Шабанов снова осмотрел предполагаемый путь, прикидывая и взвешивая. Хорошо, вон по той ложбине можно проползти до большого камня… Дальше есть углубление, а дальше… Конец. Чистое поле. Вот если бы спуститься по склону к самой воде…
Стоп. А если по склону спустится не он, а кто-нибудь или что-нибудь другое? Электронике ведь все равно, она следит за всем, что движется. И если покатится большой камень, он отвлечет внимание… Ненадолго, всего до тех пор, пока оператор не убедится, что это всего лишь камень. Но секунд пятнадцать- двадцать у Шабанова будет. Больше, чем ему требуется… А камень – вот он, в исключительно удобной позиции у ложбины, словно специально поставлен. Как следует толкнуть его, и… Конечно, лучше бы без этих фокусов… Но еще лучше, если уж на то пошло, сидеть в уютной квартире в Москве и потягивать чешское пиво, оплаченное из бездонного кармана Горта.
– В путь так в путь, – со вздохом пробормотал Шабанов.
Медленно, сантиметр за сантиметром, сливаясь с ландшафтом, он по-змеиному дополз до камня и соскользнул в ложбину. Камень оказался тяжелее, чем представлялось. И раскачивать его нельзя – оператор увидит, как одиноко торчащий камень вдруг начал качаться из стороны в сторону сам по себе. Другое дело, если камень просто свалится – почему бы и нет, почва осыпалась. Тут, наверное, такое бывает.
Словно в подтверждение этой мысли, со скалы с грохотом рухнул громадный обломок и вдребезги разбился внизу. Воспользовавшись моментом, Шабанов изо всех сил уперся в камень ладонями. Тот покачнулся, будто раздумывая, нехотя подался и сначала неторопливо, а потом быстрее и быстрее, набирая скорость, покатился к воде.
Шабанов вжался в дно лощины, считая секунды. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Так, камень на полпути… Пора!
Бросок Шабанова вниз занял двенадцать секунд. Он прижался к скале одновременно с тяжким всплеском обрушившегося в озеро камня.
– И только-то, – сказал он вслух.
Сверху над ним нависал скальный монолит, почти лишенный трещин, выступов, всего, что могло облегчить подъем. Шабанов понимал, что подняться на эту скалу – задача трудновыполнимая.
Он прикусил губу, размышляя. На жухлую траву упали первые капли дождя. Шабанов прислушался. Слева за выступом скалы он уловил новый звук, будто капли падали на лист тонкого металла. А, конечно, там же водозаборная установка. Насосы выключены, иначе он услышал бы их сразу. Посмотрим…
Шабанов осторожно выглянул из-за каменного выступа и, прижимаясь к скале, добрался до установки. Толстые трубы, ведущие наверх, не прилегали к скале вплотную, оставалось около метра свободного пространства. За ними скала растрескалась, можно вбивать крючья, а трубы представят хорошую опору для спины.
Из сумки Шабанов достал моток капронового шнура, крючья и молоток. Вскоре он уже отдыхал на четырехметровой высоте.
В целом подъем дался ему труднее, чем он ожидал, значительно труднее. В нескольких местах труба отходила от скалы далеко, и он повисал на шнуре, врезавшемся в ладони, причинявшем боль. К счастью, последний отрезок пути был проще. Там отвесная скала переходила в довольно пологий склон с участками рыхлого каменистого грунта. Опираясь о трубы и камни, Шабанов добрался до последнего, почти горизонтального участка, где трубы уходили в серую металлическую стену огромного купола. Обессиленный, он растянулся у подножия стены и пролежал так минут десять, пока не восстановилось дыхание. До этой альпинистской эскапады он и не подозревал, как сильно утратил форму…
Дождь припустил сильнее. Шабанов подставил истерзанные шнуром ладони под прохладные струи. Так, теперь опасный этап, непредсказуемый. Если кто-то есть рядом по ту сторону стены…
Шабанов извлек из сумки футляр с инструментами, отобрал нужные. С помощью сверла специальной закалки, вставленного в миниатюрную дрель с двумя ручками, как у пассатижей, он быстро просверлил отверстие в стене над трубами, где металл был изрядно затронут коррозией, осторожно расширил другим инструментом. Затем он выдвинул широкоугольный телеобъектив камеры, просунул в отверстие и некоторое время внимательно смотрел на жидкокристаллический экран. Никого.
Тогда он просверлил еще ряд отверстий по кругу, перекусил перемычки между ними чем-то напоминающим стоматологические щипцы. Правильно отрегулированная, эта штука развивала немалое усилие при минимальном мускульном напряжении. В образовавшийся люк можно было протиснуться, что он и сделал.
Внутри купола царил такой же сумеречно-рассеянный свет, как и снаружи, разве что дождя не было. Шабанов огляделся. То, что он увидел, больше всего напоминало респектабельный дачный поселок. Прямые, обсаженные деревцами аллеи, зеленые ухоженные лужайки, опрятные коттеджи. Да, Шабанов попал именно туда, куда и хотел попасть. Он мало что знал об этом месте, но среди немногого ему было известно, что под куполом нет телекамер.
Ближайший коттедж, стоявший у самой стены, превосходил остальные по размерам и вообще выглядел как-то основательнее. Шабанов направился к нему. Окно оказалось приоткрытым. В комнате горел свет, но там никого не было. Шабанов перебрался через подоконник, спрыгнул на ковер и поднялся на второй этаж.
11
Он находился в небольшом, но не тесном кабинете. Полки и шкафы сплошь заставлены книгами, в основном трудами по химии и биологии, изданные на разных языках, множество русских и зарубежных научных журналов, в том числе самых свежих. На столе – исписанные формулами, испещренные вопросительными и восклицательными знаками листы бумаги. Неяркий желтоватый свет настольной лампы придавал комнате домашний вид. Миром и теплом веяло от стен с хорошими репродукциями старых голландцев. Шабанов перевел дыхание, уселся за стол. Раскрытая книга на краю притянула его взгляд.
«И смерть и ад повержены в озеро огненное»…
Он порывисто потянулся к сумке, вытащил свой складной пистолет и переложил в карман. Так спокойнее.
На лестнице послышались шаркающие шаги. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился высокий, сухопарый, совершенно седой старик с удивительно прозрачными ясными глазами. Без страха, без удивления он молча смотрел на Шабанова. Тот выразительно взглянул на потолок.
– А, прослушивание? – спросил профессор. – Не волнуйтесь. Я заранее принял меры, а сейчас увидел, как вы влезли в окно, и кое-что включил там внизу. Я, знаете ли, не только в биохимии разбираюсь…
– Здравствуйте, Дмитрий Петрович. А эти ваши меры, они…
– Здравствуйте, – просто ответил Скрябин и повторил. – Не волнуйтесь.
Шабанов обошел стол и протянул руку. Пожатие старика против ожидания оказалось крепким и энергичным. Потом профессор вынул из холодильника графин с прозрачной жидкостью, снял с полки две рюмки и поставил на стол.
– Я сам почти не пью, – проговорил он, – а вот мои ассистенты, молодые ребята… Порой по ночам у нас происходят любопытнейшие научные споры…
Он наполнил одну рюмку водкой, но когда наклонил графин над второй, Шабанов жестом отказался.
– Но вот, – сказал он, – я заметил, у вас в холодильнике… Это апельсиновый сок?
– Да, сделайте одолжение.
Скрябин достал сок, налил в стакан и обозначил рюмкой приветственный взмах. Шабанов осушил стакан залпом.
– Что у вас с руками? – профессор чуть пригубил и отставил рюмку.
– Да так… – Шабанов усмехнулся. – К вам не слишком просто добраться.
– Я мог бы…
– Лишнее.
– Что ж, как хотите… – Профессор выжидающе умолк.
Шабанов прошелся по кабинету, остановился у двери.
– Сначала я должен представиться, – начал он. – Меня зовут… Ну, скажем, Петров Андрей Антонович, вы понимаете…
