Лейбниц предостерегающе поднял руку.
– Да. Но умоляю меня с ним не смешивать.
– Если позволите, вернусь к тому, с чего начался разговор. На мой взгляд, ваша теория допускает ту самую возможность, которую вы высмеиваете: а именно, что два золотых слитка могут отличаться один от другого.
– Любые два слитка отличны, но лишь потому, что, будучи в разных местах, обладают разными перцепциями. Я боюсь, что вы хотите приписать одному слитку загадочные свойства, которых нет у другого.
– Почему боитесь?
– Потому что следующим шагом вы захотите его расплавить, чтобы извлечь загадку и поместить её в колбу.
Фатио вздохнул.
– По правде сказать, обе теории небезупречны.
– Согласен.
– Так почему это не признать? Почему упрямо отрицать систему Ньютона, если ваша так же чревата противоречиями?
Лейбниц остановился перед дворцом, как будто предпочёл бы замёрзнуть, но не продолжать разговор там, где его могут подслушать.
– Ваш вопрос рядится в одежды разума, чтобы предстать невинным. Возможно, он и впрямь невинный. Возможно – нет.
– Даже если вы не верите в мою невинность, поверьте хотя бы в искренность моего недоумения.
– Мы с Исааком говорили об этом много лет назад, в молодости, когда дела обстояли иначе.
– Как странно. Вы – единственный за исключением Даниеля Уотерхауза, кто называет его по имени.
Сомнение на лице Лейбница сменилось открытым недоверием.
– Как называете его вы, когда остаётесь с ним наедине в лондонском доме?
– Поправка принята, доктор. Лишь мы трое с ним настолько близки.
– Вы сейчас сказали исключительно хитрую фразу! – вскричал Лейбниц тоном искреннего восхищения. – Она подобна шелковому шнуру, что сам собой завязался в петлю. Хвалю за ум, но меня в
Фатио побагровел.
– Я хотел уловить одно: что было между Исааком и вами.
– Вы хотите знать, есть ли у вас соперник.
Фатио молчал.
– Отвечаю: нет.
– Отрадно.
– У вас, Фатио, соперника нет. У Исаака Ньютона – есть.
Ирландия
1690-1691
Вильгельм не слишком жаловал человека, создавшего Собственный королевский Блекторрентский гвардейский полк (Джона Черчилля), в наказание за что и сослал его (полк, а не Черчилля) в Ирландию. За два года Боб Шафто многое узнал об острове. Например, что он делится на четыре провинции, которые могут называться королевствами, герцогствами, республиками или графствами в зависимости от того, каких взглядов на историю Ирландии придерживается ваш собеседник. Зовутся они Коннахт, Ольстер, Ленстер и Манстер. Про Коннахт Боб услышал раньше, чем про другие провинции, увидел его последним, тем не менее кое-что о нём знал – наслушался за последние тринадцать лет от своей ирландской шатии-братии, родичей Марии-Долорес, из которых большая часть носила фамилию Партри.
До недавнего времени клан Партри, их свиньи, коровы, разного рода домашняя птица и одна бестолковая овца ютились в лачуге в Ротерхите, через Темзу от Уоппинга, примерно на милю вниз по течению от Тауэра. Тиг Партри, один из трёх членов клана, в разное время завербовавшихся в Блекторрентский полк, часто вызывался нести дозор на башне Девлина, юго-восточном выступе цитадели, хотя другие солдаты не любили её из-за зябкой речной сырости. Промозглый ветер, уверял Тиг, напоминает ему о Коннахте, а с высокой башни ему удобно наблюдать за своим четвероногим хозяйством в Ротерхите. Тиг беспрестанно расхваливал Коннахт, да так убедительно, что половина полка готова была туда переселиться. Боб не очень-то верил, поскольку знал, что Тиг в жизни не удалялся от Лондонского моста больше чем на пять миль. Из этого Боб довольно рано вывел заключение, которое стоило бы усвоить всем Партри, а именно, что Ирландия – не место, а образ мыслей.
После революции Партри забили скотину, дезертировали из полка, собрали какие могли деньги и сбежали в Ирландию. Через несколько месяцев Боб вместе с остальным полком отбыл в Белфаст под командованием полковника-голландца. Вильгельм и в Лондоне-то не слишком Черчиллю доверял, тем более не хотел поручать ему (или другому англичанину) элитный полк в Ирландии, в нескольких дневных переходах от Якова Стюарта, которому Мальборо ещё недавно служил. Так что королевские Блекторрентские гвардейцы отправились в Белфаст под началом полковника де Зволле и под его же началом просидели на острове две зимы. Когда Боб в следующий раз увиделся с Черчиллем, то смог заверить бывшего командира, что тот ничего не потерял.
От места высадки полк несколько дней шёл маршем на юг, потом встал лагерем в Дандолке, на границе Ольстера с Манстером. Из восьмисот шести солдат за последующее время убыль составила тридцать один человек мёртвыми, тридцать два списанными по утере здоровья; несколько сотен переболели и вернулись в строй. Потери были вызваны по большей части болезнями и голодом, очень немногие – несчастными случаями и поножовщиной. Ни один человек не погиб в бою, поскольку боёв не было. В сравнении с другими Блекторрентцы отделались исключительно легко.
Они стояли рядом с голландским полком, которым командовал старый приятель де Зволле по пирушкам и охотничьим забавам. Голландские солдаты почти не болели, хотя мёрзли и голодали не меньше других. В лагере у них царила такая чистота, что товарищи Боба, не большие поклонники гигиены, прозвали его «детской». Однако когда смертность среди английских солдат достигла нескольких человек в день, Блекторрентский гвардейский полк начал обращать внимание на докучные придирки де Зволле и кое-что перенял у соседей-голландцев. Случайно или нет, но эпидемия скоро пошла на спад. Когда весной сверили списки, то оказалось, что из английских полков они потеряли меньше всего людей.
В июне 1690 г. Вильгельм Оранский прибыл в Ольстер, как подобает королю: с тремя сотнями кораблей, пятнадцатью тысячами солдат, сотнями тысяч фунтов стерлингов, большим количеством принцев, герцогов, офицеров и коней, чем вместили бы пятьдесят возов игральных колод и шахматных досок, и кучей голландских пушек. Он двинулся на юг, задержался в Дандолке ровно настолько, чтобы забрать перезимовавшие там полки, и во главе тридцатишеститысячной армии вторгся в Ленстер. Он шёл прямо на Дублин, где Яков Стюарт собрал мятежный парламент. У короля Вильгельма был деревянный домик, который придумал некий Кристофер Рен – тот самый, что строил новый собор Святого Павла в Лондоне. Домик можно было за несколько минут разобрать, погрузить на телегу и так же быстро собрать в любом месте, где король решит устроить свою ставку. Обычно Вильгельм останавливался посреди общего бивуака, что не очень-то характерно для королей и производило хорошее впечатление на солдат.
Яков Стюарт рвался в бой полтора года. Он вышел из Дублина во главе двадцатипятитысячного войска и после некоторых предварительных манёвров занял позицию на южном берегу реки Бойн.
На следующее утро Вильгельм лично проводил рекогносцировку северного берега, ища брод, когда ядро из якобитской пушки, угодив в плечо, сбило его с лошади. Якобиты на южном берегу это видели. Видели они и то, как взволнованные протестанты в спешке уносили прочь нечто королеподобное.
Чего они не могли различить через реку, так это того, что ядро, рикошетом отскочив от берега, на излёте задело Вильгельма по плечу, не причинив ему большого вреда. Вполне естественно было заключить, что узурпатор убит, и доложить радостную весть по начальству.
