Неожиданно человек в будке, одетый в полицейскую униформу, исчезает. Из передней и задней машин выскакивают люди с автоматами Томпсона в руках. Треск очередей, звон разбитых стекол и фар, тело Санни, прошитое десятками пуль, в конвульсиях падает на асфальт.
– Санни! Сантино!
Этой встречи Константин ждал. Когда Айваз позвонил ему и сказал, что его хочет видеть «родский» из Москвы, Панфилов понял, что речь идет об Артуре.
Договорились встретиться в «Маленьком принце».
Панфилов не без удовольствия оставил текущие дела и отправился в ресторан, располагавшийся в бывшем здании райкома комсомола.
Артур вместе с Айвазом ждали в отдельном кабинете. Обменявшись с ними рукопожатиями, Константин занял свое место за столом.
Да, сильно постарел Артур с тех пор, как они встречались в исправительно-трудовой колонии № 6 общего режима Кировской области. Совершенно поседевшие волосы, испещренное морщинами лицо, покрывшееся темными пигментными пятнами, ссохшаяся кожа на руках.
Годы, проведенные в бараках и изоляторах, ни для кого не проходят бесследно.
Но рукопожатие было твердым, а в темных проницательных глазах горел неугасимый огонь.
– Вы, кажется, знакомы, – сказал Айваз, наливая дорогой французский коньяк.
– Свела однажды жизнь, – сдержанно сказал Панфилов.
Артур, в свою очередь, кивнул.
– Что ж, – предложил Айваз, – тогда выпьем за встречу старых знакомых.
Они сдвинули рюмки, выпили. Айваз удовлетворенно чмокнул.
– Питаю слабость к благородным французским напиткам. Даже Саша Порожняк оценил. Не хочу сказать о нем ничего дурного, но согласись, Жиган, это человек не нашего уровня.
Грубая лесть несколько насмешила Панфилова, и он улыбнулся.
– Так ты встречался с Порожняком?
– Уладили кое-какие вопросы. Заключили мир. Правда, для этого мне пришлось наказать одного из своих людей, а Порожняку утихомирить Рябого.
– Даже не верится, что Порожняк на такое способен.
– Когда под тобой в буквальном смысле слова горит земля, волей-неволей человеку приходится совершать решительные поступки, – объяснил Айваз. – Я не верил, но оказалось, это правда. Рябой больше не станет мешать нашим взаимоотношениям. К тому же, я слышал, Порожняку удалось каким-то образом устранить еще одного потенциального претендента на свое место. Ты знал Каблука, Жиган?
– Что-то слышал.
– Теперь можешь забыть об этом. Каблук в морге.
– Надеюсь, пить за его память мы не будем?
– Нет, – рассмеялся Айваз. – Пусть Саша Порожняк пьет за упокой его души. У нас других поводов хватает.
Он налил всем собравшимся за столом еще коньяку.
– Предлагаю выпить за мир и покой в нашем доме. Ведь между нами с тобой, Жиган, никаких недоразумений нет. Верно?
– Верно. – Константин поднял рюмку.
Выпив коньяк и почмокав губами, Айваз посмотрел на часы.
– Артур, с твоего разрешения я хотел бы оставить вас. К сожалению, меня ждут неотложные дела.
– Куда это он так заторопился? – спросил Константин, когда азербайджанец вышел из кабинета.
– Просто Айваз человек воспитанный. Он знает, что нам нужно вдвоем побазарить.
Константин достал «Кэмел», закурил. Артур посмотрел на сигареты с сожалением.
– А мне вот пришлось бросить. Здоровье уже не то. Все оставил там, за орешками и колючками. Иногда смотрю, как другие курят, рука сама собой за сигаретой тянется. Но… нельзя, врачи запретили. А ты кури, кури. Мне приятно нюхать дым хороших сигарет. Напоминают о прошлом. Сильно я постарел?
– За всю свою жизнь я еще не встречал людей, которые с годами становились моложе, – уклончиво ответил Панфилов.
– Да? – усмехнулся Артур. – Ты, Жиган, тоже изменился. Нет, я не имею в виду внешность. Дипломатичнее стал.
– Ну, это вряд ли, – не согласился Константин, вспомнив разборку с Каблуком.
– Нет, нет, изменился, заматерел. Я-то запомнил тебя другим – отчаянным пацаном, ершистым, задиристым. Как ты жил с тех пор?
– По-разному.
– Вижу, добился успехов. Молодец. Айваз рассказывал, что ты хорошо поднялся.
– Это смотря по каким меркам.
– Опять дипломатничаешь, – прищурился Артур. – Это правильно. Никогда не раскрывай свои карты перед другими.
– Предлагаешь оставлять туз в рукаве?
– Нет, не предлагаю. Я никогда не любил мелкого шулерства. Если хочешь добиться успеха в этой жизни, будь игроком, а не каталой. Играй по-крупному. Только не подумай, что я учу тебя жизни. Так, дружеский совет. Ты, может, еще не до конца знаешь свои возможности.
– Может быть…
– Не пробовал расширить свой бизнес? Мне кажется, водка не твой масштаб.
– Другие хлебные места уже заняты, – пожал плечами Жиган. – А я не привык брать чужое.
– К сожалению, – Артур потянулся к вазочке с фруктами, сорвал с грозди одну виноградину, положил в рот, – на хлебных местах часто сидят идиоты. Ты уж мне поверь. За последнее время я повидал немало фраеров, которые такими богатствами распоряжаются… А ведь не заслуживают и сотой доли того, чем владеют. Таким, как ты, надо продвигаться наверх.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду деньги, а деньги рождают власть.
Панфилов поморщился, словно надкусил горькое яблоко.
– Ненавижу политику. Одно вранье кругом.
– А я тебе о чем говорю? Во власти тоже много лохов и фраеров. Они обещают мужику золотые горы, призывают его вкалывать. Помнишь, как у нас корячились на промке? А в результате все получал хозяин. То же самое и во власти. Ты, мол, простой человек, упирайся рогом, а мы о тебе позаботимся. Нет, во власть должны прийти настоящие сильные люди, которые отвечают за свои слова и повидали кое-что в этой жизни.
– Что-то я не понимаю, Артур, к чему клонишь?
– Пока я только рассуждаю вслух. Вот, делюсь с тобой наболевшим. Больше, пожалуй, не с кем.
– Неужели никого не осталось рядом?
– Пожалуй, что никого. Боюсь, что и на похороны никто не придет, если такое случится.
– Так уж и никто? – недоверчиво протянул Константин.
– Ну разве что несколько женщин, которым дарил свою ласку, – грустно улыбнулся Артур. – Ведь знаешь, Жиган, женщины меня всегда любили. В молодости я был красив, настоящий восточный джигит. Особенно они любили меня, когда я надевал форму. Послушай, почему женщинам так нравится форма с погонами и портупеями?
– Ты меня удивляешь, Артур. Вор – и в форме?
– Ничего особенного. Я же ее не по убеждениям надевал. Фармазонил по кабакам. На форму все клевали, особенно барыги и бабы. Эх, – Артур блаженно улыбнулся, – приятно иногда вспомнить молодость. Какие операции проворачивал! Однажды в Одессе вдул заезжему уральскому цеховику партию крашеного стекла под изумруды. Нет, ты представляешь, Жиган, уральцу, который на самоцветах сидит, впулить такой фуфел… Давай-ка выпьем, Жиган, за наше славное прошлое. Пока врачи еще не запрещают мне пить, я стараюсь этим пользоваться.
Они опрокинули еще по рюмке коньяку, посидели, помолчали.
– Ты честный пацан, – продолжил Артур, – и отчаянный. Ты спас мне имя и жизнь. Я буду помнить об
