Мама: «Уверена, наши соседи жить не могут без твоей дебильной музыки. Надо было сделать погромче, вдруг они не слышали?»
Папа: «И вообще, где ты была?»
Мама: «На заседании школьного совета».
Папа: «Я спрашиваю не тебя, а нашу дочь».
Мама: «Честное слово, Томас, не все ли тебе равно, кто ответил?»
Папа: «Такое впечатление, что заставить ее разговаривать со мной можно только под дулом пистолета».
Я: «Мне уже можно начинать бояться?»
Теперь оба готовы были испепелить меня взглядами. На самом деле я могла вообще не подавать никаких реплик; спектакль прекрасно шел без моего участия и обычно растягивался на весь вечер.
— Я же тебе говорил, не надо было отдавать ее в государственную школу, — упрекнул отец мать.
Дальнейший сценарий был мне прекрасно известен. Следующей репликой мамы должна была стать: «А я говорила тебе, не надо было переезжать в Мерси-Фоллз», после чего папаша принимался швыряться вещами и они расходились по разным комнатам, где накачивались каждый своей излюбленной маркой алкоголя.
— У меня много уроков, — прервала их я. — Я иду наверх. Увидимся на следующей неделе.
— Постой, Изабел, — окликнул папа, когда я уже двинулась к лестнице.
Я остановилась.
— Джерри говорит, ты общаешься с дочкой Льюиса Брисбена. Это правда?
Вот теперь я обернулась, чтобы взглянуть на выражение его лица. Он стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к бесцветной столешнице, в своей безукоризненной, как будто только что отутюженной сорочке с галстуком.
— А что? — поинтересовалась я, вздернув бровь под стать его выражению.
— Не говори со мной таким тоном, — отчеканил отец. — Я всего лишь задал тебе вопрос.
— Ну ладно. Да. Я общаюсь с Грейс.
Он сжал кулаки, потом снова разжал их и опять сжал. На руке у него выступила синяя жила.
— Я слышал, она вечно крутится возле волков.
Я сделала неопределенный жест, что-то вроде «это кто тебе такое сказал?».
— Говорят, она их подкармливает. В последнее время я частенько вижу их поблизости, — продолжал он. — И вид у них подозрительно холеный. Думаю, пришла пора устроить им небольшое прореживание.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я хотела понять, знает ли он, что на самом деле это я кормлю волков, и таким образом пытается вынудить меня проговориться.
— Конечно, папа, — произнесла я наконец. — Перестрелять волков — отличная идея. И главное, поможет вернуть Джека. Славно придумано. Попросить Грейс, чтобы подманила их поближе к дому?
Мать уставилась на меня, этакая ожившая картина «Портрет женщины с бокалом шардоне». У отца сделался такой вид, как будто он собирался меня ударить.
— Может, хватит уже? — осведомилась я.
— О, с меня уже совершенно точно хватит, — процедил отец.
Он бросил на мать многозначительный взгляд, однако она этого не заметила: была слишком занята тем, что готовилась заплакать.
Я решила, что моя роль в этом акте пьесы завершена, и удалилась из кухни.
— Я перебью их всех до единого, — сказал отец мне в спину.
— Делай что хочешь, Том, — со слезами в голосе отозвалась мать.
Вот и все. Наверное, пора было прекращать кормить волков.
Чем ближе они подбирались, тем большая опасность грозила всем нам.
10
К тому времени, когда вернулся Сэм, мы с Рейчел уже полчаса пытались приготовить цыпленка пармезан. У Рейчел не хватило бы терпения, чтобы заниматься панировкой, так что я приставила ее помешивать томатный соус, а сама принялась один за другим погружать куски цыпленка сначала во взбитое яйцо, а потом в сухари. Я делала вид, что раздражена, но на самом деле это монотонное действо оказалось в некотором роде успокаивающим, к тому же было какое-то изысканное тактильное удовольствие в том, как тягуче колыхался вокруг ломтиков куриного мяса глянцево-желтый яичный льезон и с мягким шорохом терлись друг о друга крошки сухарей.
Еще бы не болела так голова, все было бы совсем прекрасно. И все же приготовление ужина и присутствие Рейчел помогало отвлечься и от головной боли, и от по-зимнему густых сумерек за окном над раковиной, и от того, что Сэм до сих пор не вернулся домой.
«Он больше не превратится в волка. Он исцелился. Все кончилось», — словно мантру, твердила я про себя.
Рейчел подтолкнула меня бедром, и я, очнувшись, поняла, что она врубила музыку на полную громкость. Рейчел снова наподдала мне бедром в такт музыке, а потом выскочила в центр кухни и, вскинув руки над головой, принялась дергаться, как ополоумевший Снупи. В сочетании с ее нарядом, состоявшим из черного платья и полосатых леггинсов, и двумя хвостами на голове впечатление этот танец производил самое что ни на есть смехотворное.
— Рейчел, — окликнула я ее, и она взглянула на меня, однако дергаться не прекратила. — Вот почему у тебя до сих пор никого нет.
— С таким ни один парень не справится, — заверила меня Рейчел, указывая на себя подбородком.
Она крутанулась на месте и едва не врезалась в Сэма, который стоял на пороге. Должно быть, в таком грохоте мы не услышали, как хлопнула входная дверь. Душа у меня ухнула куда-то в пятки; наверное, эту странную смесь облегчения, нервозности и предвкушения я теперь обречена была испытывать до конца жизни.
Глядя Сэму в глаза, Рейчел выставила в стороны указательные пальцы и принялась исполнять какой- то дикий танец; должно быть, его изобрели в пятидесятые, когда нельзя было друг до друга дотрагиваться.
— Привет, мальчик, — заорала она, перекрикивая музыку. — Мы готовим итальянскую еду!
Не выпуская из рук кусок курицы, я обернулась и громко фыркнула в знак протеста.
— Моя коллега просит внести уточнение, — провозгласила Рейчел. — Я смотрю, как Грейс готовит итальянскую еду!
Сэм улыбнулся мне своей всегдашней печальной улыбкой, как будто чуть более напряженной, чем обычно, и что-то сказал.
Рукой, не измазанной в сухарях, я попыталась убавить громкость.
— Что?
— Я спросил, что ты делаешь, — повторил Сэм. — А потом сказал: «Привет, Рейчел. Можно мне пройти в кухню, Рейчел?»
Рейчел грациозным движением освободила ему дорогу, и Сэм подошел ко мне. Его желтые волчьи глаза были прищурены, и он, похоже, забыл, что до сих пор не снял куртку.
— Цыпленка пармезан, — сказала я.
Он захлопал глазами.
— Что?
— Ты спросил, что я делаю. Цыпленка пармезан. Чем ты таким занимался?
— Я… я был… в магазине, — запинаясь, произнес Сэм. — Читал. — Он покосился в сторону Рейчел и сжал губы. — Не могу говорить. Губы замерзли. Когда уже наконец будет весна?
— Хрен с ней, с весной, — встряла Рейчел. — Когда уже наконец будет ужин?
