брезгливо швырнул табличку на пол и грохнул по ней каблуком грубого ботинка.
Константин, еще несколько мгновений назад собиравшийся покинуть своего старого боевого друга, понял, что придется на некоторое время задержаться. Слишком уж агрессивно вели себя гости.
– Нервные парни, – обращаясь словно к самому себе, сказал Панфилов.
При этом он снял пиджак, аккуратно сложил его и повесил на спинку стула.
– А ты бы валил отсюда подобру-поздорову, – демонстративно сплюнув, сказал подельник «гренадера», явно страдающий нервным тиком. – У нас с Василием свои дела.
– Вас что, Чернявый прислал? – спросил Константин, закатывая рукава рубашки.
– Не знаем мы никакого Чернявого. Ты давай, собирай свою барахло и мотай отсюда. А то как бы галстучек на шее не затянулся.
– Парни, вы еще не знаете, с кем имеете дело, – сказал Василий впервые с момента появления непрошеных гостей.
– Да? Ну так познакомь нас, – засмеялся нервный.
На мрачной физиономии «гренадера» появилась болезненная гримаса, как будто ему собирались вырвать зуб.
– Это Константин Петрович Панфилов, салабоны, – несколько изменившимся голосом произнес Трубачев.
– Может, нам упасть и отжаться? – не унимался нервный. – Слышал, Гаврила? Его Константином Петровичем зовут.
– Кончай ржать, Черт, выкинь его отсюда. А с Василием мы поговорим. Только время зря теряем.
«Нервный тик» подскочил к Константину и попытался нанести ему левой ногой удар в пах. Панфилов даже и не думал уворачиваться. Заученным экономным движением он перехватил ногу нападавшего, резко рванул ее вверх и ответил тем самым ударом, который хотел нанести ему Черт.
Носок его ботинка наткнулся на что-то мягкое, после чего нервный парнишка враз изменился в лице. Оно у него застыло и пошло крупными пятнами, глаза вылезли на лоб. Из горла вырвался cдавленный стон, перешедший в хриплый кашель.
Черт стал приседать на одной ноге, а вторую Константин по-прежнему придерживал рукой.
В следующее мгновение легонько толкнув своего противника пятерней в лоб, Константин уронил его на пол. Тот свалился на спину, схватился руками за ушибленное место и сдавленно захрипел.
Константин испытал даже некоторое разочарование от такой легкой победы. Впрочем, бой только начинался.
Гаврила, мрачно осклабившись, прорычал: «Я ногами размахивать не буду» – и, резко вскинув вверх кулаки, принял боксерскую стойку и двинулся вперед. Черт на четвереньках принялся переползать за дверь, освобождая место для драки своему более крупному товарищу.
Гаврила, несмотря на свой громадный рост и мощное телосложение, дававшие ему явное преимущество в схватке с любым противником, на рожон не лез. Константин где-то в подсознании отметил, что у этого «гренадера», очевидно, вполне толковый инструктор рукопашного боя.
Ух!
Кулак Гаврилы довольно чувствительно долбанул Константина в плечо. Если бы он не успел отскочить назад, соперник вторым ударом смог бы уложить его на пол.
Отскочить-то ему удалось, но теперь он оказался в крайне невыгодном положении – почти прижатым к столу, за которым сидел Василий. А Гаврила не торопился, мелкими шажками продвигаясь вперед.
Резко отклонившись вправо, Константин попытался нанести удар Гавриле в солнечное сплетение. Но «гренадер» успешно блокировал левую руку Панфилова и своим огромным кулаком наотмашь ударил Константина в челюсть.
Панфилов ощутил на губах соленый привкус крови. Это завело его окончательно. Чувствуя упиравшуюся ему в бедра крышку стола, Константин резко откинулся на спину и выбросил вперед правую ногу.
Удар каблука в плечо получился не то чтобы очень сильным, но неожиданным. Гаврила отлетел на полметра назад, и Константину удалось выиграть несколько мгновений. За это время он успел спрыгнуть на ноги и переместиться к правой стене. Теперь у него по крайней мере появилось пространство для маневра.
Гаврила по-прежнему осторожничал, вперед не рвался, ногами не размахивал. С таким противником Константин встречался едва ли не в первый раз в жизни. Нужен какой-то нестандартный тактический ход. И Константин нашел его.
Воспользовавшись тем, что путь к двери был свободен, Константин рванулся туда, подобрал с пола треснувшую пополам табличку с надписью «Саланг» и резким движением кисти отправил ее в голову «гренадера».
Неожиданный удар в ухо ошеломил Гаврилу. Он поднял руки вверх, на считанные доли секунды оставив корпус без прикрытия.
Константину понадобилась полная концентрация сил, чтобы воспользоваться этой предоставившейся возможностью для атаки. Почти из положения сидя он прыгнул на противника и нанес ему прямой боковой удар в голень чуть пониже коленной чашечки.
Удар оказался настолько сильным и болезненным, что Гаврила мгновенно потерял равновесие и рухнул на колено. Со стороны это выглядело так, словно его ногу внезапно перерубили пополам.
Дальнейшее было делом техники. В полушпагате Константин ударил противника ногой в лоб чуть повыше переносицы.
Гаврила завалился на спину и, неловко взмахнув руками, ударился затылком о стол. В следующее мгновение он затих.
Василий, с тревогой наблюдавший за схваткой, наконец-то смог облегченно вздохнуть.
– Уф, – сказал он, наклоняясь через стол, чтобы взглянуть на поверженного противника. – Я думал, он тебя завалит.
Константин выпрямился, отряхнул брюки, вынул из кармана носовой платок и приложил к губе.
– По морде он мне все-таки дал, – сказал он, промакивая кровь.
– Ну-ка повернись, – произнес Василий.
– Что?
– У тебя штаны по шву разъехались, – заметил Трубачев.
Скосившись через плечо, Константин нащупал на брюках под поясом дырку в ладонь шириной.
– Твою мать, – ругнулся он, – итальянские…
– И рубашка в крови.
Действительно, на левой стороне белой рубашки Константина появилось несколько небольших красных пятен.
– Ладно, пиджак надену – все прикроется.
Константин наклонился над Гаврилой, который застонал и пошевелился.
– Что за мудаки?
– «Афганцы», – сказал Трубачев, закуривая сигарету, которую он так и не выпустил из рук.
– «Афганцы»?
– А ты думал кто?
– Теперь уже неважно, что я думал.
Что ж, это объясняло многое. Люди Чернявого едва ли пришли бы сюда с пустыми руками. Да и руки у большинства из них были синими от росписей, сделанных на тюремных нарах. Именно поэтому их группировка называлась «Синие».
А у Гаврилы и у Черта ни одной татуировки Константин не заметил. Кстати, Черт по-прежнему стоял на четвереньках в коридоре, покачиваясь из стороны в сторону и негромко канюча:
– Уй, бля, уй, бля.
Только сейчас Константин почувствовал, что напряжение схватки спадает. Глубоко вздохнув и выдохнув несколько раз подряд, он успокоился, поправил съехавший набок галстук, снял со спинки стула пиджак, надел его и застегнул на все пуговицы.
– Василий, глянь-ка, сзади все нормально? – сказал он, поворачиваясь спиной к Трубачеву. – Дырки не видно?
