– Не шипи, – он раздраженно отмахнулся. – Снять штаны и бегать.
И тут с Алисой стали происходить метаморфозы. Сначала она порозовела, а губки, наоборот, сделалось синими. Потом пошел обратный процесс: личико сделалось бледноватым, губки налились краской, а на лбу заблестели бусинки пота.
– Избавься от них, Туманов, – попросила она. – Видеть их больше не могу.
«Она считает меня суперменом», – подумал он.
– Не могу, Алиса, далеко. А ближе не подобраться, там открыто все. Вот кабы здесь, – он кивнул на ту сторону ручья, где простиралась голая пустошь, – мы бы сделали им «скрытую камеру»…
Говоря по совести, воевать уже не хотелось. Пусть «вече» продолжается – ему-то какая печаль? Они доберутся до леса, а когда разборка завершится, будут уже далеко. Ищи ветра. Да им армии не хватит тайгу прочесать!
Но у Алисы, похоже, завелось оригинальное мнение.
– Ладно, я их заманю… – дерзкая искринка мелькнула у нее в глазах. Он не успел произнести гневную филиппику – за фасадом событий явно недоглядели пятую колонну. Он увидел только уползающие ноги. Растерянно уставился им вслед.
– Стоять, Алиса!..
Но она уже метнулась за глыбу. Куда побежала, идиотка! Он потянулся было за ней, но вернулся – заметят, да и куда ему угнаться за этим чертенком? Упал за камень и сжал зубы. Какого дьявола она задумала?
Снять штаны и бегать… Ключевая фраза. Чем она соображала, понятно сразу и твердо – задним местом. Кого хотела эпатировать – «широкую общественность» в камуфляже или лично Туманова? Ослепленный яростью, он все же вынужден был признать, что своей выходкой Алиса попала точно в цель…
Обнаженная фигурка, блестящая в лучах заходящего солнца, вышла из расщелины и встала под брызги водопада. Людей она «не видела», естественно. В этом, кстати, не было натяжки – она их действительно не видела. Клонящееся на запад солнце обжигало глаза, а люди стояли как раз под ним. Так что Алиса «работала» вслепую. Стыдно признать, но зрелище аппетитное. Почти сформировавшаяся фигурка (красавица растет), две-три подходящие по случаю позы – вроде единения с природой; игра воды, света… И где она набралась этой пошлости? Туманов раскрыл рот и беззвучно возмущался, а фигурка тем временем сладко потянулась, ослепив аудиторию совершенством непорочной, новорождённой красоты, приступила к процессу помывки. Только тут до него дошло, что она хотела сказать своим поступком. Не туда он смотрит. Долой набоковские варианты! Направо нужно смотреть! Он повернул голову.
Ну все, потянулся народ. Зашевелилась, задвигалась честная компания. Сообразили, что девчонка их не видит. Двое вскинули автоматы, стали озираться. Еще двое, прижавшись к ивам, пустились в путь. У крадущегося первым плотоядно блестели глаза; второй, с щербатым ртом, наступал ему на пятки, подталкивал в спину. Остальные пристроились в хвост. Мужчина в штатском нахмурился, отступив, присел за камень. У него не было оружия.
Четверо приближались. Туманов бесшумно оттянул затвор; придерживая пальцем, вернул на место. Начал приподниматься.
– Кретины! Остолопы! – завопила, выпрыгивая из машины, женщина – широкая в кости, но элегантная, форсящая в дорогом сиреневом костюме. – Да он вас делает, как цыплят! Вот же он, стреляйте!
Подвиньтесь, мадам. Туманов открыл огонь. Линия прицела отлажена, он только прошелся опахалом – по ногам (от рождения считал себя убежденным гуманистом). Трое вразнобой попадали, уцелел один – с дырявым ртом. Он заполошно вертел головой и не мог сообразить: почему! Трудно переключиться с голой девчонки на суровую реальность. А теперь щербатый. Новый веер. Боец выронил автомат, схватился за бедро и низко пал, крича от боли.
– Никому не шевелиться! – громогласно возвестил Туманов. – А вас, леди, я попрошу остаться! – Для острастки он выстрелил в небо. Женщина, собравшаяся было дать стрекача, передумала.
Тип в гражданке медленно поднимался, держа руки по швам.
Туманов перебежал ручей. Раненые, точно черви, копошились в прибрежной гальке. Кто-то постанывал, тянулся к оружию. Он отобрал у них автоматы, побросал в черную вымоину под водопадом. Потом навестил гражданских. Мужчина выглядел спокойным, даже ироничным, хотя жилка на виске многозначительно подрагивала. Обычный парень, но в глазах что-то неприятное. Такое ощущение, что у него не глаза, а объектив телекамеры. Женщина медленно повернулась. Переглянулась с мужчиной. Со скептическим видом поджала губки. У нее было неплохое интеллигентное лицо – быть может, чересчур скуластое, но, благодаря большим глазам, казалось мягким и приятным.
– В чем дело? – спросил мужчина.
– Детский мат, – объяснил Туманов и протянул руку: – Ключи.
Мужчина и женщина вторично покосились друг на друга.
– Ключи, – повторил Туманов, – а то обижусь.
– Отдайте, Александр Николаевич, – произнесла женщина. – У вас есть лишняя коленка?
Две пары глаз испытующе уставились на Туманова. Мужчина усмехнулся.
– Хорошо, Алла Викторовна. Но только ради ваших глаз.
Медленно запустил руку в нагрудный карман и вынул маленькие серебристые ключики. Ухмылка пропала. Взгляд остался пристален и пристрастен.
– Возьмите, герой.
– Положите на камень, и три шага назад.
Мужчина, подумав, подчинился.
– Вам это не поможет, – сказал он, – в баке бензина километров на пятнадцать.
– Я больше не выпью, – загадочно ответствовал Туманов. – Спасибо.
Мужчина кивнул.
– Пожалуйста.
Волоча в одной руке джинсы, в другой остальные вещи, подошла Алиса. Из одежды на ней были только кеды.
– Оденься, – буркнул Туманов. – Я тебе не Гумберт, на меня прелести младенцев впечатления не производят. Что из тебя выросло, Алиса?
– Подумаешь, – обиженно фыркнула девчонка. – Ничего еще и не выросло. Ты, Туманов, будто с Луны рухнул.
– У вас большое будущее, девочка, – похвалила женщина. – Вы играли с упоением, достойным драматической актрисы.
– Спасибо, тетечка, – откликнулась Алиса, – только вы меня и цените.
Ворча под нос, она ушла за капот и принялась там одеваться.
– Вы кто такой? – поинтересовался Туманов у мужчины.
Незнакомец не разжал рта.
– Скажите, как его зовут? – Туманов повернулся к женщине.
– Буратино, – дама улыбнулась обаятельной улыбкой.
– Врет, – проворчала Алиса, надевая бюстгальтер почему-то через ноги, – его зовут Александр Николаевич. Я слышала.
– Я тоже, – кивнул Туманов. – Ты только трусы через голову не надевай, ладно?
– Ладно! – рявкнула Алиса.
Женщина засмеялась. Жестом предложила мужчине присоединиться, но тот не стал.
– А вы, стало быть, Мальвина, – Туманов тоже улыбнулся. Не самое время проводить допрос с пристрастием. Расколется, не расколется – вопрос спорный, а время уплывает. А там, глядишь, и «Артемон» подтянется. Какая ему, в сущности, разница, кто они такие?
– Послушайте, Павел Игоревич (Туманов вздрогнул), – женщина продолжала располагающе улыбаться, – не буду скрывать, мы знаем о вас всё. Даже то, о чем вы давно забыли. Не зря же вы просидели у нас целые сутки. Вас никто не ждет в этом мире, даже Валерий Игнатович Черкасов… (по спине побежал холодок). Ваш работодатель уверен, что вы ушли из «Сибеко» и уехали с концами на Дальний Восток, в малоизвестную охранную фирму. Вы сами ему об этом сказали.
