не на одном фронте. Средства из казны требуются на многое.
– Мсье Бернар, я видела серебро собственными глазами в трюме яхты господина графа де Поншартрена у Сен-Мало. Просто нужен другой, более безопасный способ перевести его в Лондон.
– Нимало не сомневаюсь, мадам. Однако в военное время велико будет искушение пустить серебро на другое – потратить его дважды.
– Теперь я понимаю, почему вас сторонятся придворные щёголи, мсье. Чрезвычайно грубо с вашей стороны предположить, что господин граф де Поншартрен способен на такие махинации.
– Ах, мадам, но я ничего не говорил о сем достойном муже. И не он принимает решения в рассматриваемом вопросе, ибо, насколько мне известно, господин граф де Поншартрен – не король Франции.
– Сейчас вы позволили себе ещё большую дерзость!
– Ничуть. Ибо король есть король, он волен тратить свои деньги дважды или даже трижды, и ни я, ни один другой француз не вправе его осуждать! Для Депозита, однако, разница будет весьма существенна.
– Предположим, от Депозита потребовали приспособиться к новым условиям, он не справился, и в итоге Франция обзавелась современной банковской системой. Не было бы это лучше для Франции и для вас, мсье?
– Для меня, возможно, да и для вас тоже. Для Франции это будет серьёзная ломка.
– Моё дело маленькое. Я – та же хозяйка, идущая на рынок за репой. Если мой всегдашний продавец потребует слишком много за репу низкого качества, которой к тому же у него мало, я пойду к другому.
– Отлично, – сказал Бернар. – Сегодня я еду в Лион для встречи с мсье Кастаном. Я мог бы изложить ваши предложения Депозиту и выяснить, хватит ли у них репы.
– Мсье, что делают в вашей фразе слова «мог бы»? До сих пор я не замечала в вас склонности к кокетству.
– У вас есть дом в Сен-Мало.
– Вы правы, мсье.
– Говорят, вы очень его любите – больше, чем Ла-Дюнетт. – Бернар поглядел в общем направлении поместья, ибо Ла-Дюнетт располагалось не больше чем в двух выстрелах от рю де л'Оранжери, однако увидел лишь очередную аляповатую стену, расписанную сражающимися турками.
– Вам бы там тоже понравилось, ибо Сен-Мало – место, где правит коммерция.
– Понимаю. Ведь именно туда, если я не ошибаюсь, приходят корабли «Компани дез Инд»?
– Туда приходит много кораблей, мсье, но если вас интересует Индия, мы можем о ней потолковать.
– Как она может не интересовать
– Ну конечно, мсье. Они вошли в пословицу. Как и постоянные крахи и возрождения «Компани дез Инд». Спросите господина маркиза д'Озуара…
– Прошлое и без того хорошо известно. Меня занимает будущее.
– Тогда вы определённо бессовестно кокетничаете, мсье Бернар, поскольку я не могу долее сдерживать любопытство. Что вы думаете?
– Ничего.
– Ерунда!
– Истинная правда. Просто я смотрю на «Компани дез Инд» – и ничего не вижу! Ничего не происходит. Что-то должно происходить. Я заинтригован.
– Вы чуете возможность.
– Как и вы, мадам.
– О… вы о серебре в Лондоне?
– Теперь вы со мной кокетничаете. Мадам, в моих силах осуществить то, о чём вы просите. Я принял католичество, но сохранил связи с гугенотами, бежавшими из Франции. Многие отправились в Лондон или другие места и процветают. Вам это известно, поскольку вы заполнили пустоту, оставшуюся после них в «Компани дю Норд». Вы покупаете у них лес в Швеции и Ростоке. Посему да. Я могу обеспечить перевод вашего серебра и обеспечу. Однако прибыли мне сделка не принесёт, а труда потребует много. Кредит мсье Кастана в Депозите будет на время превышен. Мне придётся выкручивать ему руки. И я очень не люблю иметь дело с Лотаром.
– Прекрасно. Так чем я могу, мсье, выразить вам свою признательность за столь многочисленные хлопоты?
– Вы можете направить своё внимание на загадочную «Компани дез Инд» в далёком Сен-Мало. Вас ведь, как я понимаю, она не интересует?
– Ничуть, мсье; меня занимает лишь «Компани дю Норд».
– Прекрасно. Так вы поделитесь со мною мыслями и наблюдениями касательно первой?
– С превеликой охотой, мсье.
– Отлично. – Бернар встал. – Итак, я еду в Лион. О ревуар.
– Бон вояж.
И Самюэль Бернар вышел из кофейни Исфахнянов так же стремительно, как туда вошёл.
Золочёный стул ещё не успел остыть, когда на него опустился Бонавантюр Россиньоль.
– Я видела, как короли путешествуют с меньшей охраной, – заметила Элиза. И она, и Россиньоль некоторое время любовались, как от кофейни отъезжает карета Бернара в сопровождении экипажей поменьше, верховых телохранителей, конюхов, запасных лошадей и тому подобного.
– Многие короли подвергаются меньшей опасности, – отвечал Россиньоль.
– О, я и не знала, что у мсье Бернара столько врагов.
– У него не такие враги, как у короля: конкретные люди, желающие ему зла и способные действовать сообразно с этим желанием. Просто время от времени французов охватывает слепая ярость, которая не утихает, пока они не вздёрнут или не сожгут парочку финансистов.
– Он пытался меня предупредить, – сказала Элиза, – однако эскадрон наёмников куда красноречивее слов.
– Занятно, – произнёс Россиньоль, переводя взгляд на Элизу. – Я знаю, что вы замужем за герцогом, делите его ложе, вынашиваете его детей, однако не чувствую и капли ревности. Но когда я вижу, как вы говорите с Самюэлем Бернаром…
– Выбрось это из головы, – отвечала Элиза. – Ты ничего не понимаешь.
– Как не понимаю? Пусть я математик, но всё же я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной.
– Да, но ты не коммерсант и представить себе не можешь, что происходит между такими, как я и Бернар. Не тревожься. Будь ты коммерсантом, меня бы к тебе не влекло, как не влечёт к Бернару.
– Вы определённо кокетничали.
– Естественно – но кокетство это ведет к делам отнюдь не постельным.
– Я окончательно запутался. Вы меня дразните.
– Полно тебе, Бон-Бон! Давай разберёмся. Кого из всех немцев я выбрала себе в друзья?
– Лейбница.
– А кто он?
– Математик.
– В Голландии?
– Гюйгенса… математика.
– В Англии?
– Даниеля Уотерхауза. Натурфилософа.
– Во Франции?
– …
– Ну же! Когда я впервые попала в Версаль и вокруг меня увивалась куча любвеобильных герцогов, кому я отдала свои чувства?
– Вы отдали их… математику.
