– В чем дело? Что случилось? – заорал Чечёра из «домика на колесах».
Грубас опять заржал:
– Не мухлюй. Раздавай честно...
– Па-ашел ты... – успокоился Чечёра, – свет врубай.
Грубас вставил вилку в розетку. Трейлер ярко засиял.
– Бля... Ослепил, сволочь... – заревел Чечёра Экскаваторщик.
Грубас Робокоп держался за живот, тонко визжал, надрываясь от гогота. Бокс гудел эхом.
– Шутки у тебе долбанутые, – обиженно крикнул Чечёра.
– Это чтобы ты лучше карты видел, – не унимался Грубас. – Хочешь выграть – учись смотреть.
Грубас Робокоп начал громко икать – доржался. Этот «ик» гулко отражался от стенок бокса. Грубас вразвалку подошел к приоткрытой двери бокса, протиснулся в нее, завернул за угол ангара, расстегнул штаны.
В то время, когда его большой и указательный палец дергали замок-«молнию» на ширинке, кто-то аккуратно сдернул с его плеча автомат. Грубас встрепенулся, сильно икнул.
– Тихо. Не дергайся и слушай внимательно, – на ухо ему прошептал Локис.
Грубас зажался, чтобы не икнуть. Сдержать икотку не получилось. Ему больно ударили под ребро.
– Я сказал – тихо.
Чечёра «навел резкость», раздал карты. Подсмотрел, что пришло Грубасу. Плюнул на пол от досады, снова собрал колоду, опять раздал. На сей раз Грубасу пришли не очень хорошие карты. Кроме того, Чечёра поменял себе «молодки» на козырей. «Махнул» стаканчик самогонки, занюхал хлебом.
В дверях «домика на колесах» появился Грубас в расстегнутых штанах, с нелепым выражение на лице, держа руки за спиной. Грубаса сзади больно подтолкнули, это совпало с его булькающим иком.
Чечёра впервые видел такую перекошенную рожу Грубаса, выронил хлеб и потянулся к своему автомату.
– Не надо резких движений, – тихо сказал Локис из-за спины Грубаса и показал Чечёре ствол автомата.
Чечёра отдернул руку.
– Хорошо. Теперь руки за голову и повернись к нам спиной.
Шимаченков обошел Локиса и Грубаса, обыскал карманы Чечёры. Бросил на стол финку, ключи, зажигалку, несколько помятых рублей и кусок сухаря.
– Опусти руки. Медленно, – теперь приказывал Шимаченков. – Давай их сюда, за спину.
Резким движением Шимаченков застегнул у него на запястьях наручники.
– Руками не дрыгать, – предупредил десантник. – Браслеты запрещенные, самозатягивающиеся.
Чечёра не поверил, дернул ладонью и тут же застонал.
– Я предупреждал, теперь терпи.
Шимаченков подобрал тряпку, в которой были завернуты подгнившие немецкие ботинки, и разорвал ее. Плотно засунул одну половину Чечёре в рот, вторую – так же плотно Грубасу.
– Пошли, – прошептал Локис.
Он и Шимаченков подвели Грубаса и Чечёру к большому красному ящику, наполовину заполненному песком.
– Залезай, – приказал Локис Грубасу.
– Мм, – тот замычал, показывая головой на расстегнутую ширинку.
– Нет времени выводить тебя поссать, – объяснил Шимаченков. – Можешь сходить в песочек, под себя... Песок неплохо впитывает жидкость. Хотя это твоему товарищу не очень-то понравится.
Шимаченов подтолкнул его. Грубас Робокоп плюхнулся животом в ящик. Потом туда засунули Чечеру Экскаваторщика. Этот попытался сопротивляться, мычал, вертел тазом, однако, когда наручники добела сжали его руки, сам залез в ящик и громко, как мог, замычал.
Шимаченков вытащил у него изо рта кляп.
– Что-нибудь случилось? – учтиво спросил десантник.
– Э, пацаны, не балуй. Руки отомрут, – взмолился Чечёра.
– И хер с ними, – не то шутливо, не то всерьез сказал Шимаченков.
– Что мне потом делать?
– Ладно, урод, а то станешь инвалидом, будешь у государства на шее сидеть. А так хоть лопатой махать сможешь.
Шимаченков ослабил наручники, снова всунул ему в рот тряпку.
Локис и Шимаченков связали «черным копателям» ноги. Закрыли ящик крышкой, повесили на него амбарный замок – в железные петли вставили скобу.
– Жаль, ключа нет.
– Ладно, и так не смогут вылезти.
Локис и Шимаченков обследовали трейлер «черных копателей».
– Смотри, дымовые шашки, – Шимаченков показал в угол. – Современные.
– От, блин, прапор... – хмыкнул Локис. – Подойдут...
– Ножи не берем?
– На фига?
Шимаченков рукавом, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, сбросил на пол финку Чечёры и охотничий нож Грубаса, которым картежники резали хлеб. Хотел было смахнуть карты.
– Не надо, если кто заглянет, пускай думает, что они только что ушли и скоро должны вернуться.
– Предлагаю забрать бутылку с самогонкой, – предложил Шимаченков, – может пригодится.
– Правильно мыслишь, – согласился Локис, – все, уходим.
Десантники бесшумно исчезли в темноте бокса.
38
– Где эти идиоты? – горячился Антон.
Он нервозно, словно зверь в клетке, ходил от ангара к КПП, от КПП по летной полосе к штабу патриотической организации «Летящий беркут», от штаба опять к ангару. Здесь он раз за разом натыкался на Веника Огнеметчика.
– Грубас и Чечёра нарисовались?
– Пока нет. Я посылал солдата к трейлеру, говорит, что их там нет. Они там вроде бы только что были, но куда-то ушли. Наверное, в лес за самогонкой потащились. Сейчас придут, – успокаивал его Веник Огнеметчик.
– Когда сейчас? Скоро полтанка загрузим, а их все нет.
– Зачем тебе они? Справимся с одними солдатиками, – Веник показал на солдат, которые вполне организованно работали.
– С солдатами справимся. Но я солдатам и их гребаным командирам плачу. А Грубас и Чечёра у меня и так должны работать, а не самогонку в рабочее время жрать.
Антона раздражало, что капитан взял командование погрузкой на себя – мол, за личный состав, за его технику безопасности, отвечает он. Поэтому и руководить будет он. Антон как бы оставался не при делах – только плати за человеко-часы.
В боксе, где находился разобранный танк, уже полным ходом шла погрузка. Кран-балка из мастерских подносил к воротам части танка. Автокран перегружал их в длинный контейнер с металлоломом, стоявший на платформе тягача.
Лязгали цепи подъемников, натужно гудел кран, покрикивал на солдат капитан.
Возле КПП стоял «МАЗ»-самосвал. В его кузов часом раньше была загружена башня. Ее вытащили из кучи песка. В грузовике ее засыпали металлической стружкой, ржавыми скобами, пружинами, шайбами, болтами, а также гайками и железнодорожными костылями, кем-то украденными с мало использующихся железнодорожных веток. Антон прикупил этот железный хлам у местных «металлодобытчиков» по цене немного большей, чем у официальных приемщиков. Конечно же, это пойдет в счет барону.
За «МАЗом» на территории летного поля, ближе к летным полосам, Антон оставил бежевый «Фольксваген-Гольф». В его салоне была заперта Вероника. Она вела себя спокойно, не билась, не кричала – вроде бы смирилась со своей участью. По крайней мере, пока. Закрыв глаза, Вероника на допотопном
