– Что, поджилки трясутся? – поддел его Онищенко.
– Ага, сам не свой стал!
– То-то я смотрю, как ты побледнел.
Заложив круг, вертолет опустился на более-менее ровную площадку, по которой должен был пролечь путь тех, кого они должны были остановить.
Вертолет еще не коснулся земли, как десантники посыпались наружу. Один за другим посланцы России оказывались на каменистой почве, готовясь выполнить свой долг. К ним приближалась разномастная, разновозрастная толпа. Шумящие, кричащие люди выглядели настроенными очень решительно.
– Ишь, как торопятся!
– Горячие парни, дотронешься – вспыхнут. Настоящий порох.
– А что ты думаешь – это тебе не Россия. Здесь долго не рассуждают. Раз-два, и война началась, – комментировали парни в военной форме.
Толпа, подойдя шагов на двадцать, остановилась. Вид десантников говорил о том, что уступать дорогу они не собираются.
– Вы чего тут стали?
– А ну, с дороги!
– Кто вас сюда звал? – послышались возбужденные голоса. – Убирайтесь, пока мы вас вместе с вашим вертолетом вниз не сбросили!
Зубов поежился.
– Вот тебе и поддержка местного населения… – вполголоса пробормотал он.
– А ты чего ожидал – курортного времяпрепровождения, что ли? – хмыкнул Локис. – Ничего, расслабься.
Вперед вышел Огольцов. Капитан одернул форму, поправил головной убор и встал, словно статуя, расставив ноги и заложив руки за спину.
– Мы миротворцы… – начал он.
– Какого черта? – тут же прервал его один из местных. – Нам-то что?
– Наша задача – не допустить конфликта, – произнес капитан, – а вы, уважаемые, приближаетесь к линии, за которую мы вас не допустим.
Реакция была вполне прогнозируемой. Эти слова еще больше подогревали настроение.
– Мы на своей земле!
– Вы еще нам будете указывать?!
– Я сказал: дальше вы не пройдете. – Огольцов был непреклонен.
Из толпы вышел брат заведующей детдомом, Гурген Параджанян.
– Мы знаем о вашей задаче, – произнес он, облизывая пересохшие губы, – но вы нас пропустите. Это – наше дело, и его мы будем решать сами. Договариваться можно с нормальными людьми, а азербайджанцы к ним не относятся.
– Верно сказал! – полетели подбадривающие возгласы со стороны его сторонников.
– Мы хотим разобраться с ними, и это наше право, – продолжил федаин, – так что для вашей же безопасности убирайтесь подобру-поздорову. Нас больше.
– Может, вас и больше, – ухмыльнулся Локис, – да только вооруженная толпа – это совсем не то, что подразделение российских десантников. И нечего тут сравнивать.
– Пусть только рыпнутся, – пробормотал Каширин, – покрошу в капусту…
– Конфликта мы не допустим. – На щеках капитана Огольцова заиграли желваки.
– Да вы поймите, азербайджанцы не останавливаются в своих злодеяниях, – сквозь толпу протолкался невысокий, коренастый ополченец. – У нас уже дети начали пропадать, понимаете вы – де-ти!
– И что с того? – резонно спросил сержант. – А при чем тут азербайджанцы? Если сразу бросаться на тех, кто живет рядом с вами, так ведь никакой жизни вообще не будет.
– Как это – при чем? – загорячился армянин. – Да они ведь его и похитили. Двенадцать лет парню, только жить начал. Все его родственники погибли, сиротой остался. А теперь его эти скоты выкрали. Нет, этого мы так просто не оставим. Война войной, а это ведь не по-человечески. Мы их будем убивать, как бешеных собак.
– Ничего у вас не выйдет, – хмуро пообещал Каширин, сжимая в руках автомат.
– Да кто вам сказал, что его похитили? – пытался прочистить мозги переполненным чувствами армянам Огольцов. – С чего вы это вообще взяли? Если мальчишка куда-то исчез, то это еще ни о чем не говорит. Мало ли детей из детдома убегает? У каждого на это свои причины.
– Мы знаем, что это работа азербайджанцев!
– Вы нас не остановите! – Толпа не собиралась отступать.
– Да что ж у вас за привычка такая – во всем обвинять соседей? – не выдержал и Онищенко. – Я смотрю, и в Армении, и в Азербайджане что ни случись – во всем виноваты «они»: те, кто находится по другую сторону границы, полосы или линии фронта.
– Вы поймите, – пытался втолковать переполненным ненавистью людям Огольцов, – даже если вы прорветесь, что это вам даст? На горе других людей своего счастья не построишь. Там, в поселке, живут мирные люди, многие, кстати, беженцы из Агдама. Все, что они хотят, – это жить по-человечески. Я разговаривал с ними и знаю. – Он тяжело вздохнул и провел по вспотевшему лбу ладонью. – Вам что – одной войны мало? Мало тысяч погибших людей, разрушенных городов, сожженных деревень? Мало того, что такие вот дети, как этот пацан, гибнут, так вы хотите начать снова?
– Морали читает, – ухмыльнулся Каширин, – нашел кому…
У старшины имелось свое представление о наведении порядка, в том числе и здесь, в Карабахе. С гораздо большим удовольствием он принял бы самые крутые меры против тех, кто возмущает народ.
«И все было бы спокойно, – думал он, – а так цацкаются с ними, а толку никакого».
– Все правильно, – возразил Онищенко, – а что, по-твоему, надо делать? Бойню устроить?
Каширин вздохнул. Эти умники типа Онищенко ни хрена не соображают в военном деле, а туда же – лезут со своими рассуждениями…
– Чего его слушаете? – раздался истеричный, взвинченный голос с армянской стороны. – Вперед!
Люди двинулись на десантников.
– Стоять! – вслед за окриком капитана, к которому толпа не прислушалась и начала движение, раздались короткие автоматные очереди.
Стреляли в воздух. Толпа остановилась.
– Предупреждаю: вы никуда не пройдете, – хрипловатым голосом сказал капитан. – Мы – профессиональные военные. У нас задача – сохранить мир. И мы это выполним. Выбирайте сами.
Повисла пауза, в ходе которой обе стороны напряженно вглядывались друг в друга. Положение и вправду было весьма щекотливым. И с той и с другой стороны – вооруженные люди, готовые применить оружие. А последствия этого запросто могли бы аукнуться в мировом масштабе. Здесь уже и многие горячие головы начинали остывать и поглядывать на своих товарищей. Может, им правда лучше разойтись?
– Мы разберемся, что к чему, даю вам слово офицера, – произнес Огольцов, видя, что в стане «противника» началось колебание. – Расходитесь по домам.
Следующие несколько минут привели к очередному перелому настроения. Этому способствовал и неизвестно откуда появившийся учитель Нарзакян, принявшийся убеждать своих соплеменников, коря их и взывая к совести:
– Люди, я же вам говорил! Проблема будет решаться, но только мирными средствами…
– Ну, слава богу, вроде процесс пошел, – облегченно вздохнул Онищенко, – а то ведь я уже настраивался на то, что мы тут все поляжем… за правое дело.
– Не все так плохо, – в тон ему ответил сержант, – главное, побольше терпения проявить.
– Как говорится, здравый разум возобладал, – заключил капитан. – Вот оно, бойцы, первое ваше крещение в качестве миротворцев.
Однако, как вскоре выяснилось, не все было так уж гладко. Из постепенно расходившейся толпы протиснулся учитель.
– Тут такое дело… – вздохнул он, блестя черными глазами. – Несколько наших все же пошли дальше.
