хочу, — это тебя… Ди… Пожалуйста, дай мне еще один шанс… ну пожалуйста… Я тебя так люблю… — Он хотел добавить, что жить без нее не может, но слезы душили его.
— Я тоже больше не хочу иметь ребенка. — Она лгала, и они оба знали об этом. Если бы сейчас кто- нибудь смог сотворить чудо и сделать так, чтобы она забеременела, она бы ни секунды не раздумывала, чтобы воспользоваться этой возможностью. Но она уже устала мечтать об этом. — И я не хочу быть замужней женщиной. Я не имею на это права. — Диана старалась, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее. Она сама уже почти поверила в это.
Но почему? Потому что ты не можешь забеременеть? Ну и что? Не будь дурочкой. Ты хочешь сказать, что выходить замуж могут только те, кто способен рожать детей? Это самая великая глупость, какую я когда-либо слышал.
— Люди должны жениться или выходить замуж за таких же, как они сами, чтобы никому не было тяжело.
— О, какая замечательная идея! Почему она не приходила мне в голову? Ради бога, Ди, перестань. Мы попали в неприятную переделку, но это не означает, что рухнул весь мир. Мы еще можем все поправить.
— Мы не попадали в неприятную переделку, — поправила она его, — в нее попала я.
— Да, а я бегал как сумасшедший и нашел мать для нашего будущего ребенка в лице какой-то чокнутой, проповедующей буддизм. Ладно, согласен, мы оба были слегка не в себе. И что вышло? Это было жестоко. Это было грубо, согласен. Это было самое ужасное время в моей жизни. Но теперь с этим покончено. Остались наши жизни, и мы должны прожить их вместе. Ты не можешь просто так взять и махнуть на нас обоих рукой только потому, что мы тогда оба чуть-чуть сошли с ума.
— Я не хочу, чтобы это повторилось, — покачала головой Диана. — И теперь существует много вещей, которые я не хочу больше делать, вещей, которые я должна была делать раньше. Я не хожу на детские праздники или крестины, я не навещаю в больницах новорожденных и рожениц. Сэмми родила вчера, и я позвонила ей и сказала, что не приду. И знаешь что? Я отлично себя чувствую. Мне необходимо так себя вести, чтобы продержаться, я должна себя пересилить, а если не смогу, что ж, как это ни тяжело, но мне надо будет смириться с этим. Я не собираюсь создавать себе не удобства и ставить себя в дурацкое положение, выходя замуж за человека, который мог бы иметь детей, но не имеет их из-за того, что я его жена и я бесплодна. И я не желаю иметь дело с особами вроде Ванды и донорскими яйцеклетками. К черту все это дерьмо, Энди! Я больше ничего не буду делать. Я собираюсь жить своей жизнью и раз и навсегда покончить со всем этим. У меня есть работа. Замужество и дети — это еще не все в этой жизни.
Он смотрел на нее и думал о том, что она только что сказала. В ее словах была доля правды, но в основном он был с ней не согласен. Ведь работа ни в коей мере не сможет заменить детей и мужа.
— Ты не можешь мечтать остаться одинокой до конца жизни. Ты не должна чувствовать себя виноватой, Ди. И не должна что-то предпринимать. Так не делай себе еще больнее, становясь затворницей.
— Что заставляет тебя думать, что я сейчас одна? — сказала она, раздраженная его догадливостью.
— Потому что ты грызешь ногти, — горько усмехнулся Энди. — Ты никогда не делаешь этого, когда счастлива.
— Иди к черту! — Диана не смогла сдержаться и улыбнулась. — Мне приходится очень много работать.
Она посмотрела на бывшего мужа. Они уже говорили целый час, но все еще стояли посреди дороги возле ее машины. Ничего бы не случилось, если б она пригласила его войти ненадолго. В конце концов, они были женаты восемнадцать месяцев, а перед этим встречались довольно долго, так что она ничем не рискует, впустив его на несколько минут в гостиную.
Диана пригласила его войти, слегка удивив этим Энди, и поставила розы в вазу, поблагодарив его.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Знаешь, чего бы я действительно очень хотел?
— Что? — испуганно произнесла она.
— Прогуляться с тобой по берегу. Ты согласна?
Она кивнула, переодела туфли и накинула куртку потеплее, а для него она достала один из его старых свитеров, который забрала с собой.
— А я-то удивлялся, куда он запропастился, — улыбнулся Энди, надевая свитер. Он был теплый и привычный, как старый добрый друг, и Энди очень его любил.
— Ты давал мне его во время нашего последнего отдыха.
— Тогда я был гораздо лучше, чем сейчас.
— Наверное, это можно сказать про нас обоих, — добавила она.
Они стали спускаться по ступенькам, ведущим от террасы, и скоро оказались на пляже, который когда- то обоим очень понравился. Энди удивился, «почему они в свое время не купили дом именно здесь. Побережье было очень красиво, и они так любили его, и теперь один только его вид успокаивал и радовал глаз. В округе мало сохранилось таких уединенных уголков природы.
Они шли молча, глядя на равномерно накатывающиеся на берег волны, и ветер обдувал их лица. Не говоря ни слова, Энди взял ее за руку, и они пошли дальше. Потом она посмотрела на него, как бы пытаясь вспомнить, каким он был. И это было очень легко сделать теперь, когда он шел рядом с ней. Он был человеком, которого она так любила… и который принес ей столько счастья… пока все не рухнуло.
— Об этом стоит подумать, правда? — сказал он, когда они уселись под дюной, довольно далеко от дома, который она снимала.
— Да, стоит. И ты был прав… Я одна… но зато я узнала про себя много интересного, много такого, о чем раньше даже не подозревала. Я была так озабочена мыслью о детях, что никогда не задумывалась и не спрашивала себя, кто я и чего хочу.
— И чего же ты хочешь, Ди?
— Я хочу прожить полноценную жизнь, я хочу выйти замуж за хорошего человека, и чтобы наши отношения не зависели от того, будут ли у нас дети. Я все еще хочу иметь детей, но теперь уже я не уверена, что буду всю жизнь страдать без них. Может быть, это самый главный урок, который я вынесла из этого кошмара. Я не знаю. Я еще не разобралась во всем до конца. — Но она проделала долгий и трудный путь с тех пор, как рассталась с ним. — Я всегда хотела понять, что собой представляют мои сестры, моя мать и я сама. Отличаюсь ли я от них или нет? Они всегда мне говорили, что я совсем не такая, как они, но мне самой так никогда не казалось. Меня всегда интересовало то же, что и их, — семья, дети. Но меня интересовали и другие вещи, и, может быть, этим-то я и отличалась. Я всегда больше внимания уделяла работе, чем домашним делам, мне необходимо было все доводить до конца и «быть лучше всех». Может быть, именно поэтому мне сейчас так плохо. На этот раз я не справилась. Я проиграла. Не получила того, к чему так стремилась. — Это была трезвая оценка происходящего, и Энди восхитила ее искренность.
Ты совершенно особенная, — сказал он тихо, глядя на нее, — и ты вовсе не проиграла. Ты просто сделала все, что было в твоих силах. — Он с трудом сдерживался, чтобы не обнять ее. Забыв обо всех обещаниях, данных самому себе, наклонился и поцеловал ее. Диана не двинулась с места, только глаза ее засияли, как прежде.
— Я все еще люблю тебя, ты об этом знаешь, — прошептала она. — И это никогда не пройдет. Просто я считаю, что для нас будет хуже оставаться вместе. — И вдруг она рассмеялась, вспомнив про Ванду. — Ванда была ужасна, правда. У меня тогда не хватило чувства юмора, чтобы послать ее к .черту. Только пару дней назад я поняла, как это все было смешно и отвратительно. Мне даже захотелось позвонить тебе.
— И надо было сделать это. — С тех пор как она ушла, он находился в таком подавленном состоянии, что ее телефонный звонок сразу бы вернул его к жизни. — Представляю, как ты меня из-за этого проклинала. Но у нас с тобой все равно не было шансов. Ванда выбрала другую пару. Как сказал ее муж, на нее отрицательно влияла твоя карма.
— Ну и прекрасно. Желаю ей родить четверых близнецов. Почему люди идут на такое? — спросила она, глядя на океан.
Солнце медленно садилось, и на горизонте появилась серая дымка.
— Ты имеешь в виду, ищут, кто бы им родил ребенка? Потому что они находятся в таком же отчаянии, в
