большая часть ответственности за случившееся. Михайлов слушал его не перебивая. Похоже, он был потрясен. Когда Константин закончил, долго молчал, а затем сказал то, к чему Костя был морально готов:
– Значит, так, Панфилов! Ты уволен. Надеюсь, не надо объяснять почему?
– Нет.
– Машину оставь в мастерской. За ней приедут. Удостоверение брось в «бардачок». Аванс можешь не возвращать. Все!
В трубке послышались короткие гудки, и Константин отключил телефон. На душе было противно до омерзения. Он не держал на Михайлова зла, понимая, что тот поступил совершенно разумно. На кой хрен держать в своем штате охранника, который не сумел справиться со своими непосредственными обязанностями?
Но все же тон Михайлова, презрительно-равнодушный, задел его за живое. В глубине души ему было чертовски обидно, что с ним обошлись как со второсортной вещью. Стоило допустить оплошность, как его тут же убрали с дистанции, как неперспективного игрока, не дав возможности реабилитироваться.
«А что ты хотел, идиот? – мысленно спросил он у самого себя. – Чтобы тебе поручили частное расследование? Или премию дали?.. Как говорится, за верную службу. Да окажись я на месте Михайлова, я бы таких охранников к стенке ставил бы! Таких проколов не прощают. Никому и никогда!»
Ехидное покашливание, раздавшееся прямо над ухом, заставило Константина резко повернуться. В двух шагах от него стоял следователь Золотарев и с самым невинным видом протягивал ему лист бумаги с совершенно нечитабельными каракулями.
– Прочти свои показания и распишись…
Не читая, Константин поставил внизу дату и свою подпись и тут же вернул протокол следователю. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы его побыстрее оставили в покое. И какая, к черту, разница, что написал Золотарев в своей дурацкой бумажке? Да Константин готов был взять на себя что угодно, даже убийство Рыбакова, лишь бы Даша вернулась домой живой и невредимой.
Глава 5
Вечер не принес долгожданной прохлады. Было душно, но не так, как обычно бывает перед грозой. И хотя с самого утра синоптики обещали кратковременный дождь, небо поражало девственной чистотой. Впрочем, Константин никогда не верил официальным прогнозам. Чаще всего полагался на народные приметы и собственный опыт. Если ласточки летают низко и ноют старые раны – жди дождя. Но сегодня его многочисленные ранения, слава богу, не напоминали о себе. Зато душа рвалась на части…
Константин уже и забыл, когда чувствовал себя так хреново. Думал, с годами окаменел, стал жестче. Оказалось – не тут-то было. Стоило ему на мгновение «отпустить вожжи», расслабиться, как перед глазами, словно в немом кино, вставали Даша и Колька Рыбаков. Такими, какими он видел их в последний раз, – Колька, малость взъерошенный, важный от возложенной на него миссии, и Даша, страстная поклонница Баскова и любительница пустой болтовни по телефону.
…Два часа назад он бросил в «бардачок» «Вольво» свое удостоверение, сотовый, гонорар, полученный от Михайлова, запер машину и отдал ключи владельцу автомастерской. С собой взял только личное оружие и свой портмоне, где лежали паспорт и деньги. Денег, правда, было немного – ровно столько, чтобы добраться до Москвы. Но уезжать из поселка ему не хотелось. Он и сам не понимал, что удерживает его в этом странном месте. Ловить здесь явно было нечего, и вот уже несколько часов Константин бесцельно бродил по берегу реки, пытаясь собрать воедино скачущие мысли.
Его, как самого настоящего преступника, словно магнитом потянуло туда, где был обнаружен труп Рыбакова. Константин подошел к зарослям орешника, раздвинул кусты. Трава здесь была здорово вытоптана. Кое-где на ней виднелись бурые пятна крови. Колькиной крови.
«Ну и что я могу здесь найти?.. Улики? Что-нибудь этакое, указывающее, куда увезли Дашу?.. Да какие, к черту, улики, если менты прошерстили здесь каждый сантиметр… Единственное, чем я могу помочь Кольке, – напиться до чертиков за упокой его души!»
Эта идея показалась ему не самой плохой. Константин выбрался из кустарника и решительно зашагал в сторону поселка по уже знакомой, более длинной дороге. Путь до центральной площади занял у него около пятнадцати минут. Несмотря на вечер, киоск, в котором торговала Нинка, все еще работал. Более того, там выстроилась небольшая очередь – сонные, разомлевшие от жары мужики, которым было даже лень базарить друг с другом. Константин встал в конец очереди и вытащил из кармана смятые купюры…
Нинка встретила его традиционным вопросом:
– Ну, чего брать будем?
– Привет! – поздоровался он. – Водка есть?
Как ни странно, но продавщица его узнала.
– А, москвич… – протянула с плохо скрываемым сочувствием. – Нет, спиртным не торгуем. Не положено… – И, чуть поколебавшись, вдруг выпалила: – Но тебе, так и быть, продам.
«Новости в этом поселке распространяются с быстротой молнии. Вот и Нинка уже в курсе», – подумал Константин, протягивая в окошко купюры.
– А чего не уехал? – спросила продавщица, поставив на прилавок поллитровую бутылку водки.
– Не уехал, и все. – Константин недоверчиво посмотрел на этикетку. – Самопал, что ли?
– Да какой самопал? – Нинка искренне обиделась. – На нашем заводе делают!.. Между прочим, качество – высший класс. Лучше всяких «Кристаллов».
– Ого, у вас в поселке есть и ликероводочный заводик?
– Есть… Только не в самом поселке… – Нинка вновь нахмурилась. – Ладно, москвич, проваливай, – зло процедила она сквозь зубы. – Мне работать надо.
Пожав плечами, Константин отошел от киоска. Странно, но вначале ему показалось, что Нинка не прочь поболтать о местных достопримечательностях. Но стоило задать наводящий вопрос, как она замкнулась и стала откровенно озлобленной. А вопрос-то был самый что ни на есть невинный!
«Да хрен с ней, с этой Нинкой! Я ее, может, в последний раз вижу!»
Теперь, когда у него появилась водка, следовало решить, где ее лучше выпить. Самый оптимальный вариант – в кафе. Но где ее искать, эту чертову забегаловку? У кого спросить? У Нинки, что ли?
Взглядом пробежался по толпе – рожи пропитых сантехников. Более-менее трезвый мужик лет сорока пяти стоял в отдалении, на том самом месте, где утром трепались женщины, – под липой. У него было лунообразное лицо и редкие белесые волосы. Глаза – бесцветные, как выгоревший ситец. И хотя солнце уже не жарило с таким остервенением, как днем, вся его футболка была мокрой от пота. Мужик с вожделением хлестал пиво прямо из поллитровой бутылки, жадно облизывая губы.
Недолго думая, Константин двинулся к нему. На ходу достал сигарету и, подойдя, спросил:
– Огоньку не найдется?
Мужик молча достал из кармана коробок спичек. Прикурив, Константин вернул спички и небрежно уточнил:
– Где у вас тут можно культурно пузырь распить?.. Кафе какое-нибудь имеется?
– Кафе?.. – лениво переспросил мужик. Голос у него оказался хриплым, словно у простуженного. – Ты что, мужик, сбрендил?.. В нашем захолустье и кафе…
– Жаль.
– Тебя как зовут, москвич? Ты ведь оттуда, из лужковской вотчины?
– Оттуда. Зовут Костя… А тебя?
– Витьком… Говорят, у тебя дружка убили?
– А что еще говорят? – не упустил случая поинтересоваться Константин.
– Много чего. Что баба, которая была с вами, пропала. Это правда?
– Правда.
Витек задумчиво поскреб затылок:
– Да, не повезло тебе, Костя… Но это не наши местные постарались. Зуб даю. У нас тут редко что- нибудь случается – народ тихий, забитый. Провинция, одним словом.
– Если не местные, тогда кто?
– А хрен его знает. Чужаков тоже вроде не было. Я, правда, после вчерашнего до пяти в доме провалялся – башка раскалывалась. Самое интересное пропустил. Вот, вышел здоровье поправить. Мужики
