустя каких-то пятнадцать минут подразделение российских миротворцев оказалось в воздухе. Вертолет, рассекая лопастями воздух, удалялся от базы. Десантники дислоцировались совсем неподалеку от названных координат, так что лететь оставалось совсем недолго.
– Товарищ капитан, а будни боевые или как? – с хитрецой поинтересовался Онищенко.
– А это мы скоро увидим. Еще раз напоминаю, – посчитал за должное произнести Огольцов, – что ни в какие вооруженные столкновения не вступать. Мы с вами – миротворцы, так что от нас должен исходить только – что?
– Мир, – хмыкнул Зубов.
– Вот именно. Поэтому выдержка – это наше главное оружие, – внушительно посмотрел на всех бойцов командир.
– Да понятно, чего уж тут говорить? – cказал Каширин.
– Вот и отлично.
Все некоторое время молчали, вглядываясь вниз. Карабахские горы казались мирными, и с трудом думалось о том, что уже почти двадцать лет люди в этих местах слишком хорошо знают, что такое оружие.
– А вот и наши клиенты, – нарушил недолгую тишину Локис, узревший группу людей, явно не направлявшихся на сельхозработы.
– Где садиться, товарищ капитан? – поинтересовался пилот. – Я смотрю, здесь есть несколько неплохих площадок…
– У них на пути! – отдал приказ Огольцов. – Всем полную готовность.
Десантники всматривались вниз. Толпа человек в тридцать шла в сторону «линии» весьма решительно.
– Н-да, не цветочки собирать ребята направляются, – хмыкнул Зубов.
