— Заставить себя поспать? О, не думайте так об этом. — Рид пропустил ее мимо себя. — Это роскошь, а не обязанность. Знаете, как говорят: «Природа требует пяти часов сна, привычка дает семь, лень берет девять, а баловство — одиннадцать». Постарайтесь побаловать себя.
На следующее утро Джейн убедила Фэрис и Тириана пойти вместе с ней в вагон-ресторан на завтрак.
— Если Риду захочется наверстать упущенный сон, это его дело. Но дядя Амброуз особенно рекомендовал здешние пирожные. Он говорит, что расписание составлено так, что наш экспресс приходит в Вену как раз к тому времени, когда булочник достает из печи первый яблочный штрудель.
Кофе и штрудель — это звучало для Фэрис заманчиво. Хотя даже если бы она так не проголодалась, то, судя по знакомым решительным ноткам в голосе Джейн, вряд ли смогла бы воспротивиться. Она подавила зевок.
— Очень удобно.
— Да, а поскольку еще очень рано, никакой давки не будет.
В роскошном вагоне-ресторане — инкрустированное дерево, хрустальные светильники, потолочные арки — было столько свободного места между изысканно накрытыми столиками, что никакой давки в нем и быть не могло. Свободных столиков оказалось более чем достаточно, и целая вереница официантов проводила Джейн и ее спутников к одному из них.
Тириан, разворачивая салфетку, оглядел других посетителей.
— Никого из знакомых, разве что кто-то постарался замаскироваться.
Джейн, снова принявшая облик пожилой дамы, хотя и без вуали, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Через мгновение выдохнула и открыла глаза.
— Не здесь. Не сейчас.
Принесли кофе и пирожные. После того как официанты удалились, Джейн положила себе щедрую порцию взбитых сливок и уставилась на Тириана заинтересованным взглядом.
— Я один раз уже спрашивала вас, — сказала она. — Но спрошу опять: кто вы такой?
Фэрис настороженно взглянула на нее. Но не стала вмешиваться. Штрудель из венской кондитерской был еще теплым, а сама Вена уже осталась далеко позади. Фэрис сосредоточилась на крошках, гоняя их по накрахмаленной льняной скатерти.
Тириан безмятежно отпил глоток кофе.
— Вы спрашивали. И я ответил, насколько мне помнится.
— Вы сказали, что наняты дорогим дядюшкой Бринкером, — возразила Джейн. — Но теперь мы знаем, что сначала вы работали на Хилариона. Вы даже не подозреваете, какой притягательностью обладает таинственная личность. Расскажите же нам все, прошу вас.
— Если расскажу, то перестану быть таинственной личностью. — Тириан аккуратно откусил от штруделя. И не уронил ни крошки.
— Как вам это удается? — восхитилась Фэрис.
Тириан не понял:
— Что удается?
Джейн поняла смысл вопроса Фэрис и заговорила раньше, чем та смогла объяснить:
— Все. Вы искусны во всем. Как вам это удается? Где вы учились?
— Нигде. Я получил только то образование, которое моим бедным учителям удалось вбить мне в голову, когда я был еще мальчиком.
— Продолжайте, — настаивала Джейн. — Чем вы занимались, когда покинули своих бедных учителей?
— Я женился. — В голосе Тириана отсутствовало всякое выражение. Телохранитель казался сосредоточенным и, может быть, немного скучающим.
Фэрис рассматривала свою изящную кофейную чашку с тонким золотым ободком по краю. Ничего столь интересного, чтобы можно было разглядывать ее до конца разговора, но герцогиня все равно намеревалась продолжать свое занятие.
Джейн не испытывала ни малейшего смущения.
— Не слишком ли рано?
Тириан секунду смотрел прямо на Джейн. На лице его под учтивым выражением промелькнуло нечто, напоминающее нетерпение или раздражение, и исчезло.
— Мне было пятнадцать лет. Она была старше. Я женился на ней ради денег.
— Продолжайте.
Тириан принялся пить свой кофе.
Фэрис с упреком посмотрела на Джейн.
— Париж полон сенсационной литературы. Если ты боялась, что в путешествии тебе станет скучно, почему не запаслась каким-нибудь романом или хотя бы газетой?
— Если есть сенсация, то это не литература, — ответила Джейн. — Мне надоело просматривать газеты. Они никогда ни о чем не пишут правдиво. Знаешь, я нашла упоминание о нашей любимой соученице Менари. «Фигаро» пишет, что она записалась на следующий семестр в Сорбонну, «дойдя до вершин образования в Гринло». Ну что ж, можно сказать и так. Это гораздо интереснее. А что было потом?
Тириан, казалось, смирился.
— Если мне удастся вас шокировать, вы мне позволите сменить тему? Я вложил все ее деньги в бизнес своей семьи, которая держала овощную и бакалейную лавки. Именно на это и рассчитывала родня, устраивая мой брак. Когда все деньги закончились, жена меня бросила.
— И как долго это продолжалось?
— Тогда мне исполнилось восемнадцать.
Джейн слегка покачала головой.
— Куда же она ушла, без денег?
Улыбка Тириана вышла немного кривой.
— Куда она могла уйти? Она связалась с молодым аристократом. Он относился к ней хорошо, а потом отец его положил на нее глаз и отнесся к ней еще лучше. Еще до конца месяца она стала известна всему городу.
— Наверное, это доставляло вам неудобства.
— Меня никогда не интересовала торговля зеленью. Я решил уехать далеко и найти себе другое занятие.
— И что же вы нашли?
— Моим первым местом стала должность дворецкого, камердинера и доверенного слуги у одного предсказателя, который льстил честолюбцам, стремящимся продвинуться в обществе. Я восполнял нехватку опыта инициативой и энтузиазмом.
— Какого рода были эти предсказания? — поинтересовалась Джейн. — Гадание на кристалле? Карты Таро? Или общение с духами?
— Средства использовались разные. Для предсказания судьбы мы полагались в основном на сплетни и собственные догадки. Если клиент был скептиком, но достаточно богатым, чтобы усилия того стоили, я проводил маленькое расследование. Детали, знаете ли, придают предсказаниям убедительность.
— Вы использовали магию?
— Подлинная магия слишком дорого стоит для таких, как мы. К тому же моя нанимательница любила, чтобы клиенты возвращались к ней снова. Настоящая магия, по-видимому, заключает в себе слишком много правды. Трудно приобрести постоянных клиентов, если говорить им всю правду без прикрас.
Джейн внимательно посмотрела на него.
— Нанимательница? И вы были дворецким камердинером и доверенным слугой. — Она произнесла слово «камердинер» с легким нажимом.
Тириан доел свой штрудель и ответил ей все тем же невозмутимым взглядом.
— Я восполнял нехватку опыта инициативой и энтузиазмом.
— Именно там вы научились быть циничным. Некоторым это так и не удается.
— О, я рано стал циником. Но именно там я понял, что мне нравится удивлять людей. И еще узнал, что тех, которые хотят быть обманутыми, легко оставить в дураках. Но я приобрел и некоторые
