государственная мудрость.
Боец, ты видишь, как, обливаясь кровью, качал головой гвардии младший сержант Петров? Это твой товарищ, твой друг, твой родной брат. Боец, ты — судья. Ты должен привести приговор в исполнение. Перед тобой немец. Перед тобой один из тех, что мучили, сержанта Петрова. Не медли, убей немца!
Боец, ты видишь, как билась под копытами коня старуха Смирнова? Это твоя мать, боец. Она тихо доживала свой век. Она вырастила в труде и в беде сыновей, внуков. Она любила в теплый осенний день сесть на лавочку, говорила: «Кости старые грею…» Она тебя родила, боец. Священна мать у всех народов. Боец, если нет у покойной Смирновой сына, если ее сыновей сразила вражеская пуля, на тебе лежит высокий долг: отплати за мать товарища!
Боец, ты видишь, как немцы волочат обнаженно тело русской девушки. Она хорошо пела песни. У не были синие глаза и золотые волосы. У нее был любимый. Боец, может быть, это твоя любовь? Ее честь поругана. Ее молодая жизнь сгорела, как спичка на ветру. Ее истязали, ее убили. Боец, насильники перед тобой. Что могла сделать беззащитная девушка? Ты можешь. У тебя винтовка. У тебя граната. Отплати!
Надя Столярова решала задачи. У нее была русая косичка, а на пальцах пятна от чернил. Она была смешливой, доброй девочкой. Ее убили. Твою дочь убили, боец. Когда убивают птенцов у горлицы, даже тихая птица становится лютой. Даже лань защищает своих детей. Боец, спустишь ли ты немцу кровь ученицы первого класса Нади Столяровой?
В 1899 году они решили уничтожать народы. В 1914 году они начали репетировать. Они тогда проверяли первые виселицы. Они испытывали работу факельщиков. Они уничтожили миллионы и миллионы. По им было мало. Карлу-колбаснику хотелось топить детей в колодце. Они нашли себе хорошего предводителя: Гитлера. Они пошли на нас. Не на армию — на народ, на деревни. На женщин, на старух, на грудных детей. Боец, закрой глаза, и ты увидишь, как качает головой полумертвый Сержант Петров. Он не дрогнул. Не дрогнул старик Волков. Не дрогнула Россия. Она молчит и ждет. Она ждет суда. Боец, когда ты идешь, это идет суд. Не отступи: суд идет, суд не отходит.
Новый порядок в Курске
Прошлой весной я прочел в одной немецкой газете следующее рассуждение: «В Калуге или в Калинине мы пробыли считанные недели, и русские не могли по-настоящему увидеть, что такое новый порядок…» В Курске немцы пробыли пятнадцать месяцев. Здесь мы можем изучить достижения «нового порядка».
Курск при немцах. На тротуарах много офицеров, солдат. Воровато оглядываясь, шмыгают мадьяры — идут на базар спекулировать. По мостовой плетутся изможденные женщины с салазками. Трамвай исчез: немцы сняли рельсы и отправили их в Германию.
Повсюду указательные таблицы на немецкой языке:
«Солдатский дом 3».
«Убежище для военнослужащих».
«Казино».
На стенах плакаты. Вот изображен немец с ребенком на руках. Подпись: «Немецкий солдат — защитник детей». Женщина прошла и отвернулась: ее четырехлетнего мальчика искалечил пьяный фельдфебель.
Вот другой плакат: немецкий солдат показывает рукой на землю. Подпись поучительна: «Тебя ждет земля». Это — пропаганда перед весенним севом. Но куряне вздыхали: не ждет ли их могила?
На дверях некоторых домов значится: «Собственность германской армии. Русским вход воспрещен», или: «Гражданскому населению вход в этот дом воспрещается под страхом наказания смертной казнью».
Дощечки с названиями улиц — сверху по-немецки, снизу по-русски. Комендант Курска генерал-майор Марселя заявил: «Восстановить дореволюционные названия. Никакой политики». Самая большая улица в Курске Ленинская. Прежде она называлась Московской. Генерал-майор поморщился: «Московская? Это тоже политика». Повесили новую дощечку: «Гауптштрассе — Главная улица».
Комендант города Щигры, Курской области, майор Паулинг назвал лучшую улицу города Немецкой.
Немцы заполнили Курск. Здесь стоит дивизия. Здесь базы второй германской армии. Здесь кутят штабные офицеры генерал-лейтенанта фон Зальмута. Комендант решил, что в казармах немцам «неуютно и опасно». Офицеров и солдат разместили по домам. В каждой квартире немцы.
А вот и немки. Откуда они взялись? Майор привез супругу из Гамбурга. Усмехаясь, он говорит: «Здесь спокойней…» (В начале февраля эта гретхен спешно отбыла: она предпочла английские бомбежки русскому наступлению.)
Даже мертвые немцы теснят русских. В городском парке Щигров зарыто четыре тысячи арийцев. Вместо аллей и скамеек бесконечные шеренги прусских крестов.
Ресторан для немцев. Кино для немцев. Театр для немцев. Магазин для немцев. Вокзал для немцев. Кладбище для немцев. Для русских? Ров в Щетинке — там зарывают расстрелянных.
До прихода немцев в Курске было сто сорок тысяч жителей. При немцах осталось девяносто тысяч. Около двух тысяч немцы убили, девять тысяч отправили в Германию. Свыше десяти тысяч умерло от эпидемий.
Пятнадцать месяцев куряне жили пещерной жизнью. Зимой было запрещено ходить по улицам после пяти часов пополудни, летом — после семи часов. Люди сидели в темных домах. А под окнами горланили пьяные немцы.
В комнате, где живет заведующая хирургической больницей доктор Коровина, стены изрешечены пулями. Можно подумать, что здесь шел бой. Нет, это развлекались немецкие офицеры. Выпив несколько бутылок французского шампанского, они стали стрелять в комнату, где спала Коровина с дочкой. Обер- лейтенант острил: «Мы приглашаем фрау доктор распить с нами бутылочку…»
«Только для немцев» — эти слова стояли повсюду. Написать письмо в Щигры? Почта только для немцев. Послать телеграмму в Орел? Телеграф только для немцев. Съездить в Белгород? Нужно для этого угодить немцу в комендатуре: он выдает пропуска. Счастливец будет допущен в товарный вагон: пассажирские только для немцев.
Генерал-майор Марселл любил показывать свою эрудицию. Он ссылался на старого итальянского автора Казанову: «Русские любят кнут». Русская бомба закончила земные труды генерал-майора Марселла. Новый комендант, майор Флягг, когда к нему обращались с просьбой, неизменно отвечал: «Вы, кажется, забыли, что вы — русский?»
На учреждениях висели дощечки: «Пользоваться уборной русским запрещается». Очевидно, в этом сказалась мистика арийской расы…
Курян немцы убивали за городом — в Щетинке. Раздевали, потом расстреливали, кидали в ров. Убивали коммунистов и жен командиров, студенток пединститута и пленных красноармейцев, евреев и колхозниц. Убийствами ведали три конкурировавших учреждения: комендатура, гестапо и полевая жандармерия.
Двадцать пять заложников были убиты перед зданием мединститута. Их тела лежали на мостовой: немцы запретили родным похоронить расстрелянных.
Щигры — маленький город, но и в Щиграх палачи поработали. Когда был взорван мост, немцы расстреляли пятьдесят заложников. Зверски убили братьев Русановых. Весной на центральной площади повесили шесть девушек. Когда обреченных вели на казнь, они кричали: «Женщины, стыдно быть немецкими подстилками! Наши скоро вернутся. Мужайтесь!» Немцы стояли с фотоаппаратами и гоготали.
