темноте скопление понтонов. Ничего необычного на них пока не происходило.
– Вы уверены в том, что все сделали правильно? – спросил командир у старшего специалиста-ракетчика, который тоже находился на ходовом мостике. – Может, я или ваши инженеры допустили какие-нибудь погрешности? Почему «Фау-2» не взлетают?
– Ракеты – это не орудийный залп и не запуск торпед, – несколько раздраженно ответил ракетчик, тоже явно нервничая, – запуск этих огромных махин происходит не так быстро. Будьте терпеливы.
Но вот в скоплении судов появились несколько ярких точек, похожих на бледные ночные звездочки, свет которых усиливался с каждой секундой, пока наконец не стал нестерпимо ярким. В окружающей темноте глазам от непривычки стало больно, командир прикрыл их рукой – и очень вовремя. На одном из бывших сейнеров внезапно расцвел ослепительным светом огромный огненный цветок, море завибрировало от гула, и в грудь командира ударила тугая воздушная волна. Он инстинктивно схватился руками за леерные стойки, не отрываясь глядя на изумительную картину.
Черная морская гладь в одно мгновение покрылась огненными цветами. Их отсветы дробились и переливались в мелкой ряби, и командиру на секунду показалось, что горит и плавится само море, так обжигал лицо раскаленный воздух. Гул двадцати пяти многотонных чудищ слился в оглушительный рев иерихонских труб, и командир подумал, что пекло, должно быть, выглядит именно так. Огненные шары, словно на последнем издыхании, взорвались белыми слепящими вспышками зарождающихся звезд, и стальные монстры медленно, словно корабль со стапелей, стали подниматься с понтонов, устремляя свой полет в черный космос.
Командир все еще любовался завершением грандиозной картины, запрокинув голову, наблюдая, как огоньки ракет растворяются в ночном небе, когда услышал голос ракетчика:
– Ну, вот, – он самодовольно улыбался. – На высоте нескольких десятков километров эти крошки сориентируются по сигналу радиомаяка, развернутся, лягут на новый курс и наведутся точно на цель.
Но командир не разделял его добродушного настроения. Для ракетчиков – все было закончено, а для подводников – это была только прелюдия. И очень нехорошая прелюдия!
– Вниз! – зло сверкнув глазами, рявкнул командир на специалиста-ракетчика.
– Что? – не понял тот.
– Немедленно в лодку! – гневно повторил моряк.
– Я не могу, – ракетчик никак не мог уразуметь причину гнева командира, – необходимо уничтожить следы… – и он указал на несколько догорающих понтонов, которые так и не пошли ко дну.
– Какие следы?! – заорал командир, подталкивая сопротивляющегося специалиста к люку. – Какая маскировка?! Молите бога, чтобы после такого светопреставления, какое вы тут устроили, здесь минут через десять не было русских! А уж они очень обрадуются возможности разгромить наши суда!
– Мне нужно ровно три с половиной минуты, – спокойно возразил ракетчик, мертвой хваткой вцепившись в бронированную обшивку субмарины, – я должен выполнить приказ. Вы – человек военный, вы должны понять.
Капитан холодно глянул на инженера, отпустил его и зло произнес:
– Через три с половиной минуты на лодке задраят все люки, и начнется погружение.
– Я успею, – ответил тот.
– Если честно, мне плевать, – безразлично откликнулся подводник, ступая на трап. – Меня больше волнуют мои экипажи и собственная шкура. Нисколько не сомневаюсь, что после вашего «секретного запуска» сюда уже идут соединения русских кораблей! Удачи! – раздалось саркастическое пожелание из нутра субмарины, и командир бегом направился отдавать приказы на срочное погружение.
Глава 43
В эту ночь гидроакустик с советской подводной лодки, которая находилась на боевом дежурстве по охране подходов к Мурманску, не засек ни шумов винтов, ни слабой вибрации, издаваемой двигателями вражеских судов, ни других подозрительных звуков, которые привык слышать и распознавать за долгие военные годы, проведенные под водой. Ему довелось услышать «песню моря», о которой ходило столько легенд среди моряков, таких же непонятных и неистребимо-живучих, как рассказы о кораблях-призраках, чудовищных морских гигантах и «морских дьяволах».
До некоторых пор водная гладь была совершенно спокойна. Субмарина лениво курсировала на перископной глубине, прослушивая и просматривая определенный для охраны квадрат. Командир то и дело прикладывался к прибору наружного наблюдения, но всякий раз спокойно возвращался к политруку доигрывать очередную шашечную партию, так и не заметив на черном горизонте ничего примечательного.
– Шестьдесят два на пятьдесят четыре, – командир ловко «срубил» сразу три шашки своего политработника и констатировал факт:
– Продул, комиссар. Да еще «с сортиром».
– По «сортирам» счет как раз в мою пользу, – вяло ответил политрук, снова расставляя шашки. Лодка дежурила уже почти сутки, и, хотя обстановка в целом была спокойной, ни командир, ни политрук спать так и не ложились, взвалив весь груз ночного бдения на себя, чтобы дать возможность передохнуть вахтенному офицеру.
Командир в который раз подошел к перископу и прильнул к окуляру. Ничего.
– Ну, что? Есть что-нибудь? – с надеждой в голосе спросил политрук.
– Нет ни хрена. Темнота, хоть глаз выколи, – ответил командир, разыгрывая дебют очередной партии. – А что, – поинтересовался он у политрука, – может, в вашем ведомстве больше знают? Может, вам чего пояснее растолковали? А то: «Ищите подозрительный объект!» Какой объект? Чем он подозрительный? Как его искать? Полный туман! А, политрук? Ничего вам такого не рассказали? Вы все-таки люди не просто военные, а еще и партийные, вам положено больше моего знать, – командир ловко провел шашечку в дамки и вопросительно глянул на собеседника.
– Ты прямо рассуждаешь, как какой-то уклонист-оппортунист, – усмехнулся политрук.
– Чего это вдруг? – не понял командир.
– Рассуждаешь о каких-то непонятных привилегиях, наводишь тень на плетень, а сам-то ты – что, разве не член партии?
– Так член члену рознь! – резонно возразил командир. – Товарищ Сталин, товарищ Жуков или наш главком товарищ Кузнецов – тоже, поди, коммунисты, а разве нам с тобой дано знать и понять, какие стратегические мысли у них в голове?
– Ну-у-у! Сравнил! Ты – и Кузнецов! – усмехнулся политрук.
– А я и не сравниваю, – пожал плечами командир. – Хотя он тоже, между прочим, когда-то имел такое же, как у меня, звание. Я совсем про другое. Что не всем положено знать то, чего не положено. Фу ты, – в сердцах чертыхнулся командир, – совсем я зарапортовался с этими «положено-наложено».
– А ты, брат, всегда по политической части был слабоват, – критически заметил политрук.
– А я и не скрываю, – пожал плечами командир, – я в одну только часть верю – в материальную. Потому что бить фашиста приходится именно ею. Хотя и словом тоже, – соглашаясь кивком, ответил он на предостерегающий жест политрука. – Шестьдесят три на пятьдесят четыре! – подвел он итог очередному выигрышному ходу и бросил побежденному сопернику: – Давай, расставляй по новой, – и снова отошел к перископу, крутанулся вокруг своей оси, осматривая все триста шестьдесят градусов морской глади. Ничего не видать. Ни подозрительного, ни враждебного – ни-че-го! Все та же пустынная темнота.
Он еще раз чертыхнулся и уже сделал шаг к шашечной доске, когда к нему повернулся гидроакустик с перекошенным лицом и мертвецким голосом, трясущимися губами доложил:
– Море взбесилось, товарищ командир…
– Что?! – командир уставился на главкора, а политрук вскочил из-за столика, разбрасывая по палубе выстроенные на доске шашки.
– «Песня моря»… – только и смог произнести главный корабельный старшина, пытаясь и одновременно страшась стащить с головы плотные наушники.
– Какого там еще черта! – прорычал командир, одним прыжком добрался до перископа и вперил взгляд в горизонт. На море действительно творилось что-то непонятное. Словно глаза глубоководных монстров, то разгорались, то меркли непонятно откуда взявшиеся многочисленные огоньки. Может, это и был тот подозрительный объект, о котором предупреждало командование, но ничего ужасающего, от чего могло бы
