выводили в Россию, а склады военного имущества оставались нетронутыми. Мы договаривались с властями, которые не знали, что делать с горами взрывоопасных подарков, оставленных матушкой-Россией.
– Подмазывали лапу?..
– Можешь называть это так, если хочешь. Нам оставалось только зафрахтовать самолет, погрузить товар и перегнать его в Афганистан. Помнишь авиабазу Баграм под Кабулом?
– До смерти не забуду.
– Там село несколько наших самолетов. Все шло хорошо до тех пор, пока в Афганистане не появились талибы, юные мусульманские фанатики, которые чуть ли не голыми руками начали воевать с правительством президента Раббани. Полгода назад они захватили два наших самолета с оружием и боеприпасами. Фирма понесла очень крупные убытки. Мы были вынуждены выплатить большую сумму в качестве неустойки Раббани. Но афганцы поступили нечестно – ведь нарушение контракта произошло не по нашей вине.
– Вы ждали чего-то другого?
– Это не имеет значения. Мы очень нуждались в деньгах. И тогда мне в голову пришла мысль: а не попробовать ли нам вернуть то, что попытались присвоить себе азербайджанцы? Воспользовавшись шумом, который ты поднял, они просто нагло лишили нас нескольких миллионов в наличной валюте. Я не буду уточнять сумму, потому что с тех пор многое изменилось.
Кажется, Жиган начал догадываться, о чем идет речь: все те же злосчастные миллионы, из-за которых погиб Гриша Володин.
– В России у нас осталось несколько людей, которым мы можем доверять. По нашей просьбе они навели справки. Затем им удалось выйти на человека, который прояснил судьбу пропавших миллионов. Обескровленные после нескольких разборок и лишившиеся своего лидера азербайджанцы не решились даже на простой шаг – отдать деньги в общак азербайджанской воровской братвы. Я думал над тем, почему они так поступили, и понял. Нам было бы гораздо проще вынуть эти деньги из общака, у нас на них были все права. Хочется это кому-нибудь или нет, но воровской закон России все еще действует даже среди кавказцев. Запрудненские азербайджанцы отдали наличность мелкому коммерсанту Володину будто бы в долг, под проценты.
Жиган покачал головой.
– Еще и нажиться на этом хотели.
– И это тоже, – подтвердил Елизаров. – Человека, который передал деньги Володину, мы на всякий случай убрали. Это было сделано так аккуратно, что никто ни о чем не догадался. Никаких выстрелов, гранат и тому подобной дребедени. Этот бедняга, к нашему счастью и своей беде, был наркоманом-героинщиком. Небольшая передозировка… И он тихо покинул этот мир. Наши люди вышли и на Володина, тактично намекнули, что нужно вернуть деньги. Сначала он вообще все отрицал, потом стал тянуть время. Пришлось действовать кондовыми методами. Мы напомнили ему о нашем требовании крупным звуко-световым эффектом.
– Взорвали бензоколонку.
– Верно.
Жиган вспомнил, как они вместе с Семенковым безуспешно пытались разгадать загадку этого нападения.
– Там, кажется, было задействовано оружие милицейского спецназа?
– Хвалю, боец Панфилов, – усмехнулся Елизаров. – Если уж на то пошло, нам действительно помогали сотрудники некоторых органов. Сработали старые связи моего шефа.
– На Копельмана тоже вы наехали?
– А что нам оставалось делать? Мы исходили из простого расчета. Получив от наших друзей в органах информацию о том, что в Запрудном действуют две основные преступные группировки, состоящие одна из бывших уголовников, а другая – из представителей азербайджанской общины, мы решили столкнуть их лбами. Одного свидетеля из азербайджанцев мы убрали, но не было никакой гарантии, что не остались другие, что новые лидеры не станут претендовать на наши деньги. Скажу тебе, Панфилов, откровенно, из-за недостатка финансовых средств мы организовали только две более-менее крупные акции. Ведь людям, понимаешь, надо платить. Война между «синими», как их называют в Запрудном, и азербайджанцами по неизвестным нам причинам так и не разгорелась.
– Могу просветить, капитан. Войны в городе никто не хотел. А Саша Порожняк просто скес.
– То есть трус? Мы так и подумали, а потому дали нашему человеку команду убрать двух его приближенных. Уж это должно было привести к войне. И, кажется, наш расчет оправдался. Кто-то устроил взрыв на кладбище в день похорон этих двоих.
– Я уже знаю, кто. Свой же, из «синих», хотел убрать Порожняка и занять его место.
– Правда, интересная игра? – засмеялся Елизаров. – Я рассказываю тебе о том, чего не знаешь ты, а ты рассказываешь мне о том, чего не знаю я.
– Только крови в этой игре слишком много.
– Кровь – это непременный атрибут всякой серьезной игры. Вспомни Афганистан, Панфилов, кто-то наверху играл нашими жизнями, а мы платили своей кровью. И ее было значительно больше…
– Ты мне уже рассказывал об этом, капитан, тогда, два года назад.
– Да, не будем повторяться. Наш общий знакомый продолжал упрямиться, но в конце концов сдался и согласился вернуть деньги, которые с процентами к тому времени составили что-то около десяти миллионов. Он отправился в Москву и потребовал их у председателя банка Александра Кононова. Но Кононов решил распорядиться этими деньгами по-своему. Он их украл, перевел по липовым документам на подставные счета и где-то спрятал. Потом он просто сбежал. Мы об этом узнали лишь в тот момент, когда побег стал свершившимся фактом. Ситуация, в которой мы оказались, была не из приятных. С одной стороны – международный скандал вокруг Афганистана. Талибы заявляют о вмешательстве враждебных сил извне в дела суверенного государства, о том, что враждебные силы поддерживают одну из противоборствующих сторон. Наши деньги заморожены, мы платим огромные неустойки и не можем обратиться в банк за кредитом, поскольку любой солидный банк требует предоставления документации. С другой стороны – исчезают деньги, до которых мы уже почти добрались. Володин и рад бы их отдать, но не может, Кононов исчез.
– Зачем же вы убили Гришу?
– Мы его и пальцем не трогали. Это было не в наших интересах.
– Но ведь сначала кто-то убил Гришиного отца, а потом и его самого.
– Нашлись еще одни претенденты на деньги, которые украл Кононов. Это его собственный банк. Там у них есть такой… Строгин Евгений Николаевич.
– Конторщик бывший…
– Нет, ты все-таки молодец, Панфилов, – искренне сказал Елизаров. – Не зря я возлагал на тебя такие надежды. Добрался-таки.
– Еще неизвестно, до чего я добрался.
– Мой шеф довольно неплохо знает Строгина по прежней работе в конторе и через своих бывших сослуживцев узнал, что Строгин тоже занялся этим делом. Его можно понять, он сопредседатель банка, на него давят акционеры, среди которых, насколько мне известно, несколько очень крупных фигур. Строгин гонялся за этим щенком Кононовым по всей Европе, но в конце концов потерял его. Ничего не поделаешь, парень оказался изворотливым. Один раз они его взяли в Варшаве. Но он сумел сбежать. В Праге почти подобрались к нему, но Кононов опять выскользнул. Кажется, вышли на него во Франкфурте-на-Майне, но Кононов и там сумел вывернуться, ушел от слежки.
– Строгин убрал Володина, – полуутвердительно-полувопросительно сказал Жиган.
– Володин совершил непростительную глупость. Хотя… Может быть, мы его слишком напугали. В Москве он отправился к Строгину и заявил, что банк должен ему деньги. Банк на самом деле должен был выплатить эти деньги, но после бегства Кононова он оказался на грани разорения, а Строгин такого допустить не мог. Если бы он выплатил последние деньги какому-то вшивому подмосковному коммерсанту, с него самого сняли бы голову. Кто убил отца Григория Володина, я не знаю. По-моему, это произошло случайно. А самого коммерсанта убрали вполне целенаправленно. Люди для таких операций у Строгина были.
– Почему «были»?
