пришли.
Григорий Володин так и не узнал, как настигла его смерть. Он неподвижно лежал в постели, а вокруг его головы по подушке расплывалось густое красное пятно.
Глава 29
Визг телефонного звонка заставил Константина подскочить на постели. Какое-то дурное предчувствие охватило его уже в тот миг, когда он протянул руку к трубке.
Звонил Семенков, которому, судя по голосу, тоже не удалось выспаться.
– Гриша Володин мертв.
– Как мертв? Умер?
– Его убили. Два пулевых ранения в голову.
– А охранник?
– Жив, к счастью.
– Как это произошло?
– Пока не знаю. Охранник только что звонил мне из больницы. Я собираюсь ехать туда. Если хочешь, могу заскочить за тобой. Только сам из квартиры не выходи.
– Жду.
Выйдя из здания больницы, Константин медленно спустился вниз по ступенькам крыльца, закурил, посмотрел на небо над головой. Оно было затянуто тучами, словно природа тоже испытывала скорбь.
«А лето близится к концу, – почему-то подумалось Панфилову. – Скоро будем радоваться каждому солнечному дню».
Семенков вышел спустя несколько минут.
– С милицией все уладил.
Они направились к машине.
Начальник службы безопасности задумчиво вертел на пальце ключи.
– Охранник божится, что отлучался лишь на несколько минут по естественной надобности около половины третьего ночи. Очевидно, в этот момент все и произошло. Убийцам хватило нескольких минут. Никто в больнице ничего не видел и не слышал. Его убили из бесшумного оружия.
– Лихо сработано.
– Профессионально. Я убежден, что это те же люди, которые не смогли расправиться с ним в первый раз. Они все-таки довели дело до конца.
– Эх, Гриша, Гриша, – покачал головой Панфилов. – Так мы ничего толком и не узнали.
– Ну почему же? Теперь ясно, что его рассказ о деньгах не выдумка.
– Только цена оказалась слишком высокой.
– Я отвезу тебя на работу, Константин Петрович. Пора заняться делами.
День прошел в какой-то бессмысленной, как казалось Панфилову, суете. Звонили деловые партнеры, исполкомовские работники, заходили просители с предложениями спонсорства, спортсмены из местного общества «Спартак» предлагали взять на себя заботу о команде фехтовальщиков.
Потом главный бухгалтер, воспользовавшись моментом, застал Панфилова врасплох с финансовым отчетом. С долгим сухим педантизмом сыпал цифрами, показывал балансы.
Семенков уехал в Москву. До конца дня Панфилов ждал его возвращения, но в семь часов вечера начальник службы безопасности позвонил по сотовому и предупредил, что задержится в столице еще как минимум на день.
Снова напомнил о мерах безопасности. Просил бессмысленно не рисковать, хотя бы дождаться его возвращения. После того, что случилось с Гришей Володиным, Константин решил, что на сей раз Семенков прав.
В сопровождении телохранителя Панфилов вернулся домой. Поужинал вместе с Игнатом и сел в кресло перед голубым экраном. Новости об очередных политических разборках и дрязгах между Президентом и Верховным Советом смотреть не было никаких сил.
Константин воткнул в приемное окошко видеомагнитофона кассету и в который уже раз стал смотреть свой любимый фильм «Крестный отец».
…Молодой Аль Пачино, он же отпрыск могущественного дона Корлеоне, гулял по улицам небольшого сицилийского городка, где жило несколько поколений его предков. Он собирался жениться и был счастлив со своей молодой невестой. Жаркое солнце, нагретый желтый песчаник, терпкое виноградное вино, старики за столиками в тени акаций, ощущение безмятежного спокойствия…
Но уже зреют плоды мести, уже закипает адское варево в котле взаимных распрей и ненависти, костлявая рука смерти простирается над безмятежной парой.
– Я хочу сесть за руль.
– Не надо.
– Но я хочу.
Она бежит к машине, садится за руль, поворачивает ключ зажигания.
Огромный столб пламени и пыли взмывает вверх в том месте, где только что стояла машина…
Панфилов вдруг отчетливо представил себе лицо Татьяны, искаженное гримасой ужаса, и, мысленно упрекая себя за долгое молчание, потянулся к телефонной трубке.
Он набрал знакомый московский номер, с тревожным нетерпением слушал долгие гудки и облегченно вздохнул лишь тогда, когда услышал ее голос.
– Это я, – сказал он.
– Мне казалось, ты никогда больше не позвонишь.
– Почему?
– Не знаю. У тебя странный характер.
– Что же в нем странного?
– Упрямства много.
– Это плохо?
– Иногда плохо.
– Ты все еще… злишься на меня?
В трубке – молчание.
– Алло?
– Я слышу.
– Может, забудем все обиды?
– Боже мой, когда же ты поймешь, что это не обида? Мы с тобой по-разному смотрим на жизнь и живем тоже по-разному. Ты сильный мужчина, но мне нужна другая сила.
– Какая же?
– Добрая. Тебе этого, наверное, не понять. Ладно, неважно.
Теперь уже молчал он. Пауза затягивалась.
– Как твой сын?
– Спасибо, здоров. И ни в чем не нуждается.
– Обо мне не вспоминает?
– Он самостоятельный мальчик.
– Значит… ты не хочешь меня видеть?
– В этом нет необходимости. Прощай.
Короткие гудки. Она положила трубку.
Вот, кажется, и все. Так просто, скучно и буднично. Он звонит, она не хочет разговаривать.
Но ведь были, были эти безумные жаркие ночи, когда тела сплетались в объятиях, когда глаза смотрели в глаза, губы шептали на ухо нежные признания, и все казалось таким замечательным.
О будущем тогда не надо было думать. Оно превратилось в прекрасное настоящее. Но прошло время, и настоящее стало прошлым. Все как всегда в этой жизни…
…Автомобиль, в котором ехал Санни Корлеоне, остановился у шлагбаума перед въездом на платную магистраль. Еще одна машина впереди. Другая – сзади.
