улучшилось в последнее время. И я теперь могу вернуться к своей работе, не беспокоясь о брате.
— Ты уверен?
— Уверен, — ответил он твердо. — Эш теперь проявляет интерес к делам имения. Пару дней назад он звонил мне чтобы рассказать о вашей встрече с лесником... как же его звали?.. Сэм?
— Сэм Тернер, — подтвердила Финн. — Я ходила в школу с его сыном Сэмми. Он пошел в отца, тоже стал лесником. Мы с Эшем гуляли с ними по Краевому лесу. — Она запнулась. — Брат, наверное, уже говорил тебе это.
Тай не ответил, спросил только:
— Есть в округе хоть кто-то, кого ты не знаешь?
Финн чуть было не ответила: «Я не знаю тебя», но сдержалась. Вместо этого она сказала:
— Я родилась и воспитывалась здесь, в деревне.
Тай внимательно посмотрел на нее.
— Ты самая всесторонне развитая девушка, которую я когда-либо встречал, — спокойно произнес он.
— Если считать это комплиментом, то благодарю тебя.
— Это комплимент, — заверил он.
Финн отправилась по своим делам, продолжая думать о других женщинах из его окружения. Они что же, не были «всесторонне развитыми»? Интересно, быть «всесторонне развитым» в понимании Тая — это хорошо или плохо? Потом она вспомнила, что это был комплимент, и успокоилась.
Сейчас, сидя на заборе и перебирая в памяти события последних недель, девушка подумала, что Тайрелл отчего-то зачастил в имение, хотя его брат и находится под негласным присмотром. Однако она вынуждена была признать, что сегодня пятница, и Тайрелл целую неделю не был дома. «Интересно, приедет ли он сегодня? — спросила она саму себя. — Может, даже останется на все выходные?»
Обычно он этого не делал. Ее отец сказал бы в связи с этим, что Тая в Лондоне ждет подружка.
Финн не хотелось думать о возможных лондонских подружках Тайрелла. Она наклонила голову и посмотрела на Руби.
— Руби, девочка моя, — мягко произнесла она, — не хочешь ли яблочка? Пойду, попрошу у миссис Старки.
Экономка заботилась о Финн как о собственной дочери, и девушке это очень нравилось. Иногда они пили вместе чай и разговаривали о Джоне, сыне миссис Старки, или о других общих знакомых.
Она совсем уже было собралась спрыгнуть с забора и отправиться за яблоком для лошади, как услышала звук подъезжающего автомобиля. Приехал Кит Певерилл, чтобы осмотреть Руби.
— Она выкарабкается, — провозгласил ветеринар.
— Как я рада! — с облегчением отозвалась Финн.
— Финн, ты же знаешь, совсем она уже не поправится, но от потрясения, связанного с переездом, оправилась.
Девушка опустила глаза, чтобы не показать, как больно ей слышать такие слова.
— Спасибо тебе за заботу, — чуть слышно сказала она, подходя к машине Кита, чтобы забрать лекарства, которые он привез для кобылы.
— Я всегда рад видеть тебя, — в ответ произнес Кит. Раньше он никогда не говорил девушке ничего подобного. Она всегда считала его застенчивым, и робким, поэтому следующие его слова привели ее в изумление: — Вообще-то я хотел спросить... э-э-э... не хочешь ли ты сходить куда-нибудь со мной? Скажем, завтра вечером?
Финн никогда не воспринимала Кита как мужчину, только как ветеринара, и, не зная, что ему ответить, не смела поднять глаз от земли.
— Давай я тебе позвоню? — продолжал Кит. — Мы могли бы сходить в паб в деревне.
Финн готова была ответить согласием, но что-то ее удерживало. Возможно, если Тай приедет на выходные и составит Эшли компанию, она может пойти?
— Давай я сама позвоню тебе, — предложила она.
Когда ветеринар уехал, Финн отправилась на поиски Эша. Приближаясь к пруду, она услышала удары молотка. Молодой человек был на дальнем берегу, он забивал в землю огромный столб с табличкой «
Эш поднял голову и заметил девушку.
— А ты думаешь, я совсем бесполезен? — шутливо спросил он. Финн давно уже не видела его таким счастливым.
— Я думаю, что ты великолепен, — со смехом отозвалась она, чувствуя неподдельное расположение к молодому человеку. Будь у нее брат, она хотела бы, чтобы он походил на Эшли.
Эш улыбнулся, и впервые за время своего пребывания в имении Финн подумала, что ее компания идет ему на пользу. Возможно, его сердечная рана начала затягиваться. Финн улыбнулась своим мыслям и отправилась за яблоком для Руби.
После полудня пошел дождь, поэтому девушка поспешила перевести Руби из открытого загона в конюшню, чтобы ее любимице не промокла. Вернувшись домой, Финн переоделась в сухую одежду и как раз спускалась по лестнице, когда раздался телефонный звонок. Памятуя, что миссис Старки уехала минут пятнадцать назад, а Эша поблизости не видно, Финн сама сняла трубку. Ее мучило предчувствие, не Тайрелл ли это звонит, чтобы сообщить, что не приедет в эти выходные.
Звонившей оказалась Джералдина Уолтон, она снова предлагала солому.
— Мне некуда ее девать, — объясняла она, — поэтому Эшли очень меня обяжет, если заедет на днях и заберет ее.
— Очень любезно с твоей стороны вспомнить о моей лошади, — ответила Финн, сознавая, что причина звонка вовсе не излишек у Джералдины соломы, а ее желание увидеть Эшли.
Она совсем уже собралась отправиться на поиски молодого человека, но он сам появился в дверях, стряхивая с одежды дождевые капли, и провозгласил:
— Льет как из ведра!
— Ты не против еще раз покинуть укрытие?
— Да, если тебе что-то нужно, — с готовностью отозвался он.
— Джералдина снова предлагает лишнюю солому... — начала Финн и с удивлением отметила, что Эшли вовсе не выказывает нежелания ехать, как в прошлый раз.
— Ладно, только переоденусь.
Через полчаса он уехал, и дом погрузился в непривычную тишину. Финн решила проведать Руби и, проходя мимо музыкальной комнаты, обнаружила, что дверь открыта. Наверное, Венди или Валери забыли закрыть ее. Девушка в нерешительности остановилась на пороге. У нее не было таланта, как у отца, но он много времени посвятил тому, чтобы научить дочь играть на фортепиано. Однако она давно не играла. Финн подошла к инструменту. Крышка была открыта, и клавиши манили девушку. Она размяла руки и сыграла одну ноту. Затем другую. Ей вспомнились слова отца: «Давай, малышка, играй, и пусть Моцарт умрет от зависти!» Финн сдержала, навернувшиеся было на глаза слезы, села на стул и полностью растворилась в звуках. В память об отце она исполняла Концерт № 23 Моцарта и вспоминала все-то хорошее что они пережили вместе, вспоминала его смех.
Финн потеряла счет времени. Каким-то таинственным образом воспоминания об отце сменились мыслями о Тайрелле Алладайке. Закончив играть адажио, девушка подняла голову и обнаружила, что он стоит в дверях и наблюдает за ней. Смутившись, она отдернула руки от клавиатуры.
— Как долго ты тут стоишь? — спросила она.
— Достаточно, чтобы осознать, что ты — прекрасная пианистка с чуткой душой. Как можно было скрывать такой талант?
Финн порывисто поднялась и отошла от фортепиано.
— Инструмент не настроен, — молвила она, чтобы скрыть смятение чувств, и сделала несколько шагов к двери, намереваясь уйти, но Тай преградил ей путь. — Прости, что играла без разрешения. Надеюсь, ты не сердишься. — Голос ее предательски дрожал.
— Не надо извиняться. Я понятия не имел, что ты умеешь играть. — Казалось, он был озадачен этим
